Отель Страстоцвет

— Не знаю. — Румянец залил щеки. Слишком уж испытующий и нескромный мужской взгляд блуждал сейчас по ее лицу. — В Библии написано, что во времена Рая все были бессмертными. По мне так это довольно скучно. У каждой истории должно быть начало, развитие и конец. Плохо, если одна из стадий растягивается на тысячелетия, это может быстро наскучить. Разве нет?

Вздохнул. Сдержанно и осторожно, стараясь, видимо, скрыть какие-то переживания.

— Но ты ведь будешь меняться, Лиза. — В уголках его губ начала подергиваться улыбка. — Становиться мудрее, краше, а затем неизбежно начнешь увядать. Это крайне печально.

Лиза улыбнулась во весь рот.

— А вдруг это будет так прекрасно, что тебе придется взять свои слова назад?

Деймон покачал головой.

— Я видел подобное сотни тысяч раз. Посмотри на меня — на лице ни тени улыбки, когда говорю об этом. Ты просто молода и наивна, поэтому так рассуждаешь.

— Да. Ты — вечный. А я принадлежу мгновенью: живу и чувствую. — Лиза подвинулась на краешек кресла, заставив его сердце стучать быстрее от ее близости. — Все, что происходит, оно происходит со мной. Даже здесь, в твоем дурдоме, я переживаю мощное, яркое, великолепное, захватывающее меня целиком, мгновение. Это всего лишь миг, но он и ценен для меня своей краткостью. Он маленький, словно капля воды в океане, но отражает в себе всю полноту бытия. И это лучше, чем длить унылые дни, месяцы, годы, десятилетия. Так долго, бессмысленно, однообразно. — Улыбнулась, еле сдерживаясь, чтобы не потрепать его по руке, как старого приятеля. — Словно медленно тлеющий уголек, по сравнению с яркой вспышкой пламени, осветившей все вокруг своим жарким светом. Да, ты прав, я молода и наивна. Все, молчу-молчу.

— Напротив. — Дотянулся до своей трости, постучал по ней пальцами. — Мне есть над чем задуматься.

— Это все ерунда. Ты мне лучше скажи по секрету, — девушка подмигнула ему заговорщически, — есть ли жизнь после смерти?

Деймон поднял трость, рассматривая отблески, скользящие по ней в тусклом свете ночников.

— Каждый человек в своем бессознательном убежден в собственном бессмертии. Это — факт. А факт — самая упрямая в мире вещь. — Улыбнулся, кажется, сам себе. — И я не стану сейчас ничего говорить, дабы не отнимать заблуждение, услаждающее души живых.

— Кисло. Вот смотрю на тебя и спрашиваю себя…

— О чем?

— Ты с Булгаковым случайно не был знаком?

— Хм, ты про это…

— Ладно, не рассказывай. Должны же в тебе оставаться загадки. Иначе мне быстро станет не интересно.

13

За работой Лиза была невозмутимее всех буддийских монахов, вместе взятых. Правда все это без молитвы, да и просветления она не достигла, но зато пила только воду и почти валилась с ног от усталости.

Лишь когда вечером они встретились в прачечной с Полей на сортировке постельного белья, девушка умудрилась уронить и рассыпать по полу карты-ключи от номеров. Потом перепутала корзины для стирки и химической чистки, и в довершение врезалась в стеллаж со средствами для уборки, чуть не повалив его на пол со всем содержимым.

— Ну, что с тобой сегодня? — закидывая в рот яблочную жевательную резинку, спросила Апполинария.

— А? — сонно отозвалась Лиза.

И поняла вдруг, как устала. А все почему? Спать надо ночами, а не по темным улицам с чемоданом шастать. И не пить вино с начальством на рассвете…

— Спишь на ходу.

— Да не, все нормально. — Лизе стало ужасно неловко. — Честно.

— Ну-ну. — Поля уселась на стул, беззастенчиво ее разглядывая.

— Нет, правда. — Лиза сгребла пододеяльники в охапку и погрузила в большой отсек, помеченный цифрой «2». — Просто плохо спалось.

— Или не спалось совсем. — Напарница хитро прищурилась. — Давай сознавайся, чем ночью занималась. А главное, с кем.

Девушка убрала со лба влажный темный завиток и схватила целый ворох наволочек. Она не знала, стоит ли доверять длинноногой блондинке. Стоит ли делиться с ней своими переживаниями и рассказывать о произошедшем ночью. Отвернулась, задумавшись, и не заметила завистливого взгляда Поли, брошенного ей вслед.

— Если не хочешь, можешь не отвечать. — Блондинка была спокойна, ведь Лонни-то провел эту ночь с ней.

— Я хотела сбежать. — Лиза опустила наволочку в корзину и закусила губу.

— Что?! — Поля даже выпрямила спину. Это уже было интересно. Нечаянная, но такая опасная соперница чуть было сама не дала деру с поле боя.

— Да. — Девушка беспомощно развела руками. — Чемодан, все дела. Собралась рано утром и за ворота. Но не тут-то было.

— Схватили? — Не скрывая своего разочарования, покосилась напарница.

— Уговорили остаться. — Лиза забавно наморщила носик. — Все Федор. С ним бесполезно спорить. И…

Поля, наклонившись вперед, доверительно прошептала:

— Да говори уже.

— Влипла я по самые помидоры! — Тихо произнесла девушка.

— Что такое?

— Рассердила одну из постоялиц. И ее шавки караулили меня возле дверей…

— Не-ет! — Напарница, вытаращив глаза, почти лопалась от любопытства. — Когда успела? И кого?

В глазах Лизы плеснуло ужасом, страхом и безысходностью. Трудно было не догадаться, кто мог вызвать такие чувства.

— Кармиллу…

Поля, изображая неподдельное сопереживание, дотронулась до своего лица.

— Не может быть!

— Да, — тихим шепотом подтвердила Лиза.

Влипла, так влипла. Снова стало так страшно, что невозможно было ни сидеть, ни дышать, ни думать.

— Не завидую, подруга. — Апполинария чуть не хлопала в ладоши. — Эта — любого сожрет. Причем… в прямом смысле.

— Так ты тоже знаешь?! — Девушка удивленно посмотрела на напарницу. — Про нее.

— Ну, — Поля наклонилась к самому ее уху, — я однажды имела несчастье видеть, что за напитки подают герцогине.

— Представляю.

— Так когда и чем ты умудрилась ей насолить?

Лиза до боли, словно ища поддержки, сжала ее руку.

— Все из-за Лонни.

Улыбка. Вымученная, насквозь фальшивая, но призванная выказать сопереживание, зажглась на лице Поли и тут же погасла.

Эта девчонка, появившаяся, как снег на голову, в ее уютном мирке. Девчонка, которой ее Лонни смотрел вслед с такой грустью и тоской. Девчонка, чьи сверкающие мятно-зеленым и отливающие янтарно-медовым большие глаза лучились какой-то необыкновенной чистотой. Она все-таки встала на ее пути и, едва поселившись в Отеле, уже перевернула с ног на голову их привычный уклад, сумев вызвать на себя гнев той, к которой и ревновать-то всегда было страшно.

Хотя… Это вполне могло статься на руку ей, Поле. Если соперницы уничтожат друг друга. Или хотя бы одна из них выйдет из игры… Пусть лучше это будет эта молоденькая наивная дурочка.

— Иди ко мне, — Апполинария приобняла Лизу, легонько похлопывая по плечу. — А я ведь тебя предупреждала. Ветреный он, этот Лонни, поматросит тебя и бросит.

— Да я вовсе не поэтому. Я и не чувствую, вроде, к нему ничего…

— Кармилла этого так не оставит, поверь.

— И что мне теперь делать?