Открытие

— Аптечка во вьючном ящике, — объяснил ей Игорь холодным тоном.

Люба убежала в палатку и долго не выходила обратно. Игорю даже показалось, что она там плачет. Он напряг слух, но из-за фургона доносились более явственные звуки. Игорь тут же переключился на Куликова и Митьку: оттуда тянуло не только сигаретным дымком, но и острым разговором.

— Надо точно узнать, не оставил ли какого плана ей брат, — говорил Куликов. — У меня сильное подозрение, что есть у Фени бумага с указаниями, где искать...

— Разве ее поймешь, чокнутую? — вздохнул Митька. — Своими путями надо подбираться к жиле, Матвей Андреевич.

— Нельзя никакими приметами брезговать, Митя, — заявил Куликов.

— Я понимаю, тайга моя глухая, — ответил Митька. — Только трудно расколоть Феню. Ласковая она, да и твердая, кварц и кварц!

— А ты ей объясни, Митя, — убеждал Куликов, — какое это преступление — удерживать тайну, как необходимо нам сейчас рудное золото, как мы бьемся здесь, и все безрезультатно!..

— Да с чего вы взяли, что она знает про жилу, Матвей Андреевич?

— Интуиция мне говорит, понимаешь, — ответил Куликов. — Должен был ей братка план оставить.

— Если оставил, то она не выдаст, — сказал Митька. — Такие дела у старателей под семью замками...

— Говори, теперь мало вероятности, что жив он. Убеждай крепче!

— Попробую, Матвей Андреевич, — буркнул Митька, — слово-олово!

Игорь забыл про боль в ноге. Опомнился, когда Люба снова притронулась к его щиколотке. Она приложила кончик бинта к тряпичной намотке и стала медленно бинтовать ногу белоснежной лентой.

Игорь заметил, что веки Любы припухли, ноздри покраснели. Она плакала на самом деле. У нее были слабые нервы. Если бы ему плакать от каждого своего промаха, слез бы не хватило. Не плакать надо, а думать, изобретать, перестраиваться на ходу, если неудача! Вот сейчас он понял, что надо делать дальше. Раз Куликов сомневается в удаче, то надо стать на более надежный путь. Надо усилить научную часть поисков. Если Куликов с Митькой пошли за открытием к Фене, то Игорь выберет более достойный азимут. Он возьмет азимут на науку, на тесную дружбу с Журкиным!

— Пожалуй, поеду я в Витимск, — сказал Игорь. — Все равно до снега на ногу не встать, чую.

— Конечно, — обрадовалась Люба, — лучше отлежаться дома, а там видно будет...

— Будет виднее, — согласился Игорь, — продолжить на этом уровне или на другом...

Учитель поднял авторучку, и Люся уставилась на блестящий наконечник, словно на палочку гипнотизера.

— У меня вопрос, — сказал Гарий Иосифович, — почему вы не пригласили Любовь Дмитриевну?

В ответ раздался тонкий свист — это Слон выпучил губы, изображая безнадежность.

— Здесь особая статья, — объяснил Борис Петрович этот уличный жест Слона. — Люба у нас в камералке будто сам Шаман-камень...

— Она в себе все вынашивает, — поддакнул Женя. — Свой у нее суд, про себя...

— Пробовали ее притянуть к защите? — спросил учитель.

— Бесполезно, — ответил Женя, — глядит на нас, как на пустое место...

— Может, это так и есть, — вставила Люся.

Кресло скрипнуло под Слоном, и хозяин пробурчал:

— Ты на себя много не бери, Люсьена! Мы в твоей юриспруденции не разбираемся, но совместными усилиями что-нибудь еще сварганим в пользу Игоря.

Люся снисходительно покивала, отвела ручейки волос со лба за уши и произнесла морозильным голосом:

— Вот сейчас я вам напомню, что вы сварганили в Рудногорске совместными усилиями...

18

Когда начались лекции третьего курса, Игорь объявил ребятам, что собирается съездить летом на практику с Журкиным. Он объяснил, что дела на Витиме плохи, никаких признаков золотого оруденения не обнаружено, хоть были проведены планомерные поиски большей части долины золотоносной речки Шаманки. «Надо как следует подковаться на известном месторождении, парни, — заявил Игорь. — В общем, жалею я, что не поехал с вами сразу... Надо наверстывать!»

И третью зиму своей учебы Игорь посвятил Рудногорскому месторождению. Теоретически он знал к весне о Рудногорске не меньше, чем Женя, Слон и даже Борис. Только одна мысль не давала покоя: он отдалял встречу с Любой на неопределенный срок. Саднило сердце от этой мысли. Но Игорь не давал разгуляться слабости. «Уехал от Любы, чтобы не потерять ее, — с горькой иронией думал он, садясь за очередное письмо. — Не потерять веры в то, что родные, заброшенные богом края преобразуются в конце концов!»

«Здравствуй, Люба.

Вот я и на практике, на Урале, в городе Рудногорске. По величине этот город равен Витимску. Но Рудногорск новый и весь каменный. Четырехэтажные коробочки белеют между холмами, очищенными от тайги. В нижних этажах магазины, кафе, аптеки, парикмахерские, библиотеки. А на верхних живут люди этого красивого современного города.

Утром жители дружно расходятся на работу, вечером они отдыхают у телевизоров. Нет здесь такой грязи и пыли, как в Витимске. Деревья подстрижены по-европейски. На улицах не увидишь куриц и поросят, нет огородов. В таком городе все наводит на мысль о культуре, вежливости, образованности. И все это за счет рудного золота.

Мы с доцентом Журкиным спускаемся в шахты, ходим по разведочным штольням, осматриваем отвалы, изучаем геологическую документацию. Да, Люба, если бы у нас открыть пару жил!

Я представляю, как преобразился бы сразу Витимск. Зацементировали б разрушающийся наш берег. На горе построили бы Дворец культуры! Все домишки, все старье снести бульдозером в Витим. А вместо них поставить многоквартирные каменные дома. В конце концов и у нас появится телевидение. Люди по вечерам смотрели бы телевизор и просвещались.

Я понимаю, что быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. И надо немало, наверное, потратить нам энергии, чтобы найти коренные источники в нашей тайге. Но я, надеюсь, не зря изучаю геологические условия Рудногорского месторождения, морфологию, генезис и вещественный состав кварцевых жил. У Журкина не глаза, а какие-то рентгеновские аппараты. Он видит там, где мы ровно ничего не замечаем. Вот бы перенять весь его опыт! С такими познаниями мы быстро б нащупали у себя руду.

В общем, я доволен практикой. Только по утрам затоскует сердце по дому и по тебе. Но когда начинается тоска, я заговариваю с ребятами. С ними сразу становится легче. Все-таки большое дело — дружба. Раньше нам было достаточно с тобой друг друга. А теперь я понимаю, что с возрастом круг друзей становится необходимостью, воздухом. И очень хочется весь этот круг перенести к нам в Витимск. Но ты сама знаешь, сколько на этом пути препятствий. Пока нет золотой зацепки, пока не защищен Большой Проект, видимо, рано всем собираться в Витимск. Парни смотрят, что я два раза съездил безрезультатно на поиски, и теперь, естественно, не спешат в Витимск. Здесь созданы для нас условия: мы живем в первоклассном общежитии ИТР, стажируемся на бурении, собираем научные материалы. Дирекция рудника хорошего мнения о нашей артели. Уже предлагают нам после института работать у них. Кроме того, сам Журкин собирается оставить одного из нас в аспирантуре при своей кафедре. Неизвестно еще, кого он выберет, но остальные, думаю, будут тоже хорошо пристроены, на интересной работе по нашему профилю. Но я все же надеюсь, что Матвей Андреевич добьется разрешения на Большие Поиски, и мы все четверо приедем в Витимск. А если вся наша артель возьмется там за дело, то мы всю тайгу перевернем, а золото достанем! А пока до свидания.