Отмщение
Шрифт:
– Сколько уже набралось?
– Достаточно, чтобы можно было взять город голыми руками.
– Они все оттуда?
– Большие шишки. Из Синдиката. И вообще ты влип, парень. Итак, кто-то умный обтяпал дело. Если это Коп-лей, тогда игра идет не на жизнь, а на смерть.
Я просмотрел заметки в газетах. Салли выступала по делу о тех трех миллионах как свидетель. Все ее показания свелись к тому, что она имела дела с Сони, как его подружка. Глупая, пустая, но красивая кукла. Ничего не знала о делах банды.
Сони и остальные показали, что она была только игрушкой, постельной
Перед тем как ее оправдали, она заявила, что ответственность за дело лежит на змее и она хотела бы, чтоб до нее добрались.
И тут я вспомнил.
Значит, в припадках пьянства Салли боялась, как сказала Сью, какой-то змеи, а потом злобного и коварного человека! Это одно и то же!
Теперь эта змея зашипела. Это был тот человек, который раскрутил все это дело. Тот, о котором ничего не было известно.
Блэк Коплей оказался умнее всех. Он ждал, чтобы сделать прыжок в джунгли Нью-Йорка. Он вернется сильным, умным и опасным. Самый сильный противник для меня. Я позвонил Пату.
– Майкл, у меня для тебя новости.
– Какие?
– Арнольд Гудвин мертв.
– Что?
– Два месяца тому назад в автомобильной катастрофе около Сараготы. Его труп недавно опознали в морге.
– Это точно?
– Да.
– Тогда проще. А что с Левитом?
– Тут забавная штука. Несколько лет назад Торренс его оправдал. Он опытный юрист и сумел доказать, что тот только оборонялся. За гонорар в пятьсот тысяч долларов. Еще забавнее, что наш теперешний прокурор Чарли Форс тоже защищал Левита и тоже получил такую сумму. Вчера вечером мне позвонили и сказали, что есть кое-что о Левите.
– Откуда был звонок?
– Из автомата. Но он висел на стене, а не в будке. Наверное, в баре.
Я положил трубку и спрятал лицо в ладони. Хитро, очень хитро, но должна быть ниточка. Я задумался.
Зазвонил телефон.
– Это Джеральдина. Майкл, сейчас же к нам скорее!
– Что такое?
– Скорее!
– Она повесила трубку.
Я вышел под дождь, написав Велде записку, поднял воротник и помахал такси. Сидя в машине, я снова стал перебирать эти страшные семь лет. Забыть их было непросто.
Джеральдина встретила меня на пороге.
– Что?
– Комната... Домик Сью... Сгорел...
– Что с крошкой?
– Она наверху. Все в порядке.
От домика остались одни руины. Мы вернулись в дом. Джеральдина приготовила по коктейлю и, повернувшись ко мне, заявила:
– Сегодня Сью ворвалась к отцу, крича, что он убийца. Кричала, что это сказала мать. Но теперь ее комната сгорела, и она искала все какое-то письмо среди старых вещей.
– Разбуди ее.
Ее спальня была похожа на детскую и одновременно на комнату взрослой девушки: куклы, плюшевые зверята, микрофон, балетные туфельки, пуховки, коробки конфет.
– Сью...
Она лежала на кровати, прижимая к себе полуобгоревшего мишку.
– Сью... Это ты подожгла дом?
– Я сжигала мамины бумаги. Я не хотела, чтобы он видел ее вещи.
– Что произошло?
– Все начало
гореть, а мне стало так чудесно. Я пела и плясала в огне, мне было хорошо.– Но ты не нарочно?
– Нет, специально! Пусть не смотрит на ее вещи.
– Она говорила, что ее убила змея?
– Он, змея, убил маму.
– Кто он, котенок?
– Она говорила, что змея убьет ее.
– Спи.
Джеральдина опустила тяжелые портьеры и включила торшер. Мы сидели, прихлебывая из высоких стаканов коктейль.
– Майкл, это ужасно! Если Сью не прекратит своих обвинений, то.., ведь это год выборов! Такой скандал! Ты знаешь, какая грызня идет в партиях. Ведь это главный штат в стране, и отсюда губернатор легко может шагнуть в Белый дом или влиять на политику страны. Надо положить конец проделкам Сью.
– Политика для тебя так важна?
– Как жизнь, Майкл. Я положила на весы всю свою жизнь.
– Тебе рано умирать, тебе бы быть мужчиной.
– Для женщины тоже есть место в политике.
– Чушь!
– Тебе нравятся просто женщины?
– Они должны быть такими.
– Тогда я буду, просто женщиной для тебя.
– Она поставила недопитый стакан на столик, потом взяла мой и аккуратно поставила рядом. Ее пальцы пробежали по маленьким пуговкам кофты, потом запутались на секунду в кружевах лифчика, она отбросила его на пол. Я видел, как вздымалась розовая мякоть ее действительно прекрасной груди, как напрягались мускулы живота, и неповторимый запах женщины обволакивал ее всю в ожидании мужчины.
– Ну и.., как?
– Чудо!
Мои руки скользнули к ее бедрам и осторожно стали гладить их упругие подушки, я медленно, осторожно спустил молнию и рывком подмял ее под себя.
Она слабо застонала от удовольствия, и ее грудь стала упругой под моими жадными, нетерпеливыми пальцами...
Она заснула и даже во сне тянулась ко мне. Может быть, завтра она будет ненавидеть меня. Но вряд ли...
По дороге домой я подумал: что же скажет Велда, если узнает? И порадовался, что номер отдельный. Теперь мне нужно было выспаться.
Когда я вошел, в гостиной играла музыка и горел торшер. Я рассмеялся. Велда была начеку, но сон перехитрил ее. Она спала на кушетке, уткнувшись щекой в подушку. Я лег в кровать в одиночестве. Она еще возьмет свое!
Почему-то я встал и, подойдя ближе к кушетке, почувствовал, как замерло у меня сердце. Она лежала, прижавшись щекой к подушке, а по другой бежала струя черной, запекшейся крови, от виска поперек лба. Я схватил ее за руку, она слабо застонала и открыла глаза. Говорить она не могла, но в ее глазах я увидел ужас. Я обернулся.
Он стоял у стены, прижимая руку к животу, держа в другой пистолет, нацеленный мне прямо в голову.
В конце концов Каниа нашел меня. В его глазах была смерть - моя и его. Я видел, что у него началась гангрена, и чувствовал запах гниющего мяса и крови, впитавшейся в одежду. Его рот скривился в оскале, обнажая десны. Он был еще молод, но сейчас выглядел старым, как смерть.
Он перевел дуло на мой живот. Он знал, что не промахнется.
– Ты влепил мне пулю в кишки. Теперь попробуй сам.