Оторва. Книга первая

Я отрицательно мотнула головой.

— Ну и зря Бурундуковая, я тебе добра желал, и чтобы потом не плакала.

— Что вы имеете в виду?

Эскулап откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и, как мне показалось, негромко, почти тихо, позвал Зою.

Неандерталки, вероятно, под дверью стояли, уши растопырив, потому что ворвались почти сразу.

Я вскочила с места, хотя откровенно, глупое движение. Мне и с одной не справиться, а уж против двух, так это вообще без шансов.

— В палату её, — усмехнувшись сказал Акакиевич, — а я сейчас позвоню куда следует, и пусть её в другом месте лечат. Будет нас как ману небесную вспоминать. Сейчас настрочу определение и пусть её забирают.

Определение настрочит? Это он, что удумал тварь паскудная, а я ещё решила, 30 раз ломиком это чересчур. Да этого мало, сука!

Неандерталки осклабились, потом усатая спросила:

— А может её в подвале запереть пока?

Меня аж передёрнуло. У них тут при больнице что, ещё и казематы имеются.

Пилюлькин перевёл задумчивый взгляд на меня.

Сволочь, прикрывается двумя монстрами. Ну ладно. Всё равно встретимся рано или поздно, и этих горилл рядом с ним не будет.

— Зачем, — наконец выдал он, заставив меня облегчённо вздохнуть, — пусть в палате дожидается.

Из подвала я бы прямиком в дурке оказалась и привет родителям. Оттуда только овощем.

— А если попробует сбежать? — уточнила усатая, сверля меня диким взглядом.

— Так сделайте так, чтобы ей подобное даже в голову не пришло, — отрезал Айболит и махнул рукой.

— Сама пойдёшь?

Кто спросил из них, не поняла. Смотрела в тот момент распахнутыми глазами на конченого урода, сидящего за столом. Расслабился, ухмылялся.

В той жизни в больницу попадала дважды и оба раза, защищая клиента. Отношение было как к герою, не меньше. А тут. Я же сейчас девочка, маленькая, беспомощная. Во всяком случае Бурундуковая таковой и была. Оно, конечно, да, не сопротивлялась, укол получила и потопала на завтрак. Маленькое забитое существо. Ничего, мы ещё побарахтаемся.

Я встретилась взглядом с Акакиевичем. А ведь, падла, он меня точно в дурку решил отправить, сучий сын недоделанный. Самец овцы, идиот, кретин падлючий. И что теперь делать? Да я, наверное, самая худшая попаданка в мире.

— Оглохла, что ли? — донеслось как из бункера.

Как же дети выживали в такой атмосфере? У них же здесь вообще мнения никто не спрашивал. И почему старики вспоминали СССР как нечто великое? Понятное дело, по двум часам пребывания мнение о целой эпохе не составляется, но начало дня мне совершенно не нравилось, а что будет дальше, вообще представлялось туманным.

Додумать я не успела. Волосатая рука выдернула меня из мыслей и потащила в коридор, практически волоком. Ойкнуть не успела, как меня зашвырнули в палату, да так, что практически оказалась у своей койки. Успела вцепиться в спинку кровати и только благодаря этому не пролетела дальше. Развернуться к неандерталкам я физически не успела, а потому прилетевшую оплеуху пропустила, да и ничего бы я не смогла им в этот момент противопоставить. Кувыркнулась через спину, сильно ударившись об угол тумбочки. Получила ещё одну оплеуху, которая окончательно погасила во мне сопротивление. Даже не поняла, что с меня сдирают халат и то, что я изначально приняла за футболку. Посыпавшиеся удары по спине между лопаток, по пояснице, по рёбрам вышибли окончательно дух и я, скрючившись жадно глотала ртом воздух. Когда дыхание вконец восстановилось, обнаружила себя стоящей на четвереньках между койками. Головой упиралась в тумбочку, а из глаз потоком катились слёзы. От боли, от унижения. Никакой одежды не нашла, поэтому просто вскарабкалась на кровать и накрылась простынёй.

Собрала мысли в кучу, соображая, как выпутаться из этой ситуации. Без сомнения, этот хрен с горы, который Акакиевич, решил меня в психушку сдать. Какие основания? А чёрт его знает, что он мне припишет, но один Айболит поверит другому Айболиту, а не несовершеннолетней девчонке. Нужно было уходить, пока на мне был халат, хоть какая-то одежда, а теперь, что, в простыню кутаться? Далеко в таком одеянии не уйду, да и куда мне идти? Тело Бурундуковой на все запросы хранило полное молчание.

— Завтрак! — кто-то пробасил в коридоре и сбоку скрипнула панцирная сетка.

Я приподняла голову и встретилась взглядом с рыжей стервой. Взгляд, которым она меня одарила, был многообещающим. Эдакая смесь ехидства с презрением и поковыляла к дверям в наброшенном халате, длинном, почти до пят. При других обстоятельствах пробило бы на улыбку. Халат был синим с теми же зайчиками, только красного цвета.

Когда она вышла, я бессильно ударила кулачком по матрасу и едва не разревелась от бессилия. Так, меня ещё и без еды решили оставить, ведь не потопаю голышом. Вот что за тело мне досталось. Все попаданцы как попаданцы, одна я больная и пришибленная.

Жрать захотелось до судорог. Жареной картошечки с салатиком и большую куриную ляшку. И виски 200 гр. А лучше пол-литра. Извращенцы проклятые.

Даже слюна выступила, как у собаки Павлова.

Села на койке и попробовала вытянуть одну ногу. Ну хоть какую растяжку эта малолетка имела или совсем всё плохо? Всё достоинство: длинные?

Закинула ногу на ногу, подтянула, развернула колени. Даже рот от удивления открылся. Перекинула одну ногу на другую койку, упёрлась руками в пол и легко села на шпагат.

Ага! Встала в проходе и критически осмотрела себя. Килограммов 50 тушка точно имела, может, и занималась каким-то видом спорта, но против неандерталок всё равно не прокатит.

В коридоре послышались шаги, и я, нырнув под простыню, отвернулась в сторону окна. Вот совершенно не хотелось видеть мерзкую рожу соседки, а тем более орангутангов.

— Привет, — раздался тоненький голосок.

Я оглянулась. В дверях стояла девчонка лет 15–16. Хоть одна симпатичная мордашка за всё утро. Волосы русые, закрученные то ли бубликами, то ли барашками над ушами. Платье в жёлтый горошек заканчивалось на середине бёдер. Белые носочки и белые босоножки. Худенькая, маленькая. Лицо растянуто дурацкой улыбкой. Одно преимущество. Бурундуковую, эта пистонка, точно знала.

Она всё с той же идиотской улыбкой подошла и села на койку напротив.

— Ты на завтрак не идёшь? А то я смотрю там все потянулись к лестнице.

Я несколько секунд её разглядывала, пытаясь припомнить. Нет, тело не подсказало, но в голове уже зарождался план.

— Тебя как зовут? — спросила я, усаживаясь и кутаясь в простыню.

В глазах девчонки проступило непонимание.

— Ева? — скорее спросила, чем представилась.

Да что ж у них, у всех имена такие странные. Надеюсь, я не какая-нибудь Леопольдовна.