Отрави меня вечностью
Шрифт:
— Тот который мне дали вы, — парировала Герти.
— Да-а, ещё в твоей комнате нашли фолиант, посвященный ядам, — Одиль радостно улыбнулась. — Признаться, я бы не додумалась. Представляешь, Хильда искала в твоей комнате тёплую одежду и обнаружила в сундуке украденную у мастера Хольца книгу.
Герти будто в грудь ударили. В памяти встал пасмурный день, когда их с Ламмертом, целующихся на скамейке, застала Мирабелла. Сестра угрожала. И Герти действительно пришлось тайком взять у мастера Хольца книгу. Которую она просто забыла вернуть!
— Я читала её, чтобы з-защититься от вас…
— Неблагодарная.
«Неужели она сама верит в то, что говорит?»
— Холодно тут у тебя, — мачеха осмотрелась и поёжилась. — И воняет. Но не переживай, суд уже скоро. Хочу управиться до свадьбы.
— С-свадьбы? Вы всё-таки выдадите Беллу и Труди за северян? Значит, всё зря?
— Дура, — Одиль задумчиво осмотрела каменную кладку на потолке. — На моё счастье, ты — редкостная дура.
Она развернулась и ушла.
А Герти добрела до лежанки и повалилась на неё. Она решительно ничего не понимала.
Через некоторое время дверь внизу снова открыли, стражи сказали что-то напутствуя нового посетителя. По тяжёлому кряхтенью и ворчанью Герти узнала Марту ещё до того, как белый чепец показался над каменной площадкой уровня.
— Бедная девочка, — женщина смахнула слезу. — Говорила я Ханне: отправь её в храм. Отправь, пока не поздно! Одиль доберётся до крошки. А она — ни в какую. И вот… посмотрите, что из этого вышло, — губы кухарки задрожали, она спрятала лицо в принесённую овечью шубу, которая свешивалась с её покатого плеча.
— Не плачь, Марта, прошу… Иначе я сама разревусь, как старая корова, — Герти усмехнулась сквозь слёзы, подошла к решетке и погладила женщину по рукаву.
— На вот… я принесла тебе, — Марта протянула сквозь решетку холщовый мешочек, от которого пахло булочками и бужениной, и ту самую шубу.
— Спасибо огромное, — девушка отнесла еду на кровать, а шубу тут же накинула на плечи.
— Мартин сказал, что кормят тут раз в день. Так что я буду приносить тебе кое-что. Вечером или рано утром. Госпожа вряд ли одобрит это, когда узнает, — кухарка тяжело вздохнула.
И Герти увидела, как сильно постарела Марта. А ведь Ханна считала её своей единственной подругой.
— Марта, Одиль что-то сказала про свадьбу.
— А-а… Да… — женщина шмыгнула носом. — Наши гости изрядно насвинячили в трапезной. Девчонки до сих пор там всё отскребают.
— Я про другое. Одиль сказала, что суд будет скоро, потому что она хочет успеть ДО свадьбы.
— Да?.. — кухарка часто заморгала. — Не знаю… — Она зачем-то осмотрелась и добавила шёпотом, — но к вечеру добуду какие-нибудь новости. Жди. Мне пора.
Марта чмокнула Герти в холодную щёку и спешно направилась в сторону лестницы.
Вот уже несколько часов Герти сидела в кладовой. Слава богам, она прихватила с собой светильник, а на полках хранились запасные фитили и масла.
Временами сквозь каменные стены доносились крики, протяжные вопли, топот и стук разбивающегося камня. Вампиры дрались, а Герти просто устала бояться.
И всё же, сердце предательски ускорялось, стоило кому-то из клыкастых легонько задеть дверь кабинета, передвигаясь на сверхскоростях. Герти старалась не думать о судьбе
жительниц замка, которых тоже могли найти и сожрать.Вместо этого она вспоминала сказанное Ларсом.
Запасов воды в кладовой хватит дней на 20, столько же времени она может протянуть без еды. Но этого не потребуется, так как в сундуках лежат семена растений, многие из которых вполне съедобные, особенно если размочить их водой.
Герти с тревогой вслушивалась в происходящее снаружи.
Есть не хотелось. А вот понять, сколько прошло времени — да.
Ларс сказал, что она должна отмерять сутки собственными снами. А просыпаясь, рисовать на стене палочку грифелем.
«Но как можно заснуть, когда повсюду опасность?»
Через 20 дней — вряд ли пришельцы останутся на более долгий срок — она должна будет покинуть убежище. Но очень осторожно.
«Осторожно… Легко сказать. В сумраке человек не слышит и не чувствует вампира, если только нежить сама того не захочет. Передвигаются они мгновенно. Одна надежда, что пощадят. Но если нарвусь на Эвтерпу… Она узнает, что я целовалась с Ларсом. Тогда…»
В случае везения, Герти должна была пойти в комнаты Латгард и Эберхарда. Одна из дверей в их покоях скрывала пещеру — каменный ход в скале, через который вампиры помогали старикам доставлять провизию в замок.
«Человеческая еда… И как я не додумалась? Предположим, дичь Ларс и Кай могли приносить из лесу. Но говядину, свинину и сливочное масло… А ещё овощи. Огород около замка маленький, и там только-только высадили зелень. А картошка, морковка, тыквы? Мука и крупы, опять же… Ладно девочки — они под влиянием. Но почему я не догадалась?»
Ларс сказал, что с продуктами помогала племянница Эберхарда, которая служила на кухне у одного графа.
Раз в месяц эта женщина, якобы навещала престарелого дядю. На самом же деле, они с мужем ехали на ярмарку и закупали продукты, как для замковой кухни. Вот только по дороге они сворачивали в горы и оставляли полную телегу на ночь у одной пещеры.
К утру груз исчезал, а на его месте появлялся кошель с монетами и список вещей, которые нужно привезти через месяц.
Платили вампиры щедро, то золотом, то большим количеством медяков. Иногда они клали в кошельки жемчужины и драгоценные камни. На эти деньги люди купили детям дома в столице. И это было понятно — в большом городе интереснее, и легче спрятаться от тех, кто считает чужие деньги.
— Идеальные помощники… Вы всё продумали. Но что, если с ними что-то случится? — спросила Герти у Ларса.
— У нас есть и другие знакомые. Люди, в интересах которых крепко держать язык за зубами, — он произнёс это с какой-то особенной жёсткостью.
И сейчас, вспоминая интонацию Ларса, Герти понимала, насколько мало и плохо знает древнего вампира.
Внезапный стук и грохот раздались за дверцей подсобки. Там явно боролись. Вот содрогнулся стол, и звякнули колбочки. Свалилась со стены картина. Послышался мужской хрип.
«А вдруг это Ларс?»
Герти подползла к замочной скважине и заглянула в кабинет. В свете прогорающего светильника обнажённый Кай катился по полу, сцепившись с одной из приспешниц Эвтерпы, которая тоже, по всей видимости, не успела одеться.