Отравленная роза

Соединение каминов наших с Люциусом домов было переделано, теперь сеть вела не в гостиную поместья Кэрроу, а прямо в кабинет. Я ждала его, ждала, чтобы обнять, просто прижаться и сказать спасибо, ведь завтра ранним утром отправлюсь к прилетающим сегодня из Парижа Грейнджерам, чтобы изменить им память. Магглы должны думать, что всё это время я была с ними, потому что иногда Уизли писали им. Просто перестраховка на всякий случай. В деле шпионажа всё должно быть слаженно и продумано, я даже заказала пару сувениров из Франции для Гарри, Рона и Джинни.

Маленькие птички уселись на книжный стеллаж и весело щебетали, а я откинулась в кресле и отпустила все мысли, отдаваясь странному спокойствию в котором находилась моя душа. Умиротворение, короткие рождественские каникулы были плодотворными. В теле чувствовалась усталость, сегодня пришлось отдать на исследования довольно много крови, но уже спустя час я практически пришла в норму, вот только сильно хотелось спать. Несколько чашек кофе спасли моё положение, но глаза все равно слипались, поэтому пришлось их закрыть. Ненадолго, всего на пятнадцать минут, пока не появится Люциус. Я и не заметила, как щебетание синиц, все еще находившихся в кабинете, стало фоновым, а потом и вовсе как волшебное радио стало затихать и отдаляться, редко проявляясь неровными звуками, вырывающими из пут дремы. Сопутствовал лишь запах ароматного кофе, пытавшийся взбодрить, но бесполезно…

Пустота, ни шумов, ни ветерка, нет верха и низа, пространство не имеет границ, а я нахожусь в подвешенном состоянии. Тьма кругом, но я вижу свои руки, могу разглядеть собственные волосы, медленно перетекающие по воздуху без силы притяжения, словно я нахожусь в воде. Одиночество не имеет границ, оно не представлено в виде куба или сферы, одиночество – это не замкнутое пространство, а свобода. Я могу передвигаться, могу лететь бесконечность, и бесконечностью будет размеренный темп спокойствия. Идеальный мир одной души, простой и понятный мир мыслей без тревог, сожалений и страхов, такой, каким я его вижу. Реальность – это вакуум, состоящий из перенасыщения чужих эмоций, и только сон может оградить от напастей. Но когда в страну Морфея проникает пространство настоящего, прошлого и будущего, сон превращается в кошмар, заставляя психику лишаться нужной пустоты и отдыха.

Странно, ощущение, что это происходит наяву, я могу четко формулировать свои мысли, но не допускаю перенасыщения ими. Здесь, в моём мире, есть только я, и я научилась абстрагироваться от мира бодрствования, я научилась не видеть лишнего. Впервые происходит подобное. Находясь во сне, я научилась создавать нужные вещи, такие как соленый морской ветер: он был теплым, приятным, южным, и он существовал только до тех пор, пока я этого хотела…

Внезапно что-то прохладное, разбавляющее бриз появилось из-ниоткуда, что-то не мешающее, а, наоборот, приятное, еще одна иллюзия. Островок надежды, свежее дыхание бесконечности. Оно забирало одиночество, даря безукоризненное удовлетворение и жажду жизни…

– Люциус… – прошептала я в полудреме, лениво улыбаясь сонному дыханию.

Руки на плечах, аккуратно скользящие по открытым участкам кожи. Рубашка казалась тесной для его прикосновений, таких нежных и кротких. Он единственный, кто имел право вытащить меня из грез, он замещал их своим присутствием и осторожным шепотом над ухом.

– Ты похожа на ангела, когда спишь, – доносится бархатный голос.

Тело сотрясает внезапная дрожь, остро ощущается невыносимая реальность и понимание того, что это не его голос. Я резко распахиваю веки. Синие глаза всматриваются, улыбаются искрами, в них запечатлена власть, власть смерти. Я забываю о том, что в легкие должен поступать кислород. Он так близко, а его пальцы на моей сонной артерии. Снова это ощущение безграничного влечения, разделенных чувств, желания… Его контроль надо мной опьяняет. Губы открываются безвольно, тихий выдох. Неосознанная страсть, понятная, элементарная, она обволакивает. Мерлин, о чем я могла думать? Зачем сопротивляться, когда я хочу этого больше жизни, я хочу быть с ним, принадлежать ему вечно. Чувствую, как пульсирует кровь в венах, а он наслаждается моим желанием, приближается, но не к сонной артерии. Осторожно касается губ, вдыхает запах моей кожи. Вампир сходит с ума, он еле сдерживается, никогда бы не подумала, что существа подобные ему могут дрожать.

– Сделай это, – шепчу я в тумане, желая поскорее отдаться предназначению. – Сделай меня своей навечно.

А Лорьен продолжает целовать мое лицо и возвращается к губам. Хрупкая рука осторожно оказывается на мужском плече и добирается до прекрасных черных волос, таких же, как и у меня. Ровные пряди приятны на ощупь, так необходимо их касаться, пока длится этот невыносимо размеренный долгий поцелуй.

– Непременно, моя дорогая, – шепчет он, слегка отстраняясь, а мои губы продолжают подаваться вперед. – Тебе придется немного подождать…

Я понимаю, что во второй руке слабо зажата волшебная палочка, чувствую её тепло, родное и близкое, она словно разговаривает со мной, просит остановиться…. Я сжимаю древко все крепче, и палочка поднимается к его горлу…

– Если ты еще хоть раз выкинешь подобный фокус, я прикончу тебя! – раздается злобное шипение из моего рта.

Вампир ухмыляется, ему не страшны смертельные заклятия, потому что у него не бьется сердце, а Адеско Фейр и меня превратит в пепел. Мужчина отстраняется. Гордая осанка, надменное равнодушие в глазах, хотя его тело била мелкая дрожь до этого. Искушение слишком велико – для него желание моей плоти, для меня – его немедленной кончины.

– Зачем ты пришел? Поиграться, попугать?

– Я пришел навестить тебя, – как-то невинно произнес он.

– Прости, никогда не поверю, что ты соскучился, скорее, пришел напомнить о себе, – продолжаю плеваться ядом я.

Улыбка, за которой скрыты клыки хищника.

– Ты не права, ты нужна мне, Аллегра, ты единственная женщина на земле, которую я хочу видеть постоянно, это слишком большой соблазн не встречаться с тобой долго.

– Мне кажется, ты как-то жил до этого сотни лет, – презрительно кидаю я. – И вовсе не страдал одиночеством.

– Всё меняется, а завтра ты отправляешься обратно в Хогвартс, для меня будет невыносимо сложно находиться вдалеке от тебя. Пока ты под опекой Тёмного Лорда я могу лишь созерцать, обычно вампиры не церемонятся так долго, достаточно одной встречи.

– Значит, мне повезло, что ты не прикончил меня еще на вечеринке у Слизнорта.

– Я бы подарил тебе вечную молодость, ты не знаешь, от чего отказываешься.

– Приходи, когда мне исполнится сто лет, мы поговорим об этом, – с сарказмом сказала я, – а пока не испытывай свою же силу воли.

Я чувствую испепеляющую злобу, желание уничтожить его за неправомерное вмешательство в мою жизнь, за наглое хладнокровие и угрозы, скрывающиеся в каждом слове. Я ненавижу его даже за то, как отвратительно мерцают перстни на его руках в свете камина, что вот-вот загорится зеленым пламенем.

– Боюсь я не смогу столько ждать, – потешается он. – Ты не знаешь, каково испытывать такое влечение, – почти жалобно, но иронично произносит он.

Я съеживаюсь от неприятного остаточного ощущения зова под его тяжелым взглядом, таящем невероятную опасность.

– Уходи, Лорьен.

– Ты боишься, что Люциус нас увидит?

И как злой рок судьбы камин вспыхивает зеленым пламенем, пропуская в полуосвещенный вечерний кабинет белокурого мужчину, невыносимого ревнивца, сильного в своей импульсивности, проявляющейся только в желании обладать женщиной. Немая сцена, в которой я одариваю Лорьена презрительным взглядом с просьбой убраться. Готова поспорить, он никому не позволяет такого хамства по отношению к себе. Не видела его в деле, но наблюдала за дрожью Нарциссы и даже бесстрашной Беллатриссы в его присутствии. Сумасшедшая маньячка, она боялась вампира, наверное, даже больше чем Темного Лорда. И только я небрежна по отношению к нему. Я не имею над ним власти, но Лорьен спускает на поводу прихоти своей будущей невесты.