Отрезок пути

Мерлин, я бы дорого дал, чтобы здесь не было бабушки! Конечно, рано или поздно мне пришлось бы рассказать ей о своей ориентации, но делать это вот так слишком жестоко. Но у меня просто нет другого выхода. Наглость и уверенность в собственной правоте – это единственное, что может сейчас помочь. А с бабушкой я потом поговорю – у нее нервы крепкие.

– Значит, в течение года вы состояли в связи с профессором Снейпом? – резюмирует Кингсли.

– Меньше года, – поправляю я. – Сначала мы просто общались.

– Вы осознаете, – неожиданно подает голос усатый тип, – что эта связь предосудительна и даже преступна?

– Нет, не осознаю, – отвечаю я, вспомнив, как Северус разговаривал с Дамблдором. – Гомосексуальные отношения уже давно не считаются преступлением. Даже у магглов.

– Отношения между студентами и преподавателями недопустимы! – выпаливает он, багровея.

– В военное время обычные законы не действуют, – парирую я. – За наши действия против преподавателей в мирное время нас бы мигом исключили, но почему-то никто нас не осуждает.

– Это разные вещи!

– Вовсе нет! Мы в этой школе с ума сходили, пытаясь хоть как-то контролировать ситуацию! У нас что, нет права хоть иногда расслабляться? Мы же люди, в конце концов!

У него делается такое лицо, словно он сейчас сожрет собственные усы. И меня заодно. Может, я заблуждаюсь, но, по-моему, таких, как я, он недолюбливает.

– Вот как вы заговорили! А как теперь прикажете разобраться, действительно ли Снейп помогал вам и Гарри Поттеру, или вы просто прикрываете своего… – Мендус брезгливо кривится, – партнера?

На несколько секунд у меня пропадает дар речи. Недолюбливает? Да он ненавидит таких, как я, лютой ненавистью! Сотню муховерток ему в задницу, мне и в голову не могло прийти, что у кого-то могут возникнуть такие дикие подозрения!

– Мендус, позвольте мне продолжить, – Кингсли пытается взять инициативу в свои руки и поворачивается ко мне: – Мистер Лонгботтом, мне очень неприятно, но я должен просить вас прокомментировать эти слова.

– Да вы издеваетесь? – восклицаю я. – Это же просто глупо!

– Не вам давать оценки! – звереет Мендус. – Чем вы можете доказать, что это Снейп вам помогал, а не вы ему?

Мне безумно хочется схватить его за грудки и отправить в полет до ближайшей стены. Это же надо такое придумать! И все из-за ориентации!

– То есть, вы считаете, – сквозь зубы цежу я, изо всех сил стараясь не сорваться на крик, – что я все это время был на стороне Пожирателей смерти и Волдеморта? А пытки Кэрроу, о которых вам любой студент расскажет, терпел исключительно из любви к искусству? А что, мы, извращенцы, и не на такое способны! Если я предпочитаю мужчин, значит, мне и Круциатус, и Флагелло, которым меня мучила Кэрроу, может удовольствие доставить, чего уж там!

– Держите себя в руках, мистер Лонгботтом, – говорит Кингсли. – Никто не обвиняет вас в пособничестве Волдеморту.

Он выразительно смотрит на усатого гомофоба. Тот немного скисает под взглядом министра, но тут же снова находится:

– Я никого ни в чем не обвиняю! Но где гарантия, что Снейп не применял никаких заклятий или зелий, чтобы переманить этого славного мальчика на свою сторону? – он весьма невежливо тычет в меня костлявым пальцем.

– Это уже слишком! – не выдерживаю я. – Вы, однако, лицемер! Сначала меня черте в чем обвиняете, а теперь я уже «славный мальчик»! Вас так нервирует моя ориентация? Если да, то спешу успокоить – въедливые, вредные, усатые старикашки не в моем вкусе!

– Мистер Лонгботтом! – Кингсли сурово сдвигает брови. – Сделайте милость, проявляйте уважение к Визенгамоту!

– Я с удовольствием начну проявлять уважение к Визенгамоту, господин министр, как только увижу, что Визенгамот проявляет уважение ко мне, – я стараюсь говорить спокойно и смотреть ему в глаза. – Почему мне приходится сидеть здесь и оправдываться? Я что, преступник? Если да, то будьте любезны предъявить мне конкретное обвинение. С какой стати я должен рассказывать вам о вещах, которые даже с близкими друзьями не всегда хочется обсуждать? Моя личная жизнь, равно как и личная жизнь Северуса Снейпа, никого не касается, пока вы не докажете, что она имеет прямое отношение к выдвинутым обвинениям. Вы все просто лицемеры! Вас возмущает то, что Пожиратели смерти пытались сделать магглорожденных волшебников людьми третьего сорта, а сами-то чем лучше?

Кингсли растерянно молчит – такого выпада он от меня явно не ожидал. Усатый гад Мендус оттягивает ворот мантии, шумно дышит и выглядит так, точно его вот-вот хватит удар. По залу гуляет шепоток, но я к нему не прислушиваюсь и к зрителям не поворачиваюсь, продолжая сверлить глазами членов Визенгамота.

– Мистер Лонгботтом, – неожиданно мягко произносит молчавшая до сих пор мадам Янг, – боюсь, вы просто неправильно нас поняли. Оно и неудивительно, поскольку ситуация весьма специфична. Дело в том, что мотивы личного характера зачастую оказываются решающими. Наши вопросы никак не связаны с вашей ориентацией, однако сам факт ваших отношений с профессором Снейпом заставляет нас взглянуть на дело с другой стороны. Вы ведь наверняка и сами знаете, что чувства нередко туманят разум. Пока нам не стали известны личные мотивы, мы могли позволить себе ориентироваться исключительно на ваши слова, но сейчас это невозможно. Если у вас есть какие-то конкретные доказательства, мистер Лонгботтом, самое время предъявить их.

Я подавляю вздох. Шайенна Янг разложила все по полочкам, придраться не к чему. Странно только, что она ведет себя так мирно. А ведь на Гарри набросилась, точно голодный Эфферус…

Конкретные доказательства… Хорошо им говорить! Нам ведь приходилось соблюдать тайну. Вмешивать эльфов я не могу, да и кто им поверит? Они ведь директору школы подчиняются. Есть только одно доказательство, которое наверняка произведет на них впечатление.

– Хорошо, – говорю я обреченно. – Кое-что у меня действительно есть.

Члены Визенгамота только что не спрыгивают со скамей. Все остальные тоже наверняка внимательно прислушиваются.

– Все вы, конечно, слышали о Пророчестве и о том, что Гарри называли Избранным, – начинаю я. – Мы с Гарри родились с разницей в один день, и изначально это Пророчество подходило нам обоим. Но потом чаша весов склонилась на сторону Гарри. Ситуации, когда под одно Пророчество подходят несколько человек, случаются редко, и в этом случае те, кому не досталась главная роль, становятся как бы помощниками Избранного…

– Откуда вы это взяли? – раздраженно перебивает Мендус.

Я моргаю. Честно говоря, был уверен, что уж они-то слышали об этом. Но члены Визенгамота смотрят на меня с недоумением, и даже дотошная Шайенна Янг выглядит удивленной.

– Я о таком читала, – неожиданно произносит дребезжащим голоском сухонькая старушка с последнего ряда, которая до этого момента даже глаз не открывала. – Есть такая книга – об истинных и ложных Пророчествах.

– Да-да, так она и называется! «Пророчества истинные и ложные»! – радостно подтверждаю я, надеясь, что у старушки нет маразма.