Отрезок пути

– Незачем так орать, юноша! – морщится она. – Да, читала, вот только глупости это все. Ну, где это видано, чтобы посторонние люди были связаны до такой степени, чтоб один знал, когда с другим беда? Врете вы все, юноша, вот что я вам скажу!

Я растерянно смотрю на Кингсли, но тот, кажется, уже понял, что нужно делать.

– Расскажите подробней, мистер Лонгботтом.

Я послушно рассказываю все, что мне известно. Мерлин, я ведь вообще не хотел, чтобы Гарри узнал об этом! Уж, во всяком случае, не так! Очень ему приятно вдруг выяснить, что он портил мне жизнь самим фактом своего существования!

– В общем, как вы понимаете, – заканчиваю я, – если бы Северус служил Волдеморту, тот вряд ли позволил бы мне спокойно учиться в Хогвартсе, в то время как Гарри никак не могли поймать.

– Весьма любопытно, – тянет мадам Янг. – Ну, а если бы на вашем месте оказался кто-то, кто желает зла Гарри Поттеру? Кто-то из его врагов?

– А так не бывает, деточка! – снова оживает старушка. – В книжке сказано, что если поборник попытается замыслить зло против Избранного, то сам сразу же и помрет мучительно!

– Правда? – удивляюсь я.

– Вы об этом не знали, мистер Лонгботтом? – быстро спрашивает Кингсли.

Я мотаю головой.

– Я вообще эту книгу полностью не читал – Северус мне просто несколько абзацев показал. А о том, что я могу найти Гарри, где бы он ни был, только на седьмом курсе сообщил. Опасался, наверное, что я помчусь ему на выручку и все испорчу. Я ведь раньше даже палочку в руках с трудом держал.

Эти слова членов Визенгамота странным образом успокаивают и даже заставляют улыбнуться. Не всех, к сожалению.

– Вы можете как-то доказать факт наличия этой связи? – скептически интересуется Мендус.

Почему-то мне кажется, что Северус на моем месте уже давно испепелил бы усатую сволочь одним движением брови. Но я, к сожалению, такими навыками не обладаю.

– Моя ментальная связь с Гарри Поттером прекратила свое существование в момент исполнения Пророчества, то есть, в момент смерти Волдеморта, – сухо сообщаю я.

– Значит, опять сплошные слова и никаких доказательств! – Мендус только что руки не потирает.

Я мысленно желаю, чтобы у него в заднице вырос геморрой размером с арбуз.

– Мистер Лонгботтом, мне кажется, вы уже достаточно сказали в свою защиту и в защиту профессора Снейпа, – поспешно говорит Кингсли, сердито покосившись на въедливого гада.

Но мне уже не хочется отступать, а хочется утереть этому таракану нос. И ему, и всем, кто с ним солидарен.

– Ну что вы, господин министр, мне совсем не трудно предоставить суду еще больше доказательств! – преувеличенно вежливо сообщаю я и, мысленно попросив прощения у Гарри и Рона, продолжаю: – Дело в том, что я был с Северусом, когда он передавал Гарри меч. О том, где они находятся, ему сообщил Финеас Блэк, но лес большой, поэтому Северус на всякий случай взял меня с собой. Я могу рассказать вам, как это происходило, а Гарри подтвердит мои слова. Думаю, вы не станете обвинять во лжи победителя Волдеморта.

Гарри смотрит на меня во все глаза. Рон тоже – наверное, пытается понять, видел ли я, как он уничтожал хоркрукс.

– Мистер Поттер, вы рассказывали мистеру Лонгботтому об этом эпизоде? – спрашивает Кингсли.

Гарри мотает головой.

– Говорите, мистер Лонгботтом.

Я подробно рассказываю о том, как мы с Северусом аппарировали в лес под Оборотным зельем, как нашли палатку, которую мог видеть только я, как Северус спрятал меч в озере, как выманил Гарри, как Гарри бежал за Патронусом, как разделся и бросился в озеро за мечом…

– А потом, когда Северус уже собирался прийти к нему на помощь, из леса выскочил Рон – мы едва успели аппарировать, – заканчиваю я. – Убедились, что с ними обоими все в порядке, и вернулись в школу… А потом, честно говоря, просто напились! – добавляю я, неожиданно для себя.

В зале раздаются смешки. Некоторые члены Визенгамота, включая, как ни странно, Шайенну Янг, тоже прячут улыбки. Мендус поджимает губы, чуть ли не съедая собственные усы.

– Мистер Поттер, все так и было? – осведомляется Кингсли.

Мог бы и не спрашивать – по лицу Гарри все понятно.

– Да, министр, – кивает он.

– Мистер Уизли?

Рон тоже кивает, не сводя с меня глаз. Если потом спросит, скажу, что мы сразу же аппарировали, как только он Гарри из воды вытащил и в чувства привел. Не хочу ставить его в неловкое положение. Ему и без того несладко.

Я с вызовом смотрю на членов Визенгамота. Некоторые сердито косятся на меня и брезгливо поджимают губы, но многие, похоже, испытывают неловкость – отводят глаза, ерзают на скамьях. Гомофоб Мендус пытается убить меня взглядом. Осознав, что это не в его силах, он выпаливает:

– Допустим, все это так, но ваше поведение аморально, юноша! Вступать в интимные отношения в столь юном возрасте, да еще и с мужчиной, который старше вас, на территории школы… Какая гнусность!

– Да что вы говорите! – выкрикиваю я, не веря своим ушам. – Это семнадцать – юный возраст? Или вы не в курсе, что в прежние времена многие дети поступали в Хогвартс уже женатыми парами, и для них даже оборудовали специальные спальни?

– Что за чушь?

– Чушь? Как же! Я, знаете ли, не только учебники читаю, в которых больше лжи, чем в речах Волдеморта! Будете и дальше спорить? Или начнете твердить, что одиннадцатилетние супруги были, по крайней мере, разного пола? Может, перечислить вам знаменитых волшебников гомосексуальной ориентации? Я, между прочим, могу!

Ага, и начну, пожалуй, с Дамблдора. Вот где сенсация! Впрочем, нет, ни к чему свою ориентацию позорить.

– Совершенно излишне, мистер Лонгботтом! – быстро говорит Кингсли.

– А что такое? – притворно удивляюсь я. – Не бойтесь, вас не назову, вы на гея не похожи.

Кингсли теряет дар речи. Над верхней губой и на лбу блестят капельки пота. Надеюсь, его не хватит удар.

– Вы просто хам и наглец! – заявляет Мендус, шевеля усами.

У меня возникает дикое желание выхватить палочку, заорать: «Круцио!» и посмотреть, как он будет корчиться от боли. Вот так нормальные люди и становятся Пожирателями смерти.

Конечно, ничего подобного я не делаю. Да у меня бы и не получилось. Палочки на входе у нас не отбирали, но в зале суда действуют чары, блокирующие почти всю магию. Поэтому я просто вскакиваю с неудобного кресла и ору не своим голосом, окончательно потеряв контроль над собой:

– Вы смеете называть меня хамом после того, как открыто обвинили в пособничестве Волдеморту? Да за такое мне следует прямо сейчас вызвать вас на дуэль! Впрочем, вы, по крайней мере, говорите то, что думаете. А многие из присутствующих помалкивают, хоть и согласны с вами. А встать и высказаться у них кишка тонка, потому что только и способны за спиной косточки перемывать. Трусы и лицемеры!