Отрок (XXI-XII)

Расстегнув подбородочный ремень, он снял с головы шлем с подшлемником, пристроил его на согнутой левой руке и размашисто осенил себя крестным знамением. В обе стороны от него по кругу пробежал металлический лязг, ко лбам и плечам начали взлетать руки в латных рукавицах. Эффект от пушечного выстрела, и то, наверно, был бы меньшим - проповедник поперхнулся на полуслове, а его слушатели завертели головами в разные стороны. Мишка толкнул коленями Зверя, выехал из строя ближе к центру поляны и, набрав в грудь воздуха, произнес нараспев:

–  Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй нас!

–  Аминь!
– нестройно откликнулись собравшиеся на поляне.

–  Здравы будьте, православные!
– Мишка склонил голову в приветствии.
– Не пугайтесь, мы не враги вам.

Немая сцена, как в театре - пешие, все еще настороженно смотрят на конных, проповедник, поверх голов своей паствы - на Мишку. Мишка тоже смотрел на проповедника, а на самом деле ждал, когда сзади раздастся топот копыт - должен же Алексей обозначить свою роль командира отряда и выехать вперед! Не дождался, ему недвусмысленно предоставлялась возможность разбираться с ситуацией самому. Алексей, самого начала, отнесся к необходимости предупредить местных христиан о том, что об их собраниях знает стража боярина Журавля, без энтузиазма. Правда и не возражал, но всем своим видом и несколькими короткими замечаниями показал, что считает это, хотя и нужной, но досадной потерей времени.

Не дождавшись Алексея, Мишка глянул на противоположную сторону поляны, где, во главе первого десятка, нетерпеливо ерзал в седле Роська. Встретив взгляд своего крестного, он так и подался вперед, но Мишка едва заметно отрицательно повел головой - совершенно неизвестно, что мог устроить восторженно-религиозный крестник, как-то по-своему, наверняка, совершенно нереалистично, воспринимавший драматургию ситуации.

Пока Мишка обменивался взглядами с десятником первого десятка, проповедник, разведя руками свою паству, подошел к нему и глядя снизу вверх, негромко спросил:

–  Кто ты, отрок?

–  Внук воеводы Погорынского Кирилла, крещен Михаилом.

–  Воеводы?
– Проповедник обернулся к своим людям и возгласил: - Радуйтесь, братья и сестры, услышал Господь наши молитвы! Сюда идет воевода Кирилл - ополчились православные на слугу Сатаны боярина Журавля, конец грядет царству Навуходоносора!

"Ну вот, мне только лавров освободителя и не хватало. Папаша явно заблуждается на наш счет и выдает желаемое за действительное. Надо это как-то останавливать".

–  Постой отче!
– попытался охладить энтузиазм проповедника Мишка.
– Нет здесь никакого воеводы! Отче! Прости, не знаю как тебя величать, ошибся ты!

–  Что?
– Разочарование слишком резко сменило надежду, проповедник обернулся и глянул на Мишку, даже не с обидой, а со злостью.
– Как это нет? Ты же сам сказал…

Мишка спешился и, чувствуя себя, непонятно в чем, виноватым, глянул в глаза проповеднику.

–  Нас немного, и воеводы с нами нет. Мы случайно узнали, что журавлевские стражники, выведали место и время вашего собрания, и пришли, чтобы предупредить. Стражников тех мы побили, но собираться вам здесь больше нельзя, если хотите, возьмем вас с собой…

–  А я-то, старый дурак, обрадовался!
– перебил проповедник.
– Думал… - Он недоговорил и безнадежно махнул рукой.

Был глава христианской общины мужчиной крепкого телосложения, возрастом, пожалуй, около сорока. Ничто во внешности его не соответствовало классическому образу самоотверженного, постоянно рискующего жизнью, главы тайной религиозной общины - ни фанатичного блеска в глазах, ни худобы, ни… вообще ничего. Больше всего проповедник напоминал зажиточного крестьянина, этакого "справного хозяина". Ширококостный скуластый блондин с треугольным лицом, более характерным для западных славян, например, для поляков. Единственной выделяющейся деталью его внешности была седая прядь в бороде, начинавшаяся у левого угла рта и изогнутым треугольником расширяющаяся книзу.

–  Отче, ты священник?
– осторожно поинтересовался Мишка.

–  Мечтал, когда-то, принять сан, но рукоположения не удостоился, ибо грешен.
– Проповедник сокрушенно вздохнул и развел руками.
– За грехи, видно, и в руки богомерзких язычников отдан… Но было мне видение, - голос мишкиного собеседника окреп и возвысился - что дано мне будет вывести истинно верующих из сих проклятых земель, яко Моисею народ израилев - из плена египетского.

–  Так пойдем с нами!

–  А остальные? Нас же много здесь, да и дома, семьи, поля не убраны… Или скажешь, - с вернувшейся в голос злостью, добавил проповедник - что воды расступятся и манна с небес сыпаться будет?

"Да чего он вызверился-то? Нет, чтобы за спасение поблагодарить. Можно подумать, я его обмануть пытаюсь!".

–  Манны небесной не обещаю, и воды не расступятся, - ответил Мишка, чувствуя, как не к месту зачесалась искусанная на болте комарами задница.
– Но и странствовать-то не сорок лет придется!(1)

# #1 Согласно библейской легенде, воды Кранного моря расступились, давая возможность евреям уйти из Египта, а во время сорокалетнего странствования по пустыне, евреи спасались от голода сыпавшейся с небес крупой, которую называли "манной".

–  Нет!
– Проповедник отрицательно покачал головой.
– Или всех, или никого!

–  Ну, как знаешь!
– Мишка надел шлем и вставил ногу в стремя.
– Мы здесь еще появимся, когда - не знаю, но появимся. Может, тогда надумаете?

–  А сейчас-то вы зачем приходили?
– неожиданно поинтересовался проповедник.
– Ведь, не за нами же?

"Господи, если б я знал, чего Алексея сюда понесло!".

–  На разведку, отче. Надо ж знать: как тут и что? Имени-то своего так и не скажешь?

–  Моисей я. Раз уж стезя мне такая предначертана, то и имя я себе избрал к тому приличное.

"Ну, вот и пообщались: я - разведчик, он - Моисей. Дурдом, честное слово!".

Мишка уже собрался разворачивать Зверя, когда Моисей надумал извиняться:

–  Не держи обиды, отрок! Это я от неожиданности осерчал, больно уж обрадовался поначалу. Когда вас снова ждать? Может быть помочь чем-то сможем?

"Пятая колонна в тылу врага? Почему бы и нет?".

–  Когда, не знаю, а за помощь будем всегда благодарны. Если придет от меня человек и покажет знак… А где тебя искать-то, отче Моисей?

–  До меня добираться далеко, но… погоди.
– Проповедник обернулся к своей пастве и позвал: - Сестра Пистемея, подойди!

От толпы отделилась немолодая женщина и, заметно прихрамывая, подошла к Моисею.

–  Что повелишь, брат Моисей?

–  Вот что, Пистемеюшка, если придет человек и покажет знак, то ты знай - он послан нашими братьями во Христе. Помоги ему, чем сможешь, или меня извести.