Отступники

И сгинул.

— У меня есть идея, — нашелся Рем. Он подбежал к Ики. — Эй, кресло, хочешь снова увидеться со своим хозяином?

— Это было бы… вычисляется… неплохо, — признался тот.

— Тогда помоги нам! Нужно быстро догнать кое-кого.

— Это все так… вычисляется… неожиданно.

— Да или нет?! — напал на него Престон. — Мы разберем тебя на кусочки!

— Ладно, поднимите меня.

Рем поставил его на оба колеса:

— Садись, Престон.

— Как управлять этой штукой?

— Я все сделаю сам, — пообещал Ики. — Вы будете должны мне… вычисляется… бочонок виски. Просто скажи куда ехать, колдун.

— Давай к выходу! — скомандовал Престон. — А потом поглядим.

Рем сразу остался где-то далеко позади. Ики мчался вперед, головокружительными виражами минуя повороты. Блестящие трубы изрыгали спиртовое пламя.

Она не могла далеко уйти.

Она где-то здесь.

Нужно.

Немедленно.

Ее.

Догнать.

Он миновал комнату охраны и выскочил под арки Истока. Огляделся по сторонам.

— Куда теперь? — спросил Ики.

— О, если б я знал!

Справа послышались крики. Престон, не раздумывая, скомандовал ехать туда. За следующим поворотом ему стали попадаться побитые Стотри. Они вели его вперед как пунктирная линия. Имара поднимался по ней все выше и выше, пока, наконец, не увидел настоящую свалку: два десятка стражей пытались сомкнуться кольцом вокруг Вельвет. Она фехтовала трофейным оружием и пыталась пробиться дальше, к Реверансу.

Повернув в ее сторону плоскую морду, он стоял спиной к входу в свои покои и наблюдал.

— Быстрей, — крикнул Престон. — Туда!

Секундная стрелка мировых часов цокнула и остановилась. Выждала ровно восемь мгновений и цокнула снова.

Престон вопил: «сто-о-о-о-о-ой!!!» Вельвет замерла над Реверансом с клинками в обеих руках. Жрец все так же безучастно глядел на нее снизу вверх.

Секундная стрелка отсчитала еще несколько мгновений.

— …ой!

Престон до хруста вытянул руки.

Шварк!

Вельвет упала на пол, кувыркнулась назад и замерла, выронив оружие. Стражи бросились на нее. Шпионка успела дотянуться до кинжала и занесла его над своей грудью.

Цок!

Взвизгнули каучуковые шины. В воздухе похолодало, и крохотные снежинки закружились над пятнистой головой Имары.

— Однобокое совершенство, — промолвил Жрец. — Спасибо Вохрас, все под контролем. Благодарю тебя за заботу. Ты все еще бледен, мой друг, не хочешь…

* * *

Так Престон потерял смысл жизни.

А запасного у него не было.

Вопреки распространенному мнению прожить можно и без смысла. Миллионы людей делают это ежедневно и сахар им сладок, а светозверь лучист.

Однако у них есть фора: со смыслом они не сталкивались с рождения. А Престон бы уверен, что прощение Вельвет — это то, что превратит его из скрывающегося труса обратно в человека.

Каждый имеет право заблуждаться по-своему.

Как бы то ни было, он оказался в неподходящих условиях для продолжительной кататонии. Судьба отмерила ему на смирение всего два дня.

* * *

— Значит он был влюблен в одноногую корсарку с попугаем вместо левой руки? — Кира остановилась и загородила сухолюду дорогу.

— Да, — чувственно покивал Рем. — Это была странная любовь. Любовь оставляющая много вопросов… И предположений.

— И два дня назад господин Вохрас почувствовал, что она погибла во время еженерестового торжественного Бунта-На-Корабле?

— О, да, — Рем вскарабкался на проходящего мимо стража и продолжил реплику с него, — мой хозяин остановился, заплакал ртутью и закричал молниями. Столь сильное чувство, что мне и не понять. Никому не понять, Чешуйка.

— Он чудесный человек, — прошептала Кира. — Я сделаю все, чтобы утешить его.

— Конечно, — Рем потрепал стража за щеку и спрыгнул. — Ты, главное, не дави на него. Когда я видел его в последний раз, он был похож на семь казней Клоаковых.

Они спустились в полузаброшенные помещения, в которых редко появлялись даже стражи. А после того как там поселился горюющий Престон, оттуда выветрился сам запах обжитого места. Сейчас тут тянуло серой, окалиной и смертью. Под невысоким потолком клубился ворчащий туман. «Уходите, уходите прочь», — роптал он.

Посетители остановились напротив мрачных врат, сочащихся черной патокой. На пористой поверхности, покрытой язвами коррозии, мерцали выдавленные внутрь силуэты облетающих цветов и голых деревьев. Было что-то смутно напоминающее стихи, от которых, вероятно, могли бы произойти все детские считалочки в мире. Неумело выведенный скелет наполовину выпирал из центра, держа в челюстях веточку сирени. Она курилась и потрескивала, создавая одновременно и туман и противоречивые запахи.

— Ох, — вздохнула Кира. — Как же он мучается!

— С ним всегда так, — подтвердил Рем. — Чувствительный как рак без ракушки. Помню, однажды он опалил ресницы и челку о ловушку. Когда они еще у него были. Вот беда была, kus jamal.

— Как же нам войти к нему? — Кира коснулась шершавой черноты и одернула руку. — Жжется!

— Я рассчитывал, что ты мне в этом поможешь, — Рем смерил ворота взглядом зашедшего в тупик специалиста. — Твой отец ничему тебя не учил? Нам не помешал бы маггический прием, если ты понимаешь, о чем я.

— Он научил меня только управлять цветением и энергией природы, — Кира вздохнула и взъерошила тонкими пальцами вихор Рем. — Он хочет, чтобы я взяла на себя священную борьбу Первенцев против запустения, когда мне минет сотый нерест… Так и не осмелился спросить чего хочу я.

— А чего хочешь ты? — заинтересовался сухолюд.

— Прямо сейчас? — улыбнулась Кира. — Помочь господину Вохрасу. Давайте…

— На ты, Кира.

— Давай для начала вызволим его из печали. Мне кажется, эта веточка сирени нам пригодиться.

Кира посветлела и вроде бы исчезла, во все стороны прыснули клочки света, запахло цветами. Рем готов был поклясться, что почувствовал пятками молодую травку внутри своих сапог. В волосах запутался теплый ветерок. Ветка сирени, потемневшая, вялая, вдруг посвежела и пустила побеги. Крепнущими порослями она расползалась по вратам, срывала отслаивающиеся чешуи и пролезала в угрюмые трещины. Ворота затрещали, побеги разрывали их.