Отважная лягушка. Часть 2

Она поклонилась жрицам.

– Прошу прощения, если мои слова показались вам слишком вызывающими. Клянусь Анаид, я ни в коем случае не хотела дерзить. Но решение суда и ваши слова...

Девушка беспомощно развела руками.

Лицо Маммеи смягчилось.

– Мне отрадно, что ты раскаиваешься в своём поступке. Впредь, чтобы не возникало подобных недоразумений, запомни: тебе следует точно и беспрекословно выполнять все распоряжения сестры Доры.

– Я так и сделаю, - отвесив ещё один поклон, Ника направилась к стоявшему у стены кувшину.

– Стой!
– вскричала жрица.

– Ты куда?

– За водой, - спокойно ответила та.

– Не так быстро, - усмехнулась женщина.
– Разговор ещё не закончен. Забыла, что ты ответила, когда я послала тебя на птичник?

– Почему же?
– вскинула брови собеседница.
– Только дочь Лация Юлиса Агилиса из рода младших лотийских юлисов - не рабыня, чтобы собирать куриный помёт и мыть ночные горшки!

– Вот!
– злорадно усмехнулась Дора, глядя на старшую сестру.
– Что я говорила? Перечит, нахалка! Да как ты смеешь...

– Тише!
– властным жестом остановила её начальница.
– Госпожа Юлиса уже сказала, что искренне раскаивается в своих поступках.

– Безусловно, госпожа Маммея, - подтвердила Ника.
– Да поразит меня молнии Питра, если я вру!

Верховная жрица величественно кивнула.

– А тебе, сестра, не стоит забывать, что храм луноликой Рибелы всё же не каторга.

– Клянусь Аурой, богиней зари, я запомню твои слова, старшая сестра, - со скрытой угрозой в голосе процедила Дора.

Взгляд, которым она обожгла новенькую, не предвещал той ничего хорошего.

Стремясь по возможности наладить взаимоотношения со всеми местными обитателями, девушка не просто приказала привратнику открыть калитку, а вежливо поинтересовалась его именем.

Видимо, жрицы и их помощницы не часто баловали старого раба своим вниманием. Растянув в угодливой улыбке сухие, сморщенные губы, он назвался Гвоздём и с поклоном отпер калитку.

Оглядевшись, Ника неторопливо направилась к фонтану, возле которого о чём-то беседовали несколько горожанок.

Заметив девушку, одна из них, испуганно охнув, указала на неё пальцем.

– Смотрите! Это богохульница! Это её за святотатство приговорили всего лишь к служению Рибиле! Вдруг владыка недр обидится? Что теперь будет на рудниках?

– А я слышала, её сам Дрин укрыл от разбойников на священной горе, - возразила другая женщина.

– Вот уж враки!
– откликнулась третья.
– Это она сама всё придумала!

Подойдя ближе, Ника поздоровалась:

– Здравствуйте.

Однако только одна из горожанок ответила лёгким кивком, но разговаривать не стала и поспешила уйти, как все остальные.

Подставив кувшин под бившую из каменной львиной пасти прозрачную струю, девушка только криво усмехнулась им вслед.

Ввиду отсутствия на храмовой кухне сколько-нибудь вместительной посуды, ей пришлось ещё четыре раза выходить на площадь. Стряпуха куда-то ушла, и оставшись в одиночестве, девушка, подобрав подол, принялась лениво елозить мокрой тряпкой по выложенному из каменных плиток полу.

За этим вполне достойным родовитой аристократки занятием её и застала Риата.

– Ой, да что же это делается?!

– всплеснула руками невольница, едва не выронив туго набитый соломой матрас.

– Ты что, слепая?
– усмехнулась хозяйка, выжимая мочалку.
– Видишь, чистоту навожу.

– Ой, да я сейчас!
– рабыня огляделась, выискивая, куда бы положить вещи.

– Тунику купила?
– остановила её метания девушка.
– А плащ? Показывай!

Сняв с плеч большую корзину, Риата с заметным волнением продемонстрировала обновки. На взгляд Ники туника казалась слегка коротковатой, но поскольку носить её она собиралась под платьем исключительно для тепла и маскировки пояса с остатками золота, хозяйка сочла возможным воздержаться от критики.

Вторая покупка тоже пришлась по душе, несмотря на тёмно-зелёный цвет, чем-то напоминающий стиль "милитари".

– Что за мех?
– спросила она, разглядывая серую подкладку.

– Заяц или суслик, - пожала плечами невольница.
– Я не спрашивала. Зато дёшево. Всего три империала.

– Хорошо, - кивнула путешественница, гадая про себя, сколько денег с этой сделки прикарманила ушлая рабыня.

Они отнесли вещи в спальню. Там Ника одела изрядно похудевший пояс с деньгами и новую тунику, а старый плащ и кожаную рубаху отдала Риате, кроме того вручив ей пятьдесят империалов с заданием спрятать подальше.

Вернувшись на кухню, верная невольница выразила горячее желание освободить госпожу от столь грязного и недостойного представительницы славного рода младших лотийских Юлисов занятия.

Однако девушка не решилась на столь радикальный шаг. Она взялась домывать пол, а Риату посадила чистить котёл. Рабыня рассказала, что госпожа Аста Брония передаёт госпоже Юлисе поздравление с более-менее благополучным окончанием судебного процесса и вновь повторяет своё предложение.

– Ты мне здесь нужна!
– безапелляционно заявила Ника.
– И хватит об этом.

Скромно потупив взор, собеседница явно собиралась сказать что-то вроде "как прикажете" или "слушаюсь", но тут в дверях появилась жрица Рибилы с помощницей.

– А это кто ещё такая?
– грозно спросила женщина, выставив и без того выдающуюся во всех смыслах челюсть.

– Моя рабыня, госпожа Дора, - предельно вежливо ответила девушка.
– Госпожа Маммея разрешила оставить её при святилище до конца моего пребывания здесь.

– И ты думаешь, я позволю ей за тебя работать?
– насмешливо фыркнула жрица.

– Я осознаю степень своей вины перед законом и жителями Этригии, госпожа Дора, - потупив взгляд, вздохнула Ника.
– И не собираюсь прятаться за чужую спину.

– Тебе не придётся, - зловеще пообещала собеседница и скомандовала застывшей Риате.
– Отправляйся на птичник Вране помогать.

Невольница вопросительно посмотрела на хозяйку. Та кивнула. Обмен взглядами не ускользнул от внимания жрицы. На щеках вновь вспыхнул гневный румянец, ноздри раздулись, как у породистой кобылицы на манеже, а и без того тонкие губы сжались в еле заметную нить.