Отвергнутая жена дракона, или Хозяйка магического приюта
Шрифт:
— Вы у меня в гостях. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя, как дома. А дома обычно едят на кухне или в столовой. Так удобнее. И уютнее.
— Клянусь, ребят, я сегодня так не выспалась из-за ловцов, — Лика подавляет зевок, — что даже вас слышу с трудом. Муть какая-то в голове. Не факт, что услышу эту вашу дарну Злючку, если она решит позвать Ловцов. Леди Даяна, — она, не моргая, заглядывает мне в глаза, — вы и правда очень милая, радушная и все такое, но давайте будем реалистами! Нельзя нам показываться на кухне! Не-льзя.
— Нельзя, нельзя… — закатывает глаза Серан, напоминающий молодого Брюса Ли. —
— Зачем удирать, гений, когда можно просто не нарываться? — бурчит рыжеволосая Лика, демонстративно хлопая себя по лбу. — Здесь удобно. Кровати мягкие. С помывкой проблем нет. Это вам, мальчишкам, все равно, где жить. Хоть в лесу, хоть в яме с помоями. А нам... — после многозначительного "нам" она указывает тонкими, изящными пальчиками на остальных девочек, -— нам не все равно.
— Ой, сейчас чихну! — восклицает девочка альбинос, и Неиша резким взмахом ручек будто накидывает поверх сестры что-то невидимое.
Внезапно волосы и платьице чихнувшей девочки взлетают, будто под напором сильного ветра, и хрупкую фигурку толкает порывом воздуха. Чтобы не упасть, она выставляет перед собой ладошки и упирается ими в невидимую преграду. Прижимается к ней, точно к стеклу лицом. Ее носик смешно при этом плющится. Получается забавная рожица. Пока все дружно хихикают, Неиша снова делает волшебный пас руками, в результате чего невидимый купол исчезает.
— Спасибо, — деловито кивает ей близняшка, поправляя белое платьишко.
Пока все смеются, мне не до смеха. М-да. Прикрыла, называется, сестру. Так прикрыла, что любому непосвященному стало бы понятно, что здесь чихает ребенок с магией!
С грустью себе признаю.
Я поторопилась.
Похоже, придется прятать детей до отъезда Марии. Причем, самым тщательным образом.
— Знаете что? — говорю. — Дарна Мария не злая. Но вам и правда лучше с ней не встречаться. Скажу, что вас сюда привезли больными. Ничего серьёзного, просто якобы посидите в карантине. Будете спать и есть вдоволь. Я буду лично носить вам еду.
— И чем мы заболели, по-вашему? — интересуется Мия.
— Простыли.
— Вот вызовет нам дарна Злючка лекаря, — бросает Лика. — Он сразу все поймет.
— Какие тогда варианты? — пожимаю плечами. — Я открыта к предложениям.
Пора подключать их головки. Не говорить же им, что я попаданка, поэтому понятия не имею, чем болеют в этом мире. И вообще очень плохо здесь ориентируюсь.
— Скажите дарне, что у нас лунная корь, — говорит самый старший, Леон. — Она вызывает красные пятна по всему телу и чесотку. Не опасна для детей, зато тяжело проходит у взрослых. Исчезает сама в течении недели и...
Он замолкает. И все мы напряженно замираем, потому что в дверь стучат. А потом раздается приглушенный голос Марии:
— Ну-ка, милые мои, живей на кухню, оладьи-то простынут! Всё жду, жду, уж думала, так и до гробовой доски дождусь, пока вы тут копаетесь. Да уж, никуда я не денусь, пока все не соберётесь!
—
Ой, все, — сдавленным голосом гундосит Фетиша. — Сейчас опять чихну!Глава 12
— Опять?! — шипит Лика.
Неиша быстро взмахивает обеими руками над головой сестры. Под прозрачным куполом длинные, белые волосы девочки вздымаются дыбом, а саму ее с силой припечатывает к невидимой поверхности.
М-да. Это что у нее за магия, если она деревья своим чихом ломает? Женская версия Соловья-разбойника?
Требовательный стук в дверь отвлекает меня от Фетиши.
Говорю погромче:
— Спасибо, Мария. Подождите, пожалуйста, на кухне. Я сейчас спущусь.
— Вы, хозяйка, — раздается приглушенный голос, — сами, как хотите. Можете оладушки хоть ледяными есть, а уж детей я собираюсь вкусненьким, горяченьким накормить!
К горлу подкатывает раздражение.
Вот же неугомонная душа!
Так и рвется причинить всем добро!
Обернувшись к детям, прикладываю палец ко рту. Осторожно приоткрываю дверь так, чтобы сквозь узкую щелочку проскальзнуть в коридор. Тут же захлопываю ее за собой, чтобы любопытная домоправительница не успела много разглядеть. Мария после такого маневра смотрит на меня нахохлившись, как воинственный воробей.
— Вам лучше к ним не приближаться, — говорю и добавляю мрачно: — Лунная корь.
— Да как же это? — всплескивает она руками. — Неужто в дороге заболели? Охохо… Это же надо за лекарем посылать…
— Не надо лекаря. У детей она проходит легко, в отличие от взрослых. Им просто нужен покой и хорошее питание.
— Так это я для вас лекаря собиралась вызвать! Вы-то не дитё уже.
— Тому, кто в детстве разочек переболел, болезнь больше не страшна, — говорю, а сама с замиранием сердца отслеживаю реакцию собеседницы.
Надеюсь, что иммунитет существует и в этом мире, и мои слова не окажутся полной дичью. К счастью, Мария ни капли не удивляется.
— Так вы переболели уже! Вон оно как...
— А вы?
— Нет еще.
— Значит, еду я буду носить детям сама.
— Вот уж благодарствую! — с облегчением выдыхает добрячка. — Сейчас пойду вон письмецо справлю сыну, чтоб телегу за мной выслал. А потом вам все подробно расскажу. Как за Златорожкой ухаживать да за курями, да за поместьем. Милку-то я с собой возьму. Чтоб вам меньше забот было.
Мне приходится два раза относить в спальню поднос, наполненный едой. Оладушки, варенье, мед и яблоки дети встречают на ура. Когда они окружают стол и принимаются уплетать еду, я отправляюсь на кухню к Марии. Ее руки, загрубевшие от работы, уже уверенно держат корзину с тряпками и старой деревянной табуреткой. У ног стоит чистое железное ведро.
— Берите-ка ведерко, — говорит она. — Будем Златорожку доить.
Мы идем по узенькой тропинке в сторону коровника. Туфли, не предназначенные для таких прогулок, тут же мокнут на носочках. Утренняя свежесть заставляет поежиться и обхватить себя свободной рукой, но это ни капли не мешает мне любоваться восходом. Благо, полюбоваться есть на что.
Первые лучи солнца падают на округу мягким, розоватым светом. Над травой стелется дымка, и я, жительница мегаполиса, вдруг ощущаю себя здесь посторонней.