Ответный удар

К концу месяца система должна была заработать в полную силу. В центральной диспетчерской мы хотели видеть все ключевые участки производства, от забоев Кузбасса до прокатных станов Урала.

Каждая решенная проблема делала систему надежнее, каждая преодоленная трудность приближала нас к созданию по-настоящему современного производства. Промышленного телевидения еще не было нигде в мире, но оно уже работало на наших заводах.

Но как-то поздним вечером в моем кабинете собрались Бонч-Бруевич, Зотов и Величковский. На столе лежали чертежи, графики испытаний и отчеты с мест.

После месяца упорных попыток наладить единую систему видеоконтроля пришло время честно оценить результаты. Лица у изобретателей что-то совсем кислые.

— Леонид Иванович, — Бонч-Бруевич устало закрыл и протер глаза, — боюсь, мы замахнулись на невозможное. Существующие линии связи просто не способны передавать телевизионный сигнал на такие расстояния. Даже с нашими усилителями.

Я развернул карту:

— Сколько мы смогли реально охватить?

— В пределах Москвы система работает отлично, — Зотов показал на схеме. — Головной завод, Коломенский, Подольский… Здесь мы смогли проложить специальные кабели, установить все необходимое оборудование.

— А дальше? — я посмотрел на красные линии, обозначающие неудавшиеся попытки связи с дальними предприятиями.

— Дальше — глухая стена, — вздохнул Бонч-Бруевич. — Сигнал затухает, искажается. Нужны совершенно другие технологии передачи данных, которых пока просто не существует.

Величковский, до этого молчавший, поднял голову от бумаг:

— Зато локальные системы показали себя превосходно. На каждом заводе отдельная диспетчерская, контроль ключевых участков, налажено оперативное управление.

— Да, — подхватил Зотов, — в Нижнем Тагиле уже предотвратили две аварии благодаря камерам. В Златоусте наладили контроль качества прямо у печей. На московских заводах весь производственный цикл как на ладони.

Я прошелся по кабинету. Что ж, мечта о единой системе видеоконтроля оказалась пока преждевременной. Техника 1929 года просто не позволяла ее реализовать.

— Хорошо, — я вернулся к столу. — Тогда предлагаю сосредоточиться на развитии автономных систем. На каждом крупном предприятии должна быть своя диспетчерская с видеоконтролем. Данные в центр будем передавать по обычным каналам связи, телефон, телеграф, курьеры с отчетами. В рамках нашей матричной системы это даже лучше. Пусть местное руководство приучается действовать самостоятельно, а не только по подсказкам из центра.

— И это уже огромный шаг вперед, — заметил Бонч-Бруевич. — Такого нет даже в Америке. Каждый завод получает «глаза» для контроля производства.

— А к единой системе вернемся позже, — добавил я, — когда появятся мы проложим кабели нового поколения.

Мы еще долго обсуждали детали. Наметили план развертывания локальных систем на всех крупных предприятиях. Разработали стандарты передачи данных в центр. Составили графики обучения персонала.

Уже под утро, когда все разошлись, я остался один в кабинете. За окном занимался рассвет, где-то вдалеке гудели заводские гудки. Да, пришлось отступить от первоначального замысла. Но иногда признать ограничения это тоже часть прогресса. На данный момент мы создали то, что было возможно в существующих условиях. А время для более амбициозных проектов еще придет.

На столе лежал доклад для Орджоникидзе. Надо предстояло объяснить наркому, почему вместо единой системы видеоконтроля мы создаем сеть автономных диспетчерских. Впрочем, я был уверен, что Серго поймет. Он всегда ценил честный подход и реальные результаты больше громких обещаний.

В дверь заглянул Головачев.

— Выезжаем, Леонид Иванович? — спросил он.

Я вздохнул. Ну да, конечно. Очередная инспекционная поездка по предприятиям. Я все время проверял, как идет выполнение заказа.

— Конечно, в путь, — сказал я, взял бумаги и вышел из кабинета. — Только сначала заедем в Наркомтяжпром. Как обычно.

Глава 20

Проверка

Коломенский завод, один из старейших машиностроительных гигантов России, величественно возвышался над левым берегом Оки. Основанный в 1863 году военным инженером Амандом Струве, он начинал с производства железнодорожных мостов, но уже к концу XIX века стал крупнейшим производителем паровозов в стране.

Завод строился по последнему слову европейской инженерии, с широкими пролетами цехов, собственной электростанцией и разветвленной сетью железнодорожных путей. Массивные корпуса из красного кирпича, украшенные узорчатой кладкой и готическими окнами, больше напоминали католические соборы, чем промышленные здания. Их строили на совесть. Немецкие инженеры и русские мастера, закладывая фундамент будущей индустриальной мощи.

Особой гордостью завода был паровозостроительный цех, самый большой в Европе на момент постройки. Здесь собирали знаменитые пассажирские паровозы серии «С» — «Русские Пасифики», которые водили курьерские поезда от Варшавы до Владивостока. В годы Первой мировой здесь же выпускали бронепоезда, а при советской власти освоили производство тепловозов.

Рядом с заводом вырос рабочий поселок с добротными кирпичными домами, больницей и техническим училищем. Коломенские мастера славились своим умением по всей России. Недаром местные паровозы получали золотые медали на всемирных выставках. Теперь этим умельцам предстояло освоить производство новых турбин и специальных сталей для оборонной промышленности.

Промозглое утро встретило меня у проходной Коломенского завода. Серое июньское небо, нетипичное для начала лета, низко нависало над массивными краснокирпичными корпусами. Пахло влажным углем и железом. Гудок известил о начале утренней смены.

Новый директор завода Похлебкин, худощавый энергичный человек с аккуратно подстриженными усиками, встречал меня у ворот. Его назначили месяц назад, и я хотел лично проверить, как он справляется.

— Начнем с турбинного цеха, Леонид Иванович, — Похлебкин протянул мне свежий отчет. — Там у нас самые интересные результаты.

В огромном, недавно отстроенном корпусе турбинного цеха на удивление светло. Новые фонари верхнего освещения заливали помещение ровным светом. Вдоль центрального пролета двигались мостовые краны, перенося массивные заготовки турбинных дисков.

— Вот, смотрите, — Похлебкин подвел меня к новому балансировочному станку немецкого производства. — Внедрили автоматическую систему контроля. Теперь точность балансировки роторов выше в три раза.

Я с интересом наблюдал за работой станка. Действительно, качество заметно улучшилось. Но что-то в его работе меня насторожило.

— А почему привод подачи так вибрирует? — спросил я, прислушиваясь к неритмичному гулу.

— Разрешите доложить! — к нам подошел молодой инженер в потертой кожанке. До этого он стоял в сторонке. Но в несколько вызывающей позе. Сразу видно, что бунтарь. — Лаптев, ответственный за балансировочный участок. Я как раз хотел обратить внимание на эту проблему.