Ответный удар

Лаптев развернул чертеж прямо на станине:

— Вот здесь можно изменить систему охлаждения подшипников. Если добавить дополнительный контур и установить автоматический регулятор температуры, мы справимся с проблемой.

Я внимательно изучил его предложение. Толковый парень, сразу видно. Но и упрямый к тому же. В его идее явно прослеживалось рациональное зерно.

— Сколько времени нужно на модернизацию? — спросил я.

— Три дня, если дадите карт-бланш на материалы и людей, — уверенно ответил Лаптев.

— Похлебкин, обеспечьте ему все необходимое, — распорядился я. — И премию за инициативу.

Мы двинулись дальше. В термическом отделении у огромных печей для закалки лопаток я заметил еще одну проблему. Неравномерный нагрев заготовок.

— Что с системой контроля температуры? — обратился я к начальнику цеха Шаповалову, грузному мужчине лет пятидесяти.

— Да вот, немецкие пирометры барахлят, — развел руками тот. — Заказали новые, но поставки задерживаются.

— А почему не используете отечественные? — я вспомнил разработки профессора Величковского. — У нас в центральной лаборатории есть отличные образцы.

Шаповалов замялся:

— Так это… Не доверяем как-то нашим. Немецкие вроде надежнее…

— Зря не доверяете, — я достал блокнот. — Сейчас распоряжусь, чтобы вам поставили партию наших пирометров. Через неделю доложите о результатах.

В этот момент к нам подбежал запыхавшийся мастер:

— Товарищ Похлебкин! В механическом срочно нужно ваше участие. Там с точностью обработки проблема.

Директор посмотрел на меня. Я кивнул:

— Идемте. Посмотрим, что у вас там.

Внутренний голос подсказывал, что день будет длинным. Но именно из таких проблем и их решений складывался успех всего дела. А мне нужен успех. Слишком много поставлено на карту.

В механическом цехе оказалась типичная проблема. Старые станки немецкой фирмы «Джанг» давали неравномерную точность. После получаса наблюдений я заметил причину. Изношенные направляющие создавали вибрацию при обработке длинных валов.

— Смотрите, — я подозвал старшего механика Воронихина, сухощавого немолодого мужчину с въевшейся в морщины металлической пылью. — Вот здесь и здесь установите дополнительные опоры с гидравлическими демпферами. И замените бронзовые вкладыши на текстолитовые.

— Так это ж не по инструкции, — засомневался тот. — Немцы рекомендуют только родные детали ставить.

— Времена меняются, Степан Кузьмич, — улыбнулся я. — Наш текстолит даже лучше будет. Меньше трения, выше износостойкость.

К концу дня я убедился, что завод постепенно набирает обороты. Новая система управления приживается, хотя и не без сложностей. Похлебкин толковый руководитель, и не боится ничего нового.

Вечером в своем вагоне-салоне я просматривал отчеты, готовясь к завтрашнему визиту в Сормово. За окном проплывали бесконечные русские поля, подсвеченные закатным солнцем. Старый проводник Егорыч принес чай в тяжелом подстаканнике.

— В Сормово-то давно не бывали, Леонид Иванович? — спросил он, расставляя на столике баранки.

— С весны, как раз перед всей этой историей со «Сталь-трестом».

Я развернул чертежи новых корабельных броневых плит. Сормовский завод всегда славился корабелами, но сейчас им предстояло освоить совершенно новую технологию. Интересно, как там справляется молодой директор Зайцев?

Поезд мерно стучал на стыках рельсов.

Сормовский завод раскинулся на низком берегу Волги, там, где она делает плавный поворот перед впадением Оки. Основанный еще в 1849 году компанией «Нижегородская машинная фабрика», он уже восемьдесят лет оставался одним из крупнейших промышленных предприятий России. Здесь строили первые отечественные паровозы и речные суда, здесь в 1920 году спустили на воду первый советский танкер «Красное Сормово».

Массивные краснокирпичные корпуса цехов, почерневшие от времени и копоти, тянулись вдоль берега почти на версту. Между ними поблескивали рельсы заводской узкоколейки, по которым день и ночь сновали небольшие паровозы, развозя материалы и готовые изделия. На высоком берегу темнели приземистые дома рабочего поселка, построенного еще при Бугрове, прежнем хозяине завода царских времен.

Особой гордостью сормовичей были стапели. Огромные наклонные площадки у самой воды, где собирали корпуса судов. С них сошли многие знаменитые волжские пароходы, а в годы Гражданской войны — первые советские бронекатера. Теперь здесь предстояло освоить производство новой корабельной брони, и это задача не из легких.

Рабочие династии Сормова славились мастерством. Здесь до сих пор работали потомки тех, кто строил первые русские паровозы и первые речные теплоходы. Кулибины, Воротынцевы, Лапшины, эти фамилии передавались из поколения в поколение вместе с секретами мастерства. Но новое время требовало новых подходов и технологий.

Сормовский завод встретил нас заревом мартеновских печей, пробивающимся сквозь утренний туман. Массивные краны на стапелях вырисовывались черными силуэтами на фоне розового рассвета. Пахло рекой, нагретым металлом и свежей окалиной.

Директор Зайцев, невысокий крепкий человек с военной выправкой, ждал у проходной. На его открытом лице читалось напряжение. Явно есть проблемы, о которых он не решался доложить по селекторной связи.

— С чего начнем, Павел Андреевич? — спросил я, пожимая его крепкую ладонь.

— Пойдемте в новый броневой цех, Леонид Иванович. Там у нас необычная ситуация.

В огромном цехе, где раньше клепали корпуса волжских барж, теперь установили современные закалочные печи. Вдоль стен тянулись ряды массивных броневых плит, готовых к термообработке. Но около одной из печей явно назревал конфликт.

— Я тебе русским языком говорю, нельзя так резко температуру поднимать! — кричал седой мастер в промасленной робе. — Тридцать лет у печей стою, знаю, что говорю!

— А я вам формулы показываю, Никифор Петрович! — горячился молодой инженер в очках. — Расчеты подтверждают, что можно безопасно ускорить процесс на сорок процентов!

Я узнал спорщиков. Старый мастер Кулибин, потомственный сормовский рабочий, и молодой инженер Зернов, недавний выпускник Промакадемии.

— В чем суть разногласий? — спросил я, подходя ближе.

— Да вот, товарищ Краснов, — Кулибин махнул рукой в сторону печи. — Молодежь все торопится. А броня ошибок не прощает. Один раз неправильно закалишь, и все пиши пропало, весь лист в брак.

Зернов развернул перед нами графики:

— Смотрите, при использовании новой системы контроля температуры мы можем без каких-либо осложнений поднимать градус. Чего бояться?

Я внимательно изучил его расчеты. Технически он прав. Новые пирометры позволяли точнее контролировать процесс. Но и опыт старого мастера нельзя сбрасывать со счетов.