Ответный удар

Следующий час мы с конструкторами обсуждали детали. Я предложил несколько революционных идей: систему быстрой очистки котла от накипи (чтобы машина могла работать на любой воде), специальные форсунки для создания дымовой завесы, бронированные топливные танки увеличенного объема.

— Но что важнее всего, нужно сделать силовую установку универсальной, — добавил я. — Чтобы в мирное время этот локомотив мог использоваться как обычный грузовой паровоз.

— Гениально! — воскликнул главный конструктор Воронцов. — Мы как раз думали, как обосновать затраты на производство.

— Начните с малой серии, — посоветовал я. — Первые машины пустите на особо сложные участки БАМа и Турксиба. Там они докажут свою эффективность в тяжелых условиях. А в случае необходимости их можно будет быстро мобилизовать.

Устинов задумчиво покачал головой:

— Знаете, Леонид Иванович, у меня иногда складывается впечатление, что вы видите на несколько лет вперед.

Я промолчал. Если бы он только знал, насколько вперед я действительно вижу… Эти идеи помогут создать действительно надежную и эффективную машину, которая может очень пригодиться стране в будущем.

— Свяжитесь с Коломенским заводом, — сказал я напоследок. — Пусть часть серии делают они. Заодно и конструкцию в процессе производства улучшим.

Уже выходя из КБ, я еще раз окинул взглядом чертежи. Да, такая машина могла бы очень пригодиться в 1941-м… Но об этом я, конечно, промолчал.

— Кстати, — спросил я у Устинова, — как продвигается работа над новым прокатным станом для Нижнего Тагила?

— Идет по графику. Хотите взглянуть?

В механосборочном цехе полным ходом шла сборка огромного прокатного стана. Детали для него делали сразу несколько заводов объединения — станину отлили в Коломне, валки сделали на Ижорских, приводы собрали здесь, на Путиловском.

— Вот что значит правильная кооперация, — заметил я. — Каждый делает то, что умеет лучше всего.

Уже в сумерках мы стояли с Устиновым на заводском дворе. Над корпусами цехов быстро садилось солнце. С неба моросил легкий питерский дождик.

— Знаете, Леонид Иванович, — задумчиво произнес директор, — а ведь мы действительно начинаем работать по-новому. Раньше каждый завод варился в собственном соку, а теперь…

— Теперь мы единый организм, — закончил я его мысль. — И каждый завод — важная часть этого организма.

В темнеющем небе хмурились серые облака. Где-то в цехах продолжали греметь станки. Путиловский завод работал в три смены, как работал уже больше века, становясь с каждым годом все совершеннее.

Из Ленинграда я отправился на юг.

Поезд мерно покачивался во время езды. После прохладного ленинградского лета здесь чувствовалось настоящее дыхание июня. В открытые окна вагона врывался горячий ветер, напоенный запахом спелой ржи и полевых цветов.

Я перебирал документы по Брянскому заводу, попутно делая пометки в блокноте. Основанный в 1873 году как рельсопрокатный завод, он постепенно превратился в один из крупнейших машиностроительных комплексов России. В годы Первой мировой здесь выпускали артиллерийские снаряды и минометы, за что завод получил неофициальное название «Арсенал». Теперь предстояло освоить производство новых видов военной техники, и это требовало серьезной модернизации.

Егорыч, как всегда безошибочно угадывающий время чаепития, появился с подносом:

— Брянск через час, Леонид Иванович. Местные газеты принес. Пишут, у них там молодой директор, Петр Михайлович Пересыпкин. Говорят, из рабочих выдвиженцев, но с образованием.

Я кивнул, разворачивая свежий номер «Брянского рабочего». Пересыпкина я пока не знал лично, но отзывы о нем шли хорошие. Энергичный, толковый, хотя и резковатый порой в решениях.

За окном потянулись заводские окраины Брянска. Вдали показались знакомые очертания корпусов «Арсенала».

Приземистые здания из темно-красного кирпича, похожие на старинные крепостные укрепления. Над ними поднимался дым от множества труб, окрашенный закатным солнцем в розовые тона.

Я отложил бумаги. Здесь предстояло проверить внедрение новой технологии закалки орудийных стволов. Дело сложное и ответственное. Что-то подсказывало мне, что этот визит может оказаться самым непростым за всю инспекционную поездку.

Поезд начал замедлять ход, приближаясь к станции Брянск-Орловский. На привокзальной площади уже ждала заводская «эмка». Значит, Пересыпкин подготовился к визиту основательно.

На проходной Брянского арсенала меня встретил сам Пересыпкин. Крепко сбитый человек лет тридцати пяти, с открытым волевым лицом и цепким взглядом темных глаз. В его манере держаться чувствовалась недавняя рабочая закалка, но говорил он грамотно и по существу.

— Сразу в термический, Леонид Иванович? — предложил он. — Там у нас главные события.

Термический цех поражал размерами. Под его сводчатыми потолками могла бы уместиться небольшая церковь.

Вдоль стен выстроились огромные закалочные ванны, над которыми нависали мостовые краны. В дальнем конце цеха располагались новые печи для особо точной термообработки.

— Вот, смотрите, — Пересыпкин подвел меня к пульту управления. — Внедрили вашу систему автоматического контроля температуры. Первые результаты отличные.

Я просмотрел диаграммы на лентах самописцев. Действительно, точность поддержания температурного режима выросла в несколько раз.

— А что с равномерностью прогрева? — спросил я. — Особенно на длинных стволах?

— Тут у нас есть интересное решение, — оживился главный металлург Савицкий, сухощавый седой человек с острым птичьим профилем. — Молодой инженер Кузьмичев предложил систему последовательного нагрева с автоматическим перемещением зоны максимальной температуры.

В этот момент раздался глухой хлопок, и цех заволокло белым паром.

— Авария! — крикнул кто-то. — Разрыв трубопровода охлаждения!

Я бросился к печи номер три, где только что начали закалку партии особо важных изделий. Система охлаждения вышла из строя в самый критический момент. Если не восстановить ее в ближайшие минуты, вся партия пойдет в брак.

— Пересыпкин! Срочно запускайте резервную линию! — скомандовал я. — Савицкий, организуйте замеры температуры по всей длине изделий!

— Резервная линия тоже не работает! — доложил перепуганный механик. — Там задвижка заклинила!

— Черт! — Пересыпкин побелел. — Это же правительственный заказ. За него нам головы снимут.

Я быстро оценил ситуацию. Времени на ремонт нет. Нужно что-то нестандартное.

— Так, слушайте мою команду! — я повысил голос. — Срочно гоните сюда пожарную машину с помпой. Главный энергетик — все имеющиеся вентиляторы сюда! Будем организовывать воздушное охлаждение.

— Это же не по технологии… — засомневался Савицкий.