Овладей мной

Это грустно, на самом деле.

Но с Алеком у меня в груди возникает волнующее ощущение — и желание стать с ним единым целым.

Когда рядом нет никого, кто мог бы наблюдать, этот момент принадлежит только нам.

— Эверли. — Шепчет он мое имя, как молитву. — Я хочу тебя.

— Я тоже тебя хочу. — Я снова сливаю наши губы воедино, нуждаясь в кайфе, который подарят мне его поцелуи.

Он оттягивает шнуровку моего бюстгальтера вниз, и накрывает мою грудь ладонями. Такое чувство, что мы целуемся часами, пока он массирует мою кожу, проводя большими пальцами по твердым соскам.

Это невероятное чувство, словно мы получаем небольшой проблеск рая из глубин ада.

Когда я слышу, как он расстегивает молнию на брюках, то спрашиваю:

— Можем мы делать это медленно, чтобы было не так больно?

— Да.

На этот раз Алек не просто входит в меня, а вместо этого проводит своим членом вверх-вниз по моему входу, и от этого я быстро вращаю бедрами для большего трения. Меня охватывает жар, и я становлюсь скользкой от возбуждения к нему.

Он снова целует меня, и все наши эмоции сталкиваются, создавая дикую бурю, которую мы не можем контролировать.

Когда он располагается у моего входа, то не спешит и входит в меня всего по дюйму за раз. Мы продолжаем целоваться, наши губы разделяют мечты, которые никогда не сбудутся.

Будущее, которое никогда не было предназначено для нас.

Мы делимся нашими заботами и страхами.

Алек погружается в меня до самого основания, и, прерывая поцелуй, издает стон.

— Ты чувствуешься идеально. — Он убирает руку с моей шеи и проводит большим пальцем по линии подбородка. — Ты — рай посреди ада.

Он остается неподвижным, и в темноте кажется, что мы действительно смотрим друг другу в глаза.

— Я не хочу жить без тебя, Эверли, — шепчет он хриплым голосом.

— Я тоже не хочу жить без тебя, — признаюсь я.

— Если это конец нашей жизни, то я хочу провести ее именно так… с тобой в моих объятиях.

Эмоции переполняют меня, и я жалею, что у меня не осталось ни одной слезинки, чтобы пролить ее из-за трагедии, которая произошла в нашей жизни.

Наши рты соприкасаются, и Алек начинает входить в меня. Я поднимаю руки и, положив предплечья ему на плечи, запускаю пальцы в длинные пряди его волос.

Я встречаю каждый его толчок и настолько теряюсь в близости между нами, что с абсолютной уверенностью знаю, что люблю Алека.

После всего, через что мы прошли вместе, не думаю, что когда-нибудь смогу полюбить другого человека так, как люблю его.

Алек ускоряет темп и, просунув руку между нами, потирает пальцем мой клитор.

— Кончи для меня, моя маленькая любовь.

Мое тело повинуется ему, и вскоре я уже дрожу и бьюсь в конвульсиях, когда безудержное наслаждение захватывает каждый дюйм моего тела.

— Я люблю тебя, — признается он мне в своих чувствах.

Задыхаясь от наших занятий любовью, я говорю:

— Я тоже тебя люблю.

Мои слова доводят Алека до оргазма, и когда он опустошает себя внутри меня, то повторяет самые драгоценные слова, которые я когда-либо слышала:

— Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Глава 13

Алек

Эверли думает, что прошло всего три недели, но я уверен, что мы здесь уже больше месяца.

Из-за того, что нас кормят только раз в три дня, я потерял большую часть своего веса и мышечной массы. Лицо Эверли осунулось, и когда она пытается поделиться со мной своей едой, мне приходится всеми силами отказываться от объедков, чтобы она могла насытить свое тело.

Я все еще не видел Винсента с первого дня, и беспокойство за брата съедает меня заживо. Насколько я знаю, Винсент уже мертв.

Нас также не выводили из комнаты для пыток с тех пор, как Проди принудил нас заняться сексом. Но это не значит, что мы не страдаем.

Мое беспокойство за брата и наблюдение за угасанием Эверли — это другой вид пытки, к которому ничто в этом мире не могло меня подготовить.

Днем мы с Эверли сидим бок о бок, а ночью я сажаю ее к себе на колени, чтобы мы могли согревать друг друга, пока пытаемся немного поспать.

Сон. Не то, чтобы у меня получалось заснуть. Лишь иногда мне удается задремать, но в основном я просто смотрю в темноту, прислушиваясь к тихому дыханию Эверли.

Я начинаю терять последнюю надежду на то, что отец найдет нас. Это только вопрос времени, когда Проди убьет нас.

Я всегда знал, что моя жизнь закончится кровавой смертью, но осознание того, что Эверли не доживет до своего девятнадцатилетия, медленно убивает меня.

— Когда я была маленькой, моя мама пекла мини-кексы, чтобы у меня была настоящая еда, пока я играла со своим чайным сервизом, — внезапно вспоминает Эверли. — Сейчас я бы все отдала за один из таких кексов.

— Моя мама готовит лучший медовый пирог, — бормочу я. — Это одно из последних блюд, которые я съел перед засадой.

— По чему еще ты скучаешь? — спрашивает она.

— По моему лучшему другу Мише и его сестре Тиане. Мои родители усыновили их, когда мы были маленькими, так что мы росли вместе. Я очень близок с Мишей.

— Раньше у меня была лучшая подруга, но она переехала, а после смерти родителей я потеряла с ней связь.

— Это отстой, — бормочу я. Затем серьезно говорю: — Кто-то вроде тебя никогда не должен быть одинок. Ты заслуживаешь идеальной жизни.

Эверли поворачивает голову, прижимаясь другой щекой к моей груди.

— Иногда я задаюсь вопросом, что я такого сделала, чтобы заслужить это.

— Ты ничего не сделала. — Я глажу ее спину. — Это все из-за меня.

— Ты не имеешь никакого отношения к смерти моих родителей, — шепчет она. — С тех пор как как их не стало, все пошло наперекосяк. Я надеялась, что эта поездка даст мне передышку, и я смогу понять, как жить без них.

А теперь, возможно, у нее не будет жизни, в которой она могла бы разобраться.

Разочарование и чувство бессилия наполняют мою грудь. Хотелось бы мне обладать силой десяти тысяч человек, чтобы я мог вытащить нас из этого ада и обеспечить ее безопасность.

Пребывание в темной комнате с Эверли приучило меня любить ее. Бороться с эмоциями невозможно, потому что наше адское заточение вынудило нас соединиться на таком уровне, о существовании которого я никогда не подозревал. Даже наше дыхание синхронизировано.

Эверли стала частью меня, как плоть, покрывающая мои кости.