Озеро призраков

— Теперь куда? — спросил Фёдор орешкинского мужика.

— Куда? Знамо дело, в лес, где бабы и все остальные. И вы уходите. Не сегодня так завтра ляхи с казаками будут здесь.

— Быстрее! Трогай? — сказал Фёдор сыновьям. — В лес. — И обращаясь к Никите добавил: — А ты иди к матери, и из леса носа не показывайте.

— Всё исполню, батюшка, — ответил Никита и бегом побежал в деревню.

— Спаси вас Бог! — сказал вслед мужикам Федот И, настёгивая лошадь, помчался к Плетюхинскому оврагу.

3.

Рассказав Вороному про встречу с казаками, перекрестясь на образа, Тихон простился с хозяином, закинул мешок, куда он положил даденный Федором каравай хлеба, за спину, и, опираясь на палку, пошёл по тропинке, которая должна была вывести его в Хотьков.

Войдя в перелесок, он остановился и перевёл дух. Посмотрел на соломенные крыши изб, потемневшие от дождей и сырости, на клочки полей с колючей стернёй. Вспомнились слова Вороного, сказанные при расставании.

— Куда теперь путь держишь? — спросил его Фёдор, открывая дверь сеней.

— В Хотьков иду, в монастырь, — ответил горбун. Там у меня в Бобыльской слободе названный брат живёт. Зиму прокоротаю. В Легкове-то совсем скудно, зиму не прокормишься. В Хотьков-то богомольцы ходят. Троицу осадили, а в Покровском пока не чинят препятствий христовой вере… Пропитаюсь подаянием.

— Не ходи через Чёрный враг, — напутствовал его Фёдор. — Сказывают, там лихие люди появились. Сам не видал, но слышал. От казаков ушёл, от них не уйдёшь. Быстро голову кистенём промолотят…

— Убогому они ничего не сделают, — ответил тогда Тихон. Его сухие губы растянулись в усмешке. — Чего с меня взять: у меня в кармане блоха на аркане да вошь на цепи. Благодарствую тебе за угощение, — добавил он, спускаясь со ступенек.

Убедившись, что за ним никто не наблюдает, горбун круто свернул с тропинки и, обходя заросли ельника и поваленные деревья, не торопясь, видимо, с намеченной целью, стал углубляться в чащобу Чёрного оврага. Остановившись на его берегу, приложив ладонь ко рту, он свистнул. Издалека ему ответили таким же свистом. Оглянувшись, Тихон, скользя по влажной траве, стал спускаться в русло оврага, придерживаясь рукой то за ветки кустарника, то за ствол берёзки или рябины. Внизу по дну оврага протекал небольшой ручей. Летом он местами пересыхал и только отдельные бочажки, образованные бившими здесь ключами, не давали ему пересохнуть совсем. А в другое время, когда влаги хватало, ручей разливался в сажень шириной, а по весне бурлил и клокотал, размывая глинистое ложе оврага.

Тихон свистнул ещё раз. Ему откликнулись, и вскоре перед ним вырос широкоплечий детина в сермяжном кафтане, подпоясанном кушаком с кистями, за который была заткнута рукоятка кистеня.

— Ну, слава Богу, — отдуваясь, произнёс Тихон. — А то думал плутать буду. Веди к атаману.

— О-о-о, — рассмеялся детина. — Сразу и заспешил. Что тебя черти гонят? Успеешь к атаману. Он сегодня не в духе. Может, ты ему весть хорошую принёс?

— Несу весть, каких не счесть, — нараспев произнёс убогий. — Сорока летела, несла на хвосте да нечаянно обронила, я подобрал — и вот теперь несу атаману. Не хочешь яичко? — неожиданно спросил Тихон, доставая из-за пазухи яйцо и оборачиваясь к сопровождающему.

— Всё-то у тебя присказки, — ответил детина, догадываясь, что Тихон не хочет отвечать на вопрос. — Э-э, — протянул он, вглядываясь в лицо попутчика. — Кто же тебя так разукрасил? Никак к какой-нибудь жёнке за подол зацепился, а мужик увидал и тумаков надавал.

Но Тихон ничего не ответил. Он показал разбойнику язык и нахлобучил шапку на лоб, решив донести новость целёхонькой, не разбросав её по людям, до самого атамана. Настроение у него было приподнятое: как-никак теперь он у своих — они его в обиду не дадут.

Атаман разбойников Ванька Чёрмный лежал на свежем лапнике у костра на постеленной под себя куньей шубе, крытой зелёным шёлком, и вдыхал запах дыма и смолистый дурман хвои. На атамане была длиннополая однорядка простого сукна, обут был в красные сафьяновые сапоги. Рядом лежала сабля и фузея — кремнёвое ружьё, — с которым атаман не расставался. По бокам предводителя и в ногах сидели ещё несколько человек.

Тоска от безделья сосала сердце атамана. Чуть больше месяца назад на Илью-пророка последний раз потешились его сотоварищи. На Переяславской дороге под родным атаману Филимоновым напали они на ляхский обоз. Охрана обоза была малая — с десяток человек. Думали поживиться, а оказалось — зря: обоз вёз медные деньги, вино, кое-какую одежонку, пороховой наряд. Вот только славную фузею отхватил атаман. Дорога на Троицу совсем обезлюдела, ходоки теперь не ходят к Преподобному. Поэтому, в надежде на лучшую долю, перебрался Чёрмный сюда, ближе к Дмитровской дороге, а здесь ещё хуже. Тоска.

— А что, ребятушки, — громко сказал атаман, приподнимаясь на ложе. — Отошло лето красное, зима на носу. Опять горевать в стужу лютую будем.

— Пора б землянку поправлять, — отозвался высокий молодец в мягких козловых сапожках, в тёмно-синем кафтане со шнуровкой Сенька Крест. — а то морозец ударит и негде обогреться будет. Место тайное, никто нас там не найдёт.

— Да ноне и не до поисков. Вишь, как цари меняются: то один Димитрий, то второй, там, говорят, польский царевич на русский престол метит… Бояре сами с собой поладить не могут, им не до нас… Но помяни моё слово, образуется — худо нам будет: возьмутся они за нас…

— А потому, атаман, гуляй, пока гуляется, — громко сказал Сенька и его русая кудрявая борода затряслась от хохота.

— Хотя бы купец какой подвернулся, — проговорил Чёрмный и вздохнул.

— Где теперь купца найдёшь, — вздохнул и Сенька. — Такая смута. Здесь не то что думать, как мошну набить, а как бы голову не потерять.

— Так-то так, — опять вздохнул атаман и замолчал.

Зашелестели кусты, и на поляну, к костру, вышел Тихон с сопровождающим.

— Принимай гостя, — сказал разбойник и легонько толкнул убогого к атаману.

Горбун бросил свою суму на землю, поклонился атаману и всей компании, сел у огня, протянул вперёд мокрые лапти. От них сразу пошёл пар.

— С какими вестями? — спросил Чёрмный, удобнее устраиваясь у костра и ожидая, что скажет Тихон.

— Весть у него на роже, — осклабился разбойник, который привёл Тихона.

— И то правда, — поддержал его слова убогий, проведя грязной рукой по щеке. — А весть вот какая, скажу я, атаман. Казаки недалеко отсель объявились.

— Казаки?! — атаман встрепенулся и сел на лапнике.

— Они самые.

— Не врёшь? — Чёрмный пристально посмотрел на горбуна.

— Вот Бог, — перекрестился Тихон. — С чего мне врать. Да вот отметина на роже, — он потрогал щёку. — Вчерась я их к вечеру встретил, а сегодня поутру, идя из Легкова, видел их лагерь…

— Я думал ты мне купца нашёл, а ты, видишь, про казаков сказываешь. А зачем они мне, казаки, а?

Горбун пожал плечами: