Озеро призраков

— Дяденька, у меня машина не заводится, не посмотришь движок? Ну, пожалуйста. Не знаю, что случилось, не разберусь…

Владимир Константиновчи через плечо бросил взгляд на парня.

— Вызывай ремонтную бригаду, — отозвался он. — Нам некогда нянькаться…

— Да там делов…

Жалкая фигура парня, казалось, стала ещё несчастнее.

— Парень, я сказал — нам некогда, — с металлом в голосе ответил Лазутин.

— Тогда толкните с горки.

— Вот пристал…

Владимир Константиновчи оторвал взгляд от начищаемого стекла и оглядел парня с ног до головы. Тот стоял растерянный, поникший. Уголки губ дергались в нервном тике, казалось, он готов был разреветься. Длинные, чуть ли не до колен руки, теребили холщёвую кепку с широким пластмассовым козырьком.

— Сколько лет за баранкой? — снисходительно спросил Лазутин, продолжая водить тряпкой по стеклу.

— Месяц, — смущённо ответил парень, виновато улыбаясь.

— Оно и видать. Зелёный совсем.

— Так поможете, дяденька?

— У тебя чего, парень, машина не заводится? — высунулся из кабины Афанасий, слышавший разговор двух водил.

— Не заводится, — чуть не плача ответил парень и его глаза просительно уставились на загорелого Афанасия, чей простецкий вид располагал к себе.

— Ты что ж, Константиныч, — обратился Крестов к Лазутину шутливо. — Бывший или будущий защитник Отечества тебя просит, а ты отказываешь ему в помощи?

— Я слова не сказал ему против, — отозвался Лазутин.

— Но и не ободрил. Может, поможем, братцы, недорослю, — сказал Афанасий, глядя на горевшее ярким огнём лицо просителя. — Ты чего молчишь, Константиныч?

— Отчего не помочь, если время есть, — ответил Лазутин, вытирая руки ветошью.

— Спасибо, дяденьки, — обрадованно произнёс парень.

— Где машина? — осведомился Афанасий.

— Да вон на обочине. Фольксваген.

— На крутых машинах ездишь, а матчасть не освоил, — укоризненно заметил ему Афанасий.

— Так старая тачка. Ей больше десяти. Может, толканём? Под горку она быстро заведётся.

— Посмотрим. У нас машинный Эскулап за рулём, — посмеялся Афанасий. — Иди к своей тачке. Мы подъедем.

Парень нахлобучил кепчонку на голову и резво побежал к своей машине — светло-голубому автобусу с затенёнными стёклами, одиноко стоявшему на обочине метрах в трехстах от заправки с открытым капотом. Это действительно была старая автомашина, каких много ходило в 70-х годах по всему миру.

«Газель» Владимир Константинович поставил сзади микроавтобуса и первым спрыгнул на землю. За ним последовали Афанасий с Николаем.

Лазутин первым делом подошёл к капоту.

— Ну что тут у тебя? — Он окинул глазом движок.

— Может, карбюратор что, — неуверенно сказал парень.

— Искру проверял? — спросил Владимир Константинович, наклоняясь и качая колпачки свеч.

— Проверял. Искра есть.

Николай с Афанасием обошли автобус, удивляясь, как эта старая колымага ещё может ездить.

В этот момент Владимир Константинович, проверявший движок, получил опущенной крышкой капота по затылку — это парень со всей силой прихлопнул его. Дверца автобуса открылась, и появились трое рослых молодцов. Один из них хватил ничего не подозревавшегося Афанасия обрезком трубы с надетым на конец шлангом по голове, а подскочивший сзади к Николаю здоровенный качок с налитыми мускулами, выпиравшими из-под спортивного костюма, накинул ему на шею шнур. Нападение произошло так стремительно и неожиданно, что никто из дуровцев ничего не понял, не то чтобы предпринял меры самообороны. Оглушенных, без сознания приятелей затащили в салон автобуса. Качок обратился к парню, ударившему Афанасия:

— Посмотри, Хрюн, как бы не очухался этот в камуфляже. Жилистый мужик…

— Втёрли по первое число. Часа два проваляются…

— Малый! — позвал худосочного парня, стоявшего невдалеке качок. — Иди сюда?

Тот подошёл, встал напротив качка, щурясь от яркого солнца.

— Вот тебе три сотни и отваливай. И держи язык за зубами, иначе отрежу и зажарю. Ты понял?

— Понял.

Качок достал пачку дорогих импортных сигарет.

— Куришь? — спросил он парня.

— Курю.

— Угощайся.

Парень взял сигарету.

Качок поднёс к его сигарете зажигалку. Прикурил сам.

Протянул зажигалку парню.

— Держи. В знак дружбы, пригодится.

— Да я…

— Не стесняйся, бери!

— Спасибо.

— А теперь отчаливай. Ты нас не знаешь и мы тебя. Всё, вали!

Парень, положив деньги в карман, не оглядываясь, свернул с дороги и пошёл прочь по пустырю, заваленному бракованными бетонными кольцами. Он не успел скрыться из глаз, как прогремел раскатистый взрыв, метнулось пламя и пропало.

— Со святыми упокой, — сказал качок и бросил недокуренную сигарету в траву.

Вернувшись к товарищам, заглянул в салон автобуса, где лежали дуровцы, и приказал Хрюну:

— Надень на них баранки. И пристегни на всякий случай. Очухаются, начнут…

Он подошёл к «Газели», вынул из-за пазухи продолговатую коробочку, чуть побольше куска хозяйственного мыла и приладил её незаметно для своих товарищей на раму автомашины. После этого вернулся к автобусу.

— Всё готово? — спросил подельников.

— Всё сделали.

— Обшманали их?

— В первую очередь.

— Нашли что?

— По мелочам. Ксивы… Ничего ценного.

— Оно и видать. Цепуру зачем содрал? — спросил он высокого блондина, чем-то похожего на Пьера Ришара, носившего кличку Жан, увидев у него торчащую из кармана золотую цепочку с крестиком.

— На, возьми, — Жан полез рукой в карман. — Усмотрел, шкура!

— Раз взял — носи, — отвернулся от него качок. — Бумаги положь в бардачок. Пригодятся. Вы трое, — он пересчитал пальцем подельников, — едете в «Газели» за нами.