P.S. Я буду жить. Проснуться утром – это счастье

Я снова села и посмотрела на нее. Лайза задала тот же вопрос, который мучил меня каждую ночь. Куда смотрит Бог? Я продала наш семейный дом и коттедж ради любви и новой жизни в Канаде, но еще до того, как коробки были распакованы, я осознала, что совершила ошибку. Уже через несколько месяцев после нашего прибытия в Канаду мои новые отношения закончились, и свадьба была отменена. Майкл и Патрик были разочарованы, понимая, что оставили своих друзей и прежнюю жизнь напрасно. У меня было чувство, что я их снова подвела.

– Я не знаю, куда смотрит Бог, дорогая. Возможно, Бог хотел, чтобы я была здесь, и это был способ заставить меня переехать. – Я сделала глоток кофе. – Хотелось бы мне понимать, чего хотел Бог. Если бы я знала, что случится, я никогда бы не переехала.

Лайза стащила резинку с волос и покачала головой. Ее густые золотисто-каштановые волосы с медным отливом упали на плечи. Я скучала по ней все эти годы в Миннесоте. Независимо от того, какую боль я испытывала из-за моей неудачи в любви, я была счастлива, что мы с Лайзой снова могли быть настоящей семьей. Я с нетерпением ждала наших встреч с разговорами о жизни и меня радовала возможность видеть ее больше одного раза в год.

– Ты, должно быть, очень любишь Бога, Марджи. Я – не такая, и я едва его знаю! – Лайза сложила руки на груди. – Вы прекрасно жили в Миннесоте, и ты делала все как надо. Посмотри, как ты изменилась после развода. У тебя были друзья, церковь, не говоря уже о коттедже! Ты так любила озеро Руни. – Она раздосадованно жевала нижнюю губу. – Теперь тебе придется начинать все сначала. Это просто несправедливо! – Самая младшая из пяти сестер, Лайза оставалась по-детски милой, но при этом была яростной защитницей добра.

– Я знаю, что тебе сложно понять это, дорогая, но я не виню Бога. – Я вздохнула, – Может быть, потому, что он мне очень нужен сейчас. Мне необходимо верить, что есть причина, по которой мы должны были переехать сюда, и мне нужно верить, что однажды я пойму, что это за причина. Я легла щекой на преклонного возраста сосновый стол, его прохладную устойчивую поверхность.

Я подумала, сколько слез пролилось над этим столом, сколько гневных кулаков стучали по нему. Канадский продавец-француз сказал мне, что ему почти сто тридцать пять лет, но он все еще крепко и надежно стоит на ногах, втрое старше моих.

Лайза потянулась через стол и крепко сжала мои руки.

– Я так рада, что ты здесь. Я счастлива, что мы можем жить вместе, и ты должна знать, что мой сын и я всегда будем рядом с Майклом и Патриком. – Она сжимала мои пальцы все сильнее. – Но какой ценой. Я не могу смотреть, как ты снова страдаешь.

Цена была высока. Я увезла Майкла и Патрика за тысячи миль от их родного дома, лишив финансовой стабильности и их друзей ради любви, которая оказалась обманом. Мне было необходимо надеяться, что у Бога был какой-то план для нашей жизни здесь. Если бы я не надеялась, я бы потеряла веру. Неважно, как ужасно все было сейчас, в глубине сердца я надеялась, что все уладится. Как мне объяснить Лайзе, что я верю в то, чего не могу видеть?

– Помнишь, когда шел мой бракоразводный процесс, моя подруга Рут прислала мне рождественскую открытку с цитатой из Библии, и я понятия не имела, что она означает? А потом, я нашла эту картину в антикварном магазине? – Я указала на стену позади меня, туда, где она висела. С Богом нет ничего невозможного . Это была единственная картина, которую я так долго не снимала. – Знаешь, что-то случилось со мной в тот день, это было так же захватывающе, как первые моменты влюбленности. Тебе знакомо это чувство, как будто бабочки порхают в твоем животе при мысли о новой любви?

Лайза подняла брови.

– Ты имеешь в виду чувство, которое заставляет тебя согласиться выйти замуж не раздумывая? – Она наморщила лицо, как будто меняла грязные подгузники.

– Ха-ха. Да, я об этом. – Я сняла бумажный стаканчик с кекса и сломала его пополам. – Но это не совсем то же самое. Оно даже лучше, чем влюбленность, дорогая. После того как я увидела эту картину, я решила, что нет такой вещи, как совпадение. Это было просто невозможно проигнорировать. Я действительно искренне верю, что Бог послал эту картину в тот магазин для меня. Или привел меня к ней, так или иначе. Я не знаю, как все это работает у Бога. Но я думаю, он пытался привлечь мое внимание, и это до сих пор пугает меня.

Лайза, сжав губы в жесткую линию, прищурила глаза, как будто пыталась что-то разглядеть в темноте.

– Во всяком случае, – продолжила я, – тогда я сделала выбор, как бы это сказать… верить, что он есть. Бог, я имею в виду. Что он в ответе за все. И что если он любил меня так, как говорила Рут, всё будет так, как должно быть.

Лайза стремительно шагнула к раковине и начала вытирать чистую стойку.

– Хорошо, я могу это понять. Я рада, что ты веришь в то, что Бог поможет тебе справиться, но у тебя все еще большие проблемы, Марджи, – сказала она. – Этот дом стоит слишком дорого, а у тебя нет дохода. Что ты собираетесь делать?

– Мне нужно найти церковь, – вырвалось у меня. Я не была в церкви с тех пор, как мы переехали. Вспомнив Рут, я осознала, как скучаю по ней и нашим общим друзьям. – Мальчикам тоже нужна церковь. У них появилось много друзей в последнее время, и мне кажется, что это поможет всем нам почувствовать себя здесь, как дома.

После того как Лайза ушла, я отправилась в подвал, чтобы разобрать еще несколько больших коробок. Несмотря на то что прошло шесть месяцев со времени переезда в новый дом, я распаковала только самое необходимое. Все вещи, которые делают дом уютным, застряли в состоянии неопределенности, подобно мне. Я стояла перед шестью коробками с надписью «книги» и ощущала, как от досады у меня сжимается сердце и перехватывает горло. Мои книги! Я забыла о них! Как я могла оставить их здесь так надолго, закрыв их голоса в душных темных коробках? Чувства, которые я испытала по отношению к книгам, были просто смешны, особенно если учесть, что я не прочитала ни одной лет до двадцати пяти. В моей семье я была рассказчицей, а не читательницей. Возможно, именно поэтому я ощущала такую привязанность к ним. Кому-то настолько заботливому, готовому потратить время, чтобы рассказывать мне истории. Я поставила коробку на пол, разорвала скотч и сняла крышку. Запах старого картона и бумаги напомнил мой любимый книжный магазин в Миннесоте, рядом с кафетерием, где мы с Рут впервые пили кофе. Рут. Она любила меня независимо от того, сколько безумных историй я рассказывала ей о своей жизни. Или сколько раз я приставала к ней с вопросом, почему Иисус говорил загадками, вместо того чтобы просто объяснить, что он имел в виду. Рут держала меня за руку и помогала мне избавиться от стремления контролировать все в своей жизни, потому что, как мне казалось, это необходимо, чтобы чувствовать себя в безопасности, и она познакомила меня с тем, кому можно доверять.

– Почему вас заботит, знаю я Бога или нет? – спросила я после нашей первой встречи. – Почему это важно для вас?

Рут улыбалась мне, прижимая сумку к груди, как школьница – охапку книг. Она не цитировала Библию и не читала лекций о спасении моей души. Она отвечала так тихо, что мне приходилось напрягать слух, чтобы услышать ее.

– Ах, Маргарет. – Она подошла ближе и положила руки мне на плечи. – Вы знаете, как сильно вас любят.

P.S. Я люблю Вас, Дэб. И Бог любит вас еще больше.

С любовью, Маргарет

...

А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.

Чудеса

Дорогая Дэб,

Вера – это забавная вещь. Большинство людей хотят верить, а те, кто верят, хотели бы верить еще больше. Мы стараемся измерить веру, как дети, которые спрашивают родителей: «Как сильно ты меня любишь?»

«До неба», – ответила я Патрику, когда он спросил.

«До луны и обратно», – объяснила я Майклу.