Падение во грех

И он, и Ева….

Ева… губы Айона сложились в лёгкую ухмылку. Всё-таки, кажется, она, наконец, поняла, что именно мешало ей держаться, мешало её воле. Всё должно пойти на лад… она – единственная, кто, кроме него, был способен смотреть в лицо мира без страха. Значит, она должна справится и со всем кошмаром, что готовит Система для бунтарей… у Евы просто нет иного выхода… ведь она уже не сможет ничего забыть….

Вдруг послышался скрип решётки. Грешник вскинул голову. И кто же на этот раз решил его посетить?

Ну разумеется, эта кукла, эта разукрашенная игрушка Системы. Марилена….

Пустая, бессмысленная, бесполезная… что же ей понадобилось на этот раз?

Но Грешник слегка нахмурился, когда увидел, что вслед за собой женщина силой втащила Эдельвейс, на лице которой читалось отчаяние….

– Знаешь, я тут обнаружила кое-что… – ледяным голосом проговорила Марилена.

Айон смерил её высокомерным взглядом и равнодушно хмыкнул.

– И что же? – проговорил Грешник не менее холодно.

Женщина выставила вперёд руку и раскрыла ладонь. Маленький кусочек бумаги со знакомыми, небрежными буквами. Недошедшая записка от Евы всего с одним словом… «спасибо»…

Эдельвейс отчаянно всхлипнула и как-то вся сжалась. На её лице читалась обречённость.

Айон же глядел прямо в глаза Марилены и презрительно усмехался.

– Нехорошо лезть в чужую жизнь, – ледяным тоном проговорил он.

– Нехорошо делать то, что не нравится начальнице тюрьмы, – прошипела Марилена сквозь стиснутые зубы.

Айон рассмеялся.

– Мне плевать на то, что тебе что-то не нравится, – с презрением проговорил он. – Не возноси себя больше, чем ты есть, человечишка.

Красивое, холёное лицо Марилены перекосилось от ярости, что вызвало ещё более презрительную усмешку на губах Айона.

– Не возноси себя больше, чем ты есть, заключённый! – звенящим голосом вскричала женщина.

Айон ухмыльнулся ещё сильнее.

– А я не возношу, я и есть выше, – проговорил Грешник абсолютно спокойным тоном.

Марилена сжала руки в кулаки. Её ногти впились в локоть Эдельвейс, так, что костяшки побелели. На самих же ногтях осталось что-то красное.

– Что ж… – проговорила женщина сквозь зубы. – Всё-таки, пусть дурацкие правила Ремингтона иногда мешают мне, я здесь обладаю достаточно большой властью, чтобы преподать вам всем урок, – она глянула прямо в насмешливые глаза Айона. – Я прикажу, чтобы пытки над тобой проводили каждый день, а не только по воскресеньем. Даже в субботу, всё равно навещать тебя некому… тебе же, девчонка, – женщина пронзила взглядом Эдельвейс, заставив ту сжаться. – Отныне запрещено лечить заключённых и вообще входить в камеры, и на каторгу тоже. Также ты будешь заперта и лишена еды. И, разумеется, наказана кнутом. Осталось заняться последней из вас, – и Марилена отправилась к выходу, таща за собой Эдельвейс, на лице которой, казалось, отразились все страдания и безнадёжность всего мира… всех заключённых в этой тюрьме.

Айон нахмурился. Конечно, его самого не пугали никакие пытки… неприятно, но уж точно это не может его сломить. Даже если их будут проводить каждый день, это не вызовет у Грешника ничего, кроме презрительных насмешек и гордого взгляда….

Но Эдельвейс… она была человеком, что делало её слабой… к тому же, он отлично знал её, и лишение возможности помогать другим для этой девочки было хуже, чем боль… да теперь ещё и связь с Евой потеряна… для неё это тоже будет ударом, и мало ли что может случиться… вдруг она опять начнёт сдаваться, отчаиваться… и сломается окончательно?

Грешник вскинул голову. Что ж, его-то ничто не заставит сдаться. Оставалось надеяться, что и Ева всё выдержит.

Они должны пройти через все ужасы этой тюрьмы. Чтобы исполнить Мечту, ради которой боролись.

====== Глава 64 ======

Тело болит… его разрывает на части, оно словно бьётся в какой-то жуткой, мучительной агонии. Сознание застилает красный туман, и искажённые ненавистью лица родных всплывают перед глазами в каком-то кровавом бреду. И на губах солённый вкус крови. На этот раз это моя кровь… а может кровь тех убитых, которую я пила, чтобы остаться живой… живой ли? Что я такое теперь?

Я отвратительна самой себе! Я уже не человек, я сама наполовину труп! В сознании уже давно одна лишь боль, сердце давно уже терзают лишь кошмарные видения… я уже потеряла все права называться человеком… я – труп, который копает могилы….

Как я ещё могу удерживать лопату в руках? Как я ещё могу двигаться? Не понимаю… ведь сознание уже давно во власти болезни… я будто кукла, которой включили завод.

Перед глазами красный туман ненависти… а когда он рассеивается я вижу ядовитую грязь, чувствую её мерзкий запах… я вижу других заключённых, полумёртвых… я вижу их пустые, лишённые всякой мысли глаза... они уже не люди, а животные… нет, даже животные не похожи на этих существ, потерявших всё… это лишь трупы, по иронии судьбы ещё продолжающие двигаться….

Мучительным, жутким осознанием в сердце стучится мысль, что я сама такой же труп, как и они….

Но что-то ещё есть в моей душе… что-то ещё есть в душе той, кто ест трупы, чтобы выжить… той, кто медленно умирает в Могиле, среди ядовитой грязи… в душе униженного существа, похожего на полуразложившегося мертвеца ещё живут остатки гордости… и я знаю, что ещё удерживает гордость в моей душе….

Мечта.

Я ещё похожа на мыслящее существо, потому что у меня есть Мечта… но теперь… теперь и она погружает меня в ещё более мучительную, более жуткую агонию… Мечта оборачивается кошмаром….

Когда болезнь обретает власть над сознанием, я вижу жуткий красный туман… когда сознание проясняется, я вижу пустые, бессмысленные лица заключённых… я вижу ядовитую грязь и лопату, что удерживаю в руках из последних сил….

Мучительно понимать, что я умираю….

Смерть кажется мне освобождением! Я жду её, я зову её! Скорей бы её холодная рука сжалась на моём сердце и прекратила эту жуткую, бесконечную агонию! Я не могу так больше!

Но Мечта… Мечта, что до сих пор так ярко горит в сознании… какую же муку, какую же боль причиняет она! Хочется забыть её, хочется ничего не чувствовать! Но невозможно….

Не изменить мысли, не вырвать Мечту из сердца….

Лучше забыться, умереть… но Мечта так ярко, словно насмехаясь, горит перед глазами, заставляя кричать от безысходности… я в Могиле, среди ядовитой грязи, мёртвых и живых трупов… болезнь овладела моим телом, и Смерть почти касается меня… я умру здесь, в этой тюрьме, и ядовитая грязь навсегда меня поглотит! Мне больше никогда не увидеть неба… и не ощутить бескрайний полёт… мне никогда не узнать, что такое истинная свобода….

Эти мысли заставляют кричать, без толку мысленно взывать к каменным стенам… Айон, Айон!!! Помоги мне!!! Дай надежду, дай мне поверить, что я могу ещё вырваться отсюда!!! И если не вырвусь я, дай мне поверить, что из этого каменного ада вырвешься ты!!!