Падение во грех

– Что, оставлять её здесь? – спросил тогда один другого.

– Да какая разница, где ей подыхать, – бросил другой.

И оба вышли из камеры, бросив презрительный взгляд на Айона. Тот отвечал им точно таким же взглядом. Пожалуй, он их презирал намного больше, чем они его… жалкие черви. Жалкие рабы, даже не осознающие, что ими управляют….

Сейчас Айон вновь перевёл взгляд на Еву. Надо что-то придумать, ибо ему совершенно не хотелось допустить смерти девушки. По-крайней мере, пока.

Только вот что можно сделать в его-то положении?

Внезапно послышался скрип решётки. Слепящий свет… и вот Грешник увидел маленькую Эдельвейс, стремительно вбегающую в камеру.

Глаза Айона вспыхнули странным огнём. Способности Эдельвейс… что если использовать их сейчас? Найти баланс… не повредив ни Еве, ни Пробуждённой?

Айон бросил взгляд на девочку и спросил спокойным голосом:

– Ты можешь помочь ей?

Эдельвейс кивнула, нервно сжимая руки. Девочка вся дрожала.

– Я пришла сюда сразу, как только смогла… – проговорила она срывающимся голосом. – От охранников я узнала… хорошо, что Роберт сегодня охраняет вашу камеру… он не выдаст меня Марилене….

Айон задумчиво кивнул. Эдельвейс запретили помогать заключённым… и сейчас ей придётся это делать тайком. Но главное чтобы и она, и Ева остались живы… они обе нужны ему.

Тем временем Эдельвейс склонилась над Евой. Кое-как ей удалось перенести девушку на лежанку для заключённых. Хотя Ева сейчас весила очень мало… она всегда была худой, а в тюрьме похудела ещё больше… однако маленькая, хрупкая Эдельвейс, ни разу в жизни не видевшая солнца, была очень слаба.

Айон не мог не отметить это. Однако сейчас вся надежда была только на Эдельвейс… сам он вообще не мог даже двигаться.

Девочка, тем временем, сняла с себя тёмный плащ, который всегда носила и заботливо укрыла им Еву. Айон не мог не заметить рубцы и синяки, что были видны на плечах и руках Эдельвейс. И рванное лёгкое платье, которое было белым… когда-то.

Да уж, потом он заберёт её отсюда. В конце концов, не стоит забывать, что ему необходимы силы девочки….

Айон оглядел её склонённую над Евой маленькую фигурку и негромко, спокойно спросил:

– Сильно она плоха?

Девочка кивнула, поднимаясь на ноги.

– Она почти мертва… – проговорила она полушёпотом. – Но… есть ещё один способ спасти её….

Айон понимающе усмехнулся.

– Твои способности? – проговорил Грешник, улыбнувшись краем губы.

Эдельвейс кивнула, взяв в свою маленькую руку руку Евы. Айону показалось, что рука Евы больше похожа на кости скелета….

– Я буду забирать её болезнь себе по частям, – тихо проговорила девочка. – Чтобы она не убила меня… так я смогу вылечить себя с помощью моих лекарств. И Ева тоже останется живой….

Айон кивнул, глянув на девочку пронзительным взглядом.

– Постарайся, – сказал он негромким, спокойным голосом. – Она не должна умереть. Но и ты тоже. Вы обе нужны мне, – Грешник сощурил глаза.

Эдельвейс опустила голову, сжав маленький кулачок.

– Хорошо, – сказала она тихо и закрыла глаза. Айон понял, что она забирает себе боль Евы. И хотя невооружённым взглядом этого никак нельзя было увидеть, Грешник как-то почувствовал, что болезнь Евы переходит в тело Эдельвейс. Тут дыхание девушки стало более ровным. Эдельвейс открыла глаза. Её лицо было бледнее, чем обычно.

– Ничего… – тихо сказала девочка, заметив внимательный взгляд Айона. – На этой стадии достаточно принять лекарство… попробую потом взять немного побольше боли. Вряд ли это удивит кого-нибудь… не так давно я и сама бывала в Могиле, и ядовитая грязь могла меня заразить….

– Я думаю, вы обе справитесь, – чуть улыбнулся Айон. Болезнь действительно была сложной, но способности Эдельвейс должны им помочь….

Девочка, тем временем, принялась ухаживать за Евой с помощью своих лекарств. Они должны хоть немного помочь девушке… закончив с этим, Эдельвейс отодвинула камень в стене. Та самая ниша, где когда-то хранился яд. Девочка спрятала туда свои лекарства… так было надёжнее. Если охранники вдруг увидят как она ходит по коридорам тюрьмы с кучей пузырьков, они непременно доложат Марилене.

– Еве нужно помочь излечиться не только от этой болезни, – тихо проговорила Эдельвейс, взглянув на Айона. – Но и от тех травм, что на её душе.

Грешник бросил мрачный взгляд на измученную, больную девушку.

– Для каждого, кто живёт в борьбе с миром, душевные травмы неизбежны, – сказал он спокойно, но с какой-то мрачностью. – Я помогу ей, насколько смогу. Но самое главное зависит лишь от неё.

– Да, – тихо сказал Эдельвейс, грустно опустив голову. – Я умею забирать и душевную боль… но только к Еве она всё равно вернётся….

Айон хмыкнул, и вновь бросил взгляд на свою соратницу. Источник её ран носит имя Система… и её нужно уничтожить. Вот только хватит ли у этой девушке душевных сил на это, ведь как же часто она сдавалась, поддавалась слабости? Это предстоит узнать… лишь бы Ева выжила.

Эдельвейс, тем временем, чуть сцепила руки и тихо проговорила:

– Пожалуй, мне лучше пока уйти… постараюсь справится с той частью болезни, что я приняла на себя… нельзя, чтобы меня здесь кто-то застал….

Айон кивнул, чуть искоса посмотрев на девочку. На её лице появилась слабая улыбка, и Эдельвейс направилась к выходу из камеры, захватив свою лампу. Вновь воцарилась тьма. Привычная тьма и тишина, которую теперь нарушало лишь хриплое дыхание Евы.

Ева… необычная девушка… некрасивая, порой слабая… однако всё-таки ей хватило силы принять Мечту и пожертвовать ради неё всем. Немногие способны на такое. А именно это и только это Айон мог оценить в других. Только безграничную жажду достичь Мечты, цели, что похожа на его собственное вечное одержимое стремление, на его борьбу со сковавшей всё Системой. Достичь победы, пожертвовав всем остальным. Только таким мог быть его истинный, ценный союзник.

Тут из груди Евы начали доносится слабые стоны… и, кажется, девушка вновь заметалась в бреду.

– Я вижу место… – хрипло проговорила она. – Свободное место… – в её голосе звучала какая-то мучительная радость, но потом девушка вновь болезненно застонала, и громко вскрикнула: – Больно!!! Больно!!! Как же больно!!!

Айон нахмурился. Ему было что сказать ей на это… вот только услышит ли? Впрочем, попытаться стоит.

– Ева, вспомни своё детство, – проговорил Грешник негромким, вкрадчивым голосом. – Как ты шла к цели, несмотря ни на что. Разбей всю боль и преграды.

Ева что-то застонала. Как-то глухо, но прежней муки уже не чувствовалось… дыхание вдруг стало иным, не таким хриплым. Девушка шевельнулась, и Айон вдруг ощутил её осмысленный взгляд.