Палач и Черная птичка
Шрифт:
— У него светская жизнь, Ларк. Много друзей. Еще один ресторан, который почти готов к открытию. У него есть братья. А я просто… — я пожимаю плечами и провожу большим пальцем под ресницами. — Я не знаю, втиснусь ли во все это понимаешь?
— О, Слоуни, — Ларк прижимает руку к сердцу. Ее губа дрожит, но она придает лицу решительное выражение, когда берет свой ноутбук и приближает камеру. — Послушай меня. Ты потрясающая, Слоан Сазерленд. Ты великолепная, очень храбрая и преданная. Ты решаешь, и черт возьми, доводишь это до конца. Ты усердно работаешь. Ты забавная. Смешишь меня всегда.
Мой смех выходит сдавленным. Я опускаю плойку и хватаюсь за край столешницы, качая головой и пытаясь дышать, несмотря на жжение в носу.
— Ты находила утешение в одиночестве, потому что у тебя не было выбора. Но как бы тебе это ни нравилось, ты не одинока, — продолжает Ларк. — Я знаю, ты напугана, но ты заслуживаешь быть счастливой. Так что для разнообразия прояви немного храбрости для себя. Роуэну чертовски повезло с тобой.
Я прикусываю губу и смотрю на свои побелевшие костяшки пальцев.
Ларк вздыхает.
— Я знаю, о чем ты думаешь, милая, — говорит она. — У тебя на лице написано. Ты самая лучшая, Слоан. Ведь я люблю тебя. И он тоже может полюбить, если ты дашь ему шанс. Он ведь говорил о тебе такие милые вещи тому каннибалу, да?
— Да, но он был под кайфом, понимаешь? К тому же, это было год назад. Он даже не помнит, что говорил.
— Может, и так, но он ведь попросил тебя проделать весь этот путь, чтобы повидаться, не так ли?
— Я перед ним в долгу. К тому же через два дня у него день рождения, и я не могла отказать.
— Милая, — говорит она, качая головой, — Роуэн мог бы попросить кого-угодно составить ему компанию. Но он попросил тебя.
Она права, он мог бы позвать кого-нибудь другого. Когда он позвонил в прошлом месяце, напоминая о выигрыше, который я ему задолжала за случай в Западной Вирджинии, он сказал, что для разнообразия хочет повеселиться на ежегодном торжестве «Лучшие в Бостоне».
«Ты единственный человек, с которым я могу по-настоящему веселиться», — сказал он, когда звонил по видеосвязи.
Я могла бы отказать. Время выбрано не идеально — завтра утром я должна первым делом отправиться на встречу в Мадрид. Но я не сопротивлялась. Честно говоря, я испытала облегчение, услышав его голос после нескольких недель практически безрезультатного общения. Я сказала ему, что выполню свою часть сделки, а затем сменила рейс, чтобы вылететь на встречу из Бостона, а не из своего города.
И вот теперь я здесь, готовлюсь провести вечер с Роуэном, понятия не имея, чего ожидать.
Я делаю глубокий вдох и разжимаю хватку на столешнице.
— Ты права.
— Я знаю. Как обычно, — говорит она. Я встречаюсь взглядом с Ларк через экран, и она подмигивает. — А теперь сделай прическу, нанеси немного макияжа и иди веселись. Ты это заслуживаешь.
Ларк ловит мой воздушный поцелуй, притворяется, что прижимает его к своей щеке, отправляя мне ответный. Она одаривает меня своей яркой улыбкой, а затем отключает видеозвонок. Я включаю музыку, плейлист с песнями Ларк, смешанными с другими, которые напоминают мне о ней. И я думаю о ней. О всем, что она
сказала. И насколько богаче стала моя жизнь с тех пор, как она стала ее частью.Я уже готова выходить, сижу на краю кровати с подпрыгивающим коленом, когда Роуэн пишет, что он внизу.
Последний раз смотрю в зеркало, а затем выхожу за дверь, крепко сжимая в руке клатч. Поездка на лифте — самая долгая в моей жизни. Когда дверь наконец открывается, он — первое, что я вижу в вестибюле отеля, стоит широкой спиной ко мне, голова опущена.
У меня в сумке звенит телефон. Я вытаскиваю его и читаю сообщение.
Я буду симпатичным мальчиком в черном костюме.
Вижу. Но не знаю, что теперь говорить, лишь бы ты не зазнался.
Роуэн вскидывает голову и поворачивается ко мне лицом. Он так красив, что у меня перехватывает дыхание. Его волосы зачесаны назад, костюм идеально сидит, ботинки начищены до блеска, мгновенный шок сменяется сияющей улыбкой. Он убирает телефон в карман, шагая через вестибюль, не сводя с меня глаз.
Когда он останавливается в пределах досягаемости, оглядывает каждый дюйм моего тела, беззастенчиво оценивая. Я чувствую его пристальный взгляд везде. Мои губы, малиново-красные. Волосы волнами собранные с одной стороны сверкающей заколкой в виде звездочки. Шея, сбрызнутая духами «Serge Lutens Five O'Clock Gingembre» и украшенная простым золотым ожерельем. Неудивительно, что его внимание задерживается на груди, скользя вниз, к пальцам ног, и снова вверх.
— Ты выглядишь… — он качает головой. Сглатывает. Переминается с ноги на ногу. — Ты выглядишь великолепно, Черная птичка. Я так рад тебя видеть.
Он сокращает расстояние между нами и заключает меня в объятия, а я хватаю его в ответ, мои глаза закрываются, я глубоко вдыхаю его аромат, теплый шалфей, лимон и легкий привкус специй. Впервые за последние несколько часов мое сердце замедляет биение, хотя оно все еще отдается в костях тяжелыми ударами. Что-то в этом кажется чужеродным, но в то же время правильным.
Роуэн выпускает меня из своих объятий, но держит мои плечи в своих теплых ладонях. А потом его губы прижимаются к моей шее, там, где учащается пульс. У меня перехватывает дыхание, когда поцелуй затягивается на мгновение, ровно настолько, чтобы запечатлеться в моей памяти навечно.
В воздухе между нами возникает электрический разряд, когда он отстраняется, смотря на меня сверху вниз с кривой улыбкой. Как мужчина может одновременно выглядеть таким самоуверенным и краснеть, я понятия не имею, но это опьяняет.
— Я бы поцеловал тебя в щечку, — говорит он, проводя пальцами по моей коже в том месте, где были прижаты его губы. — Но не хотел испортить макияж.
Мои губы растягиваются в улыбке, которая так и просится наружу. Я знаю, он видит, как в моих глазах пляшет веселье.
— Что задумал, красавчик?
— Заставить тебя краснеть, конечно, — он подмигивает мне, а затем берет за руку, казалось бы, ничего не понимая в какофонии мыслей, которые проносятся в моей голове от простого прикосновения его ладони. — Пойдем. Машина ждет. У нас будет веселая ночка, Черная птичка. Гарантирую.