Палач и Черная птичка

Мое сердце сжимается, как бумага, смятая в кулаке.

— Но если ты не хочешь… — продолжает он, его голос затихает по мере того, как беспокойство и, возможно, разочарование отягощают каждый вздох. Кажется, он осознает, что мы совсем не сошлись во мнениях, когда говорит: — Я думал, когда сказал, что мы можем «по-настоящему повеселиться», ты поняла, о чем я.

— Нет, на самом деле не поняла. Но теперь да.

Пауза между нами кажется длиною в тысячу лет. Большим пальцем Роуэн приподнимает мой подбородок, я все еще рассматриваю платье, но вынуждена встретиться с ним взглядом.

Замешательство залегло у него между бровей. Его пристальный взгляд осматривает мое лицо — мои раскрасневшиеся щеки и остекленевшие глаза, губы, сжатые в напряженную линию.

— Ты… ты не знала, что я это имел в виду? — спрашивает он.

— Поразительно, но «я хочу по-настоящему повеселиться» не переводится в «я хочу вместе кого-нибудь убить», может, у тебя гугл-переводчик сломался.

— И ты все равно пришла?

Я сглатываю и пытаюсь отвести взгляд, но он не позволяет. Он занимает все пространство в каждом из моих чувств, и не важно, как сильно я хочу, чтобы меня засосало в пустоту, Роуэн удерживает меня прямо здесь.

Ясность и недоверие переплетаются в его меняющемся выражении лица. Он пытается сложить свою собственную разбитую головоломку обратно, вырисовывается новая картина.

— Срань господня… — его произнесенные шепотом слова едва слышны за голосами и музыкой, которые окружают нас, но я чувствую их, как будто они шипами вонзились в мою кожу. Его хватка на моем подбородке усиливается, и он подходит ближе, нависая надо мной, его глаза мечутся между моими. — Слоан, — шепчет он. — Ты правда здесь.

Я не уверена, что это означает. Но не спрашиваю. Не тогда, когда его взгляд задерживается на моих губах, когда они приоткрываются на дрожащем выдохе. Его другая рука медленно поднимается, чтобы убрать волосы с моего плеча, кончики пальцев посылают электрические искры, когда обводят изгиб моей шеи.

Он наклоняется ближе. Его глаза не отрываются от моих. Губы всего в нескольких сантиметрах от моих…

И тут у него звонит телефон со звуком сирены.

— Блять, — шипит он, его проклятие задевает мои губы. Он отстраняется, несостоявшийся поцелуй теряется в другом измерении, еще один Палач и Черная птичка в другом мире давно целуются.

Но в этом мире рука Роуэна опускается с моего лица, его глаза закрываются. Он вынимает телефон и принимает вызов.

— В чем дело? — спрашивает он, пытаясь сдержать разочарованный вздох. — Что значит «взорвался»?.. Господи, что за хрень? Все в порядке…? — Роуэн проводит рукой по своим волосам, зачесанным назад, теперь они растрепанные. Его глаза останавливаются на мне с темной интенсивностью. — Я уже в пути. Готовьте все, что понадобится.

— Прозвучало не очень хорошо, — говорю я с горько-сладкой улыбкой, когда он отключает звонок.

— Мне нужно идти. Прямо сейчас. Прости.

— Я могу помочь…

— Нет, — говорит он неожиданно твердым голосом. Его рука находит мою и удерживает, извиняясь за свой резкий тон. — Плита в кондитерском отделе буквально взорвалась. Слава богу, черт возьми, никто не пострадал. Я не хочу, чтобы ты и близко подходила туда. Нельзя, Слоан.

Я киваю и пытаюсь улыбнуться.

— Мне жаль, что ночь приняла такой оборот.

— Мне тоже. Мне ужасно жаль, — говорит он с глубокой складкой между бровями и качает головой. — Оставайся и развлекайся. Я поеду на такси в ресторан, пришлю водителя, чтобы ты могла вернуться в отель, когда захочешь.

Его рука ложится мне на затылок, и он запечатлевает поцелуй на моем лбу. Прикосновение отзывается эхом еще долго после того, как его губы исчезают.

У меня болит грудь, когда он делает шаг назад и опускает руку. Улыбка Роуэна слабая, его брови нахмурены.

— Пока, Черная птичка.

— Пока, Палач.

Я наблюдаю, как он отступает, едва не натыкаясь на людей, его глаза сливаются с моими, пока он не заставляет себя повернуться. А я все смотрю, ноги приросли к полу, руки сцеплены вместе, статуя среди стробоскопов и кружащихся вокруг людей.

Только подойдя к дверям, Роуэн оборачивается. Его глаза находят мои. Я одариваю его мимолетной улыбкой. Он проводит рукой по своему лицу, и на нем остается свирепое, решительное выражение. Он делает два шага в моем направлении, но резко останавливается, его плечи опускаются, когда он достает телефон из кармана куртки. Бросив последний, обреченный взгляд в мою сторону, он принимает еще один вызов и поворачивается, чтобы уйти.

Пять минут спустя на мой телефон приходит смс-ка с номером водителя.

Я ухожу, как только получаю ее.

Когда возвращаюсь в отель, то сразу же готовлюсь ко сну и забираюсь под хрустящее постельное белье, засыпая почти мгновенно, как будто мой мозг и сердце пробежали марафон. Встаю незадолго до будильника, выписываюсь через сорок пять минут после пробуждения, выхожу из отеля «Хилтон», чтобы поехать в аэропорт «Логан», когда у меня в руке звенит телефон.

Уже скучаю по тебе.

От эмоций у меня перехватывает горло. Я долго смотрю на экран, прежде чем набрать ответ.

Я тоже скучаю по тебе.

Планы на август не сорвались? Я не обижусь, если ты не сможешь, правда.

Знаю, у тебя много дел.

Я полностью готова к отказу. А как иначе? Учитывая, что строится новый ресторан, а старый, похоже, трещит по швам, разумно ожидать, что он захочет отсрочки на год. Я буду опустошена? Конечно. Но пойму ли? Конечно.

Черная птичка…

Многоточия его входящего ответа заставляют неподвижно стоять на дорожке.

Я сам готов взорвать этот ресторан, но наши планы не изменю. Увидимся в августе.

И смени масло, ты, чертова варварша!

Я кладу телефон в карман и проглатываю жжение, подкатывающее к горлу, а затем продолжаю идти, готовая пережить следующие несколько месяцев. Может быть, готовая попробовать еще раз.

Что, если я просто попробую еще раз?

Что, если.

13 ЧЕЛОВЕЧЕСТВО РАЗРУШЕНО