Паладин душ

«Теперь дело приняло серьезный оборот», – подумала Иста; в животе стало как-то нехорошо.

Глаза Лисс казались огромными:

– Рейна, можно я пойду с ними? – выдохнула она.

– Да, иди, – отпустила ее Иста. Девушка умчалась прочь. Умелые руки никогда не бывают лишними…

«А теперь я».

Она наконец спустилась со стены.

Эрис, пробежавший мимо, окликнул ее:

– Леди, вы присмотрите за Каттиларой?

– Конечно.

Удачное занятие. Или, может быть, Эрис, как благоразумный командующий, предпочитает согнать весь бесполезный балласт вместе.

Иста застала фрейлин Каттилары в истерическом состоянии; в конце концов их вопли и всхлипы были сведены к хорошо скрываемому истерическому состоянию. Каттилара продолжала лежать без движения, только мягкие щечки марчессы заметно впали, черты лица заострились. Свет демона плотно сжался внутри нее, не предпринимая – пока – попыток занять господствующее положение. Иста только печально вздохнула и проверила, чтобы пламя жизни продолжало беспрепятственно течь в Эриса.

На протяжении бесконечного вечера Иста несколько раз предпринимала вылазки из комнаты Каттилары, чтобы осмотреть последствия очередной вспышки демонской магии, промелькнувшей у нее перед внутренним зрением. Только самое первое покушение на запасы воды было заранее организовано. После этого атаки стали хаотическими, повторяющими друг друга. Люди падали и ломали кости. Лошади, которых после спасения из пылающих конюшен, поместили во двор с фонтаном в форме звезды, неистово ржа и брыкаясь, обрушили галерею. Вместе с ней упало осиное гнездо. Три человека умерли, крича и задыхаясь от укусов; еще нескольких человек затоптали обезумевшие от укусов кони.

В других дворах начались пожары поменьше. И без того малое количество воды быстро шло на убыль. Большая часть мяса, вне зависимости от способа хранения, начало тухнуть и вонять; хлеб и фрукты покрылись зеленой плесенью и стали взрываться, казалось бы, от одного взгляда. В муке завелись личинки. Веревки и кожаные ремни гнили и рассыпались прямо в руках. Горшки трескались. Доски ломались. На доспехах и мечах ржавчина появлялась быстрее, чем румянец на девичьих щеках.

Все, кто хоть когда-нибудь страдал лихорадкой, лежали теперь со страшными приступами; красивый обеденный зал Каттилары заполнялся тюфяками со стонущими, мучающимися жаром, бьющимися в ознобе и бреде людьми. Ди Кэйбона приставили заботиться о больных, которые невероятно быстро превращались в умирающих. К вечеру лица солдат и слуг, попадавшихся Исте навстречу, перестали быть испуганными; теперь их отличала мертвенная бледность и отстраненное, потрясенное выражение.

На закате Иста поднялась на северную башню, самую высокую из всех, чтобы оценить обстановку. Лисс, пропахшая дымом и прихрамывающая, потому что копыта обезумевших лошадей оттоптали ей ноги, медленно тащилась вслед за рейной. Солдат в серо-золотом плаще шел за ними, чтобы сгрузить груду камней в кучу таких же импровизированных снарядов, сваленную на смотровой площадке, обменяться парой мрачных замечаний с товарищами, чьи лишенные тетивы луки и арбалеты были отброшены в дальний угол, а потом развернуться и вновь направиться вниз по винтовым ступенькам.

В ровном свете садящегося солнца долина являла собой странно красивое и мирное зрелище. В ореховой роще в зеленых шатрах, судя по всему, наслаждались ужином; единственным запахом были тонкие ароматы еды, поднимавшиеся от костров, на которых готовили джоконские повара. Небольшие группки всадников сновали туда-сюда, неся вахту или доставляя срочные сообщения, совершая вечерний объезд. Все был одеты в зеленые плащи.

От города, окруженного стенами, тоже поднимались клубы дыма, но здесь они были черными и страшными. В отличие от замка, находившегося высоко на скале, город располагал выходом к воде, и поэтому большинство пожаров до этих пор удавалось потушить. Но те немногие маленькие фигурки, движущиеся по улицами, выглядели одеревеневшими от усталости. Люди внутри периметра стен сидели скорчившись, или еле передвигали ноги, или лежали и спали, поверженные утомлением. Или были мертвы.

Из лестничного пролета донесся стук тяжелых сапог, Иста оглянулась и увидела, как на площадке появился Иллвин, сжимавший руках засаленный узел. Даже в мягком закатном свете его лицо было грязным и бледным. Копоть и пот смешались, на лице остались полосы, растертые руками в попытке стереть весь этот грим с глаз. Иллвин несколько часов назад снял доспехи и подпаленный плащ, и теперь простая льняная рубаха с дырками от искр облепила его торс.

– А, – произнес он голосом, словно исходившим из недр шахты, – вот вы где.

Она приветливо кивнула; он встал рядом с ней, и они вместе принялись созерцать бедствие, постигшее Порифорс, скрывавшийся за своими обманчиво чистыми и крепкими стенами.

Конюшни выгорели полностью. Поверх углей лежали почерневшие бревна и месиво из осколков черепицы, разбросанной поверх них, словно капли крови. Сейчас дыма больше видно не было, но один из углов кухни тоже почернел и покосился. Дворик с фонтаном в форме звезды представлял собой руины: одна из галерей обрушилась, вместо воды в фонтане плескалась грязь. Вдоль одной из стен были привязаны лошади; с высоты башни было видно, что их спины образовывали ромбовидную фигуру. Кое-где мелькавшие люди передвигались бегом и пригнувшись.

– Вы видели ди Кэйбона недавно? – спросила Иста у Иллвина.

Он кивнул:

– Он так и остается в комнатах больных. Теперь тюфяками заполнено два зала. Еще десяток ребят слегли с дизентерией. А учитывая то количество воды для мытья, которое у нас осталось, для того чтобы разнести эту дрянь по всей крепости, никакие демоны не понадобятся. Ад Бастарда. Если так будет продолжаться, Сордсо завтра же может взять замок, прихватив с собой только шесть пони, веревочную лестницу и детский хор из кватернианского храма. – Он скрипнул зубами, которые белели на его закопченном лице. – Ох. – Он протянул ей узел. – Не хотите жареной конины? Она еще не прогнила. Пока. Иста с сомнением посмотрела на него:

– Не знаю. Это Пух?

– Нет, по счастью.

– Нет… сейчас нет, спасибо.

– Вам нужно поддерживать силы. Пятеро богов знают, когда мы сможем поесть в следующий раз. – Он выудил кусок и исполненный сознания долга пожевал его. – Лисс?

Он протянул ей узел.

– Нет, спасибо, – тихо вслед за Истой повторила девушка.

Отказавшись следовать собственному совету, он передал узел бывшим арбалетчикам, а теперь камнеметателям, которые приняли его с благодарностью и без всякого отвращения. Послышался треск: еще одно бревно конюшен не выдержало и рухнуло, подняв облако пепла. Иллвин подошел к стороне башни, выходившей во внутреннюю часть замка, и оглядел разруху.

– И все это всего лишь за один день. Меньше. Слезы Бастарда, во что же это превратится через неделю?

Иста трясущимися руками оперлась на нагретый солнцем камень рядом с ним.

– Это я принесла вам столько несчастий, – сказала она тихим голосом. – Мне очень жаль.

Иллвин вскинул брови; он пристроил локоть на камень рядом и внимательно посмотрел на нее:

– Не уверен, что вы можете присвоить эту честь только себе, леди. Все началось гораздо раньше, чем вы прибыли сюда. И если бы ваше присутствие не сподвигло джоконцев напасть сейчас, то они бы все равно напали через месяц или около того – на цитадель, оба опытных командующих которой умерли и сгнили, или и того хуже. И тогда никто не смог бы объяснить, откуда столько ужасов обрушилось на наши несчастные головы.

Иста потерла бровь:

– Но мы же не знаем, играет какую-то важную роль мое присутствие или нет, если не считать того, что я являюсь заложником для Джоэн.

Быть может. Она посмотрела вниз на камни двора, лежащего далеко внизу.

«Есть и другие способы избежать превращения в заложника».

Он проследил за ее взглядом, его глаза проницательно прищурились. Он протянул два пальца и аккуратно развернул ее лицо за подбородок к себе:

– Ваше присутствие играет важную роль для меня, – сказал он. – Любая женщина, способная пробудить мужчину от смерти поцелуем, заслуживает особого внимания, как мне кажется.