Паладин душ

Эрис коротко улыбнулся брату и не стал спорить, пытаться поправить его, не стал вырывать у него из рук последнюю надежду. Он повернулся к Исте:

– И у меня есть просьба.

– Я сделаю все, что в моих силах.

Его ясные глаза пронзительно взглянули на нее; она почувствовала себя мишенью.

– Если этой ночью ди Льютесу удастся умереть достойно, позвольте ему завершить то, что он оставил незаконченным много лет назад. Пусть та победа, которую мне удастся завоевать, навсегда поглотит ту старую жестокую ошибку. Пусть заживет та рана, что нанес вам другой ди Льютес.

– Ох, – выдавила Иста. Ох. Она не могла позволить голосу дрогнуть; все-таки она при исполнении обязанностей. – Мне передали для вас послание.

Он поднял брови; это заявление застало его врасплох:

– Ни один курьер не проникал сегодня сквозь джоконскую блокаду. Кто отправил послание?

– Я только что встретилась с ним на лестнице. Вот оно.

Иста сглотнула, чтобы голос не изменил ей:

– Ваш Отец призывает вас к себе, к своему двору. Вам не следует собирать вещи; вы отправитесь туда облеченный той славой, что окружает вас. Он с нетерпением ждет у ворот своего замка, чтобы поприветствовать вас, он уже приготовил для вас место рядом с собой за его высоким столом, среди великих душой, благородных и возлюбленных детей. Я говорю правду. Склоните голову.

Широко распахнув глаза, пораженный до глубины души, он подчинился. Она коснулась губами его лба, его бледной нетеплой и нехолодной кожи, нетронутой потом. Ее губы как будто оставили ледяной след, который испарился в тяжелом ночном воздухе. Перед ее внутренним зрением появилась новая линия, тонкая нить серого света протянулась от нее к нему.

«Это линия жизни».

Она может, откуда-то Иста знала это, неразрывно растянуться от одного края земли до другого. Ох.

– Нет сомнений, – прошептал он в благоговейном трепете, – мы благословлены.

– Да. Потому что мы благословили друг друга. Да пребудет покой в вашем сердце. Так будет хорошо.

Она отступила в сторону, позволив Иллвину обнять брата. Иллвин отнял Эриса от груди и, держа за плечи, с изумленной улыбкой заглянул в эти странные ликующие глаза, которые как будто созерцали происходящее из великой, ускользающей дали. И все же прохладные губы ласково улыбнулись ему. Иллвин помог ему сесть на болезненно покорного рыжего жеребца, в последний раз проверил подпругу, стремена и сбрую и привычным жестом хлопнул брата по затянутой в кожу ноге. Потом отступил.

Иста огляделась – в газах щипало, зрение застилала влажная пелена – и увидела Лисс, стоящую у коня Фойкса. Юноша уже был в седле. Он отсалютовал Лисс, как принято в ордене Дочери, – коснувшись лба. Она ответила ему курьерским салютом, сначала дотронувшись до сердца. Встретившись взглядом с Истой, Фойкс отсалютовал и ей; она осенила его пятикратным знаком благословения.

По тихому приказу командира жалкая дюжина людей Эриса оседлала коней. Никто ничего больше не сказал.

– Лисс. – Иста запнулась и откашлялась. – Лисс, – начала она снова, – пойдем со мной. Пора отправляться в башню.

И Лисс, и Иллвин последовали за ней, и они направились обратно к арке. За спиной Иста слышала скрип открывающихся ворот Порифорса, металлический скрежет цепей подъемного моста разнесся среди умирающих цветов. Иллвин на секунду обернулся, глядя в испещренную огнями тьму, но Иста запретила себе смотреть назад.

Глава 24

Ноющие ноги Исты несли ее вверх по узким ступеням башни, камень стен под ладонями был шершавым на ощупь, – вперед, выше, к квадрату неожиданно яркого света. Вдоль парапета с северной и южной сторон стояли ряды свечей, воткнутых в капельку собственного воска; в неподвижном ночном воздухе их пламя горело ровно и ясно. Жар будто бы поднимался к черному звездному небу, но все же здесь, на вершине башни, воздух не был таким спертым и затхлым, как внизу во дворе.

После их прихода площадка, казалось, была переполнена людьми. Иста обозрела приготовления, которые были произведены по ее приказу, и облегченно вздохнула. С одной стороны на тюфяке, накрытом простыней, безмолвно лежала одетая в платье леди Каттилара. Другой тюфяк рядом с ней, тоже застеленный старой простыней, был пуст. Женщина-швея, держащая наготове иголку и нитки, Горам и мудрейший ди Кэйбон, одеяния которого снова были безжалостно запятнаны, с нетерпением ждали их прихода. Этой небольшой компании вполне достаточно; те немногие целители и служители ордена Матери, что остались в живых в осажденном городе, лежали, сраженные лихорадкой, или не могли пробраться по разрушенным туннелям в замок для оказания помощи.

Иллвин, появившись из темного проема лестницы, заслонил рукой глаза от света свечей:

– Рейна, как же ты собираешься смотреть вниз и наблюдать за продвижением моего брата?

– Следить за ним я буду иными глазами. Слугам нужно видеть вас.

Она коснулась материальной рукой серой нити, словно желая еще раз увериться в ее существовании; нить спиралью выходила из ее сердца и исчезала внизу во тьме.

– Теперь я его не потеряю.

Он пробормотал что-то вроде мрачного согласия, набрал в грудь побольше воздуха и сел на пустующую подстилку. Отложив меч в сторону, он стянул с себя пеструю, влажную от пота рубаху и закатал штанины. Горам помог ему снять сапоги. Иллвин вытянул длинные ноги и лег на спину; лицо его было не столько спокойным, сколько суровым, темные расширенные глаза смотрели на звезды. Влажные клочки облаков пересекали сияющий небосвод, словно серые перья.

– Я готов.

Его голос был хриплым, но не от недостатка воды, подумала Иста.

Она слышала, как внизу в замке скрежетали цепи, медленно поднимавшие мост, бряцала сбруя и эхом отдавался от стен замирающий вдали стук копыт. Серая нить дрожала в озере лежащей внизу тьмы, словно леска, на которую попалась крупная рыба.

– У нас немного времени. Нужно начинать.

Она опустилась на колени между двумя подстилками.

Иллвин взял ее ладонь и прижал к губам. Отнимая руку, Иста ласково коснулась его гладкой брови. Рейна сосредоточилась. И отрешившись от грустной картины, представшей перед ее обычными глазами, потянулась к комку света и тени, каким сейчас являлся для нее мир духов. Она догадывалась, что боги наверняка упростили его для нее, что на самом деле он сложнее, недоступнее. Но это дано ей, и это нужно сделать.

Она укрепила соединение с тонкой белой струйкой, тянущейся из сердца Иллвина, и раскрыла канал. Огонь души хлынул из него и, присоединившись к вялому, сердитому потоку, идущему из Каттилары, понесся в ночь, следуя серой нити, но не касаясь ее. Жизнь сошла с лица Иллвина, сделав черты неподвижными, восковыми. Иста вздрогнула.

Она отвернулась и перевела взгляд на спящую Каттилару. Демон у нее в груди зашевелился. Слишком сильно напряжено все вокруг, это может привести к фатальным последствиям. То, что предстояло сделать Исте, было действительно опасно, опасно для всех, но она не могла поступить иначе. Слишком много душ пошло на риск этой ночью…

Она обратилась к Каттиларе, перемещая пламя ее души по направлению к голове. Демон попытался последовать за ним. Она положила отмеченную снежинкой руку на горло Каттиларе, удивленно отметив, что пальцы начали источать серый свет. Демон отпрянул, в ужасе закричав. Глаза Каттилары раскрылись.

Она попыталась приподняться, но только обнаружила, что тело парализовано.

– Вы! – прорычала она Исте. – Будьте прокляты, отпустите меня.

Иста позволила себе тяжело вздохнуть:

– Эрис уехал. Пожалейте его врагов, потому что смерть спускается к ним из темноты верхом на коне-демоне, неся с собой меч и огонь. Многие разделят его путь в объятия Отца этой ночью, их души, словно изорванные знамена, предвестят его приход. Пришло время сделать выбор. Вы поможете ему в этом последнем пути или будете препятствовать?