Паладин. Свет и Скверна III

Но сейчас император не отдыхал. И сладости, которые он любил, не вызывали у меня улыбку. Вместо этого он сидел за своим массивным столом, заставленном аккуратно лежащими папками, и смотрел всего на одного человека перед собой. Смотрел хмуро, недовольно, а аура его разрасталась, тенью поглощая всё свободное пространство кабинета. Кабинета, что постепенно тонул во мраке от этой ауры, не смотря на яркий свет лучей полуденного солнца. Его глаза источали собою густую, концентрированную тьму. Длинные чёрные волосы, которые любила каждое утро расчёсывать супруга, убраны в пучок на затылке и от них в воздух устремлялись язычки тьмы. На его величественном лице, которое многие художники желали бы изобразить на холсте, замерло маской холодной ярости, а бело-золотой военный мундир без орденов и эполет, туго обтягивал широкие плечи и свитые, будто из канатов, мышцы.

И смотрел сейчас Пётр Третий не на того, кого желал бы покарать своей властью или силою, а на одного из верных и значимых для Российской Империи людей. На генерала, заслужившего свой пост умом, стратегическим мышлением и способностями. Пётр чтил память предков и те заветы, что они оставили ему после себя. Особенно заветы деда, которые гласили: «Каждому по способностям — каждому по верности его!». Кутузов заслужил своё положение, доказал, что способен тянуть лямку генерала, а потому именно он им и являлся. И кровь аристократов в его жилах имела в решении императора самое малое значения, он бы и простолюдина на эту должность поставил, будь он лучше Кутузова.

Холодная ярость императора в данный момент была на него направлено отнюдь не из-за какой-либо ошибки в командовании штаба армии, которым руководил Кутузов. И не из-за наглости соседей, которые каждый год испытывали терпение Императора Российского на прочность. Эти жители заграницы однажды доиграются, особенно Султан Османов, а потом начнут сыпать ноты протеста, когда таинственным образом исчезнет их черноморский флот, как уже случалось в истории. Или же Китайский Император вновь позвонит и будет визжать в трубку, будто резаная свинья, когда полки российских армий встанут у границ и проведут учения, от которых у Великого Дракона случится запор на нервной почве. Нет, сейчас Петра волновала отнюдь не внешняя политика, а внутренняя, а точнее — один единственный уральский князь. Выходец из рода, с которым у его любимой жены были родственные узы, пусть и не слишком глубокие. Мальчишка, что ещё даже не вошёл в возраст совершеннолетия, но уже успел отличиться, заслужить парочку орденов и стать головной болью отдела аналитики дворца.

Будь на то воля императора, а она, без сомнений, непоколебима, то он бы запер Потёмкина в самых глубоких казематах дворца, куда не проникает солнце, а тюремщиками являются маги в ранге Мастеров и Магистров. Но Екатерина просила… Редко его любимая жена что-то искреннее просила для себя, а потому каменное сердце самодержца уступило. Позволило ей самой заняться Потёмкиным и влиять на его жизнь, которая теперь и навсегда принадлежит лишь Российской Империи. Живое оружие, обладатель дара тёмной энергии, его не выпустят на вольные хлеба никоем образом. А если тот попытается сбежать, сменив подданство, то однажды встретит на пороге агентов Нулевого Отдела, которые в отличии от Службы Безопасности жены, никаких пиететов и эмоций не испытывают.

В целом, всё было хорошо, Потёмкин жил, некую помощь ему оказывали, пусть и скрытую за кулисами и бумагами императорской канцелярии. Свою полезность князь доказал, не только в обороне Хабаровска, отчёт по которому Петр читал и уважительно кивал, но ещё и в походе в Зону. Мальчишка хорош, даже очень хорош, воин из него выйдет и если он выживет, то у врагов за границей Российской Империи появиться ещё один повод нервно икать каждое утро. Проблему с его свободолюбием решить просто, ненавязчиво и весьма эффективно.

Ход жены с подключением к делу Хозяйки Медной Горы император не то, что не одобрял, но слишком он был… простым. Если новое досье на Потёмкина не врало, а оно точно включало в себе истинную информацию, то этого парня проще пристрелить, чем играть с ним в открытую. Да, Демидова хороша и на интригах собаку съела, но её заскоки известны даже во дворце, чего уж говорить про других аристократов. Не удержится Дарья, глупость сотворит, решив поиграть с этим малолетним волком. Собственно, так и получилось.

Ох, как же веселился в тот вечер Пётр, когда читал новенький, только-только составленный отчёт, бумага которого пахла свежестью и чернилами. Демидова разрушила лужайку графа Валевского, устроила дебош и избила Потёмкина. Вот это прокол так прокол! Хотя, кто там кого ещё избивал! Судя по докладу агента Нулевого Отдела, князь все её атаки воспринимал, как комариные укусы! Подумаешь, женщина дала эмоциям выход, на то она и женщина! А князь хорошо поступил, мудро, урегулировав ситуацию, что с его возрастом выглядело контрастно. Любой другой малолетний идиот, выращенный на благородных харчах с приправами высокомерия, спеси и гордыни, кричал бы во всё горло о нападении и требовал… Ну, что-то там требовал.

О Потёмкине можно многое сказать, благо князь на месте не стоит и вовсю развернул деятельность на землях своих. Точных планов у Петра на руках не имелось, но с высоты своего опыта он мог многое предположить и прийти к выводам. Забытый и побитый род, который должен был кануть в лету даже с маленькой поддержкой жены, восставал из пепла. И это нравилось императору. Крепкий Урал — залог хорошей защиты больших границ Зоны. А вот, что не нравилось Петру, так это… исчезновение и раскрывшееся покушение на жизнь того, на кого у императора были долгоиграющие планы.

— Четыре дня, Кутузов, — постучал пальцами по столу император. — Четыре дня ты не можешь найти Потёмкина и кормишь меня своими словами, что всё у тебя под контролем.

— Три корпуса Имперских Егерей, включая добровольцев из родов Долгоруковых, Пожарских, Демидовых, Соколовых и Валевских прочёсывают Зону, ваше императорское величество, — капля густого пота пробежала по виску генерала, а голос его звучал пусть и спокойно, но чуть-чуть подрагивал. — Пять звеньев Жар-Птиц ведут наблюдение из стратосферы, спутники класса «Перун» полностью перенастроены на участок Зоны, где по последним данным должен находится князь Потёмкин…

— Это я и без тебя знаю, — коротко кивнул Пётр. — Как и то, что артефакт-обелиск в главном поместье Миходиных треснул в основании и потух. Их глава мёртв, догадываешься кем? Или то, что британский посол все пороги отбил и яростно просит найти тело его сыночка, который каким-то боком отправился в Зону, вместо званного вечера у какой-нибудь вдовствующей аристократки, любящей мальчиков помоложе и посмазливее, где и гости подстать. Нагор пережил один инфаркт и чуть не сдох от второго, когда узнал, что его сын умер. Два идиота, один старый и зарвавшийся, а другой молодой и тупой, решили устроить разборки с тем, кто находится под моей защитой, пусть и неофициальной. А теперь цель их интереса пропала! Исчезла, Кутузов! В Зоне!

Мощная волна тьмы распространилась от императора во все стороны, ввергая в непроглядный мрак весь кабинет. Кутузов сглотнул и зажмурился, боясь даже пошевелиться и чувствую, как эта тьма наблюдала за ним. Голодная, будто не жравший тысячелетия вампир, и холодная, как сама смерть. Император являлся редким Архимагом с даром Теней и владел ею на столь глубинном уровне, какого добиться не получилось ни у кого из ныне живущих одарённых. И гневе он был очень… страшен.

Стоило тьме исчезнуть, вновь втянувшись в тело императора, как Кутузов выдохнул. Подобные вспышки у его императорского величества бывали, обычно заканчиваясь чей-нибудь смертью, но сейчас буря миновала, а генерал уцелел. Если не считать подорванного душевного равновесия и образовавшегося острого желания накатить водки. Желательно не бутылку, а целую цистерну, а лучше две.