Паломничество с оруженосцем

– И все-таки я вас очень прошу не подавать на него заявления: к чему умножать зло, – проговорил Андрей. – Мы ведь не можем знать, что с ним и с нами будет. Может быть, он увидит, что вы его прощаете, и сам образумится…

– Вот и я о том же: неисповедимы пути господни – и завтра мы снова обретем брата, – возбужденно заговорил отец Александр, на девичьих щеках его выступил пятнистый румянец; глаза, навыкате, заблестели, он сглотнул по-лягушачьи и моргнул: – Ах, какая благостыня снизошла, – брат Клим, прости!

– Отец Александр у нас навроде Алеши Карамазова: последнего злодея готов простить, – засмеялся игумен. – Ну что, давайте попытаем. А? Отец Климентий? Давайте еще раз попросим у господа нашего терпения и поддержки, – может, и вправду образумится, а? Как считаешь, Клим?

– Я считаю: горбатого могила исправит, – проговорил тот, глядя в стол. – Поступайте как знаете…

– Вот и хорошо – что все хорошо! – воскликнул отец Александр. – А я все-таки завтра же навещу его в урочище. Это я уже решил, и не отговаривайте уже! И снесу ему просвирку…

– Лучше вина ему снеси, – сказал отец Клим.

– И не вздумай, отец Александр, – забеспокоился настоятель. – Я тебя туда не отпускаю. Вы что! На мне такая ответственность – тогда лучше пусть его милиция забирает. Пиши заявление, отец Климентий!..

– Ну нет, – сложил молитвенно отец Александр костистые пальцы, глотая и моргая. – Такая благостыня, такая – не порочьте!.. Так сейчас хорошо было, будто ангел пролетел. Не пойду я туда – я и сам уже передумал: зачем я туда пойду?..

– Ну, вот и ладушки, – проговорил, потирая ручки, настоятель. – Так тому и быть: прощаем.

– Так вы обещаете, что-о… этот случай останется без последствий? – спросил Андрей в совершенном недоумении.

– Достаточно одного простого уверения, – произнес со значением отец Евгений. – Но только этот случай, если же безобразие повториться… – он развел руками.

– А может, еще подам… – сказал вдруг сурово отец Клим. – Это мое личное дело.

– Это он шутит, – проговорил игумен, покачав головой отцу Климентию.

– Ты же шутишь, Климушка? – испуганно замер отец Александр.

– Шучу…

– Спаситель наш совсем не ест, – воскликнул отец Александр радостно. Клим поднял голову и пронзительно посмотрел на него.

– Так ты… отец Александр, подложи грибков человеку, вот и будет есть – поухаживай за ним. Или вы постное не едите? Как ваше имя-отчество, запамятовал?..

Андрей назвался и добавил, что только постное и ест.

– Нет, крайности тоже не приветствуются, – продолжал разговорчивый игумен. – Мяско в мясоед, а постному свой черед. Без животного белка организм тоже не может полноценно существовать. Недаром же и господь (он осенил себя крестом) дал нам животных в пищу…

– Не мог господь дать – кто-то другой дал, – возразил Андрей, и у отца Евгения опять расширились глаза.

– Кто дал? – вдруг резко спросил отец Клим, повернув снизу вверх голову.

– Дьявол.

– Господи-господи-господи! – перекрестился троекратно отец Александр.

– Точно! Я так и знал… – откинулся на спинку стула отец Клим.

– Ты что говоришь, брат! – вскочил Алеша Карамазов.

– Знал – что он скажет, – поправился Клим. – А кто тогда мир создал?

– Он же и создал, – ответил Андрей.

– Стоп-стоп-стоп, – прервал их отец Евгений, который уже ерзал на диванчике. – Это – ересь, и ересь древняя, она давно известна и осуждена – ничего тут нового нет.

– Почему-то всегда, чтобы опровергнуть истину, утверждают, будто она не нова, – усмехнулся Андрей. – Вот вы верите в благого бога – как же тогда объясняете такое количество зла в мире?

– Вы о теодицее спрашиваете?

– Не знаю, как это называется.

– Двояко объясняем, – посерьезнел отец Евгений. – С одной стороны, зло проистекает от внутреннего несовершенства природы нашей, с другой, нас соблазняет Сатана, насылая искушения, помрачения и наваждения. А так же ложные учения.

– Вроде моего? – усмехнулся истончившимися, бледными губами Андрей. – Как-то неубедительно: Создатель совершенен – а создание несовершенно!

– Все дело в свободе выбора… – начал было архимандрит, но тут в разговор ворвался отец Александр:

– А вы сердцем прислушайте – сердцем, зачем – умом!..

– Зачем тогда – ум? – возразил Андрей.

– Чтоб видней сердцу было, – разъяснил настоятель. – Ум - это очки сердца.

– Если нечистый создал, – отец Александр перекрестился, – откуда же тогда благостыня?

– Я думаю, что добро в мире существует не благодаря, а вопреки создателю, – сказал Андрей.

– Как же вас Сатана-то охватывает! – покачал сокрушенно головой отец Евгений. – Боюсь, вы глубоко заблуждаетесь на счет многих оснований…

– Меня – охватывает? – рассмеялся Андрей. – А вы и в церкви в колготках служите?..

Отец Клим зажал солонку в кулак. Он так и пожирал глазами гостя. Игумен сделал ему едва заметный знак, и тот отвел взгляд.

– Возможно, вас что-то в облачении отца Климентия смутило? – произнес он сурово. – Так это от варикоза вен по предписанию врача он носит.

– Извините, – искренне пожалел о своей вспышке Андрей.

– Ничего, мы любому уничижению рады, – продолжал холодно игумен. – А вы горды весьма, – И обратился к Борисычу. – Вы, значит, такого же учения придерживаетесь?

– Нет – джайнизма, – ответил тот скороговоркой, стараясь поскорее доесть пирог с крыжовником, потому что чувствовал, что застолье близится к завершению.

– Это я даже не знаю, что за зверь такой? – сказал ледяным тоном отец Евгений.

– Это не зверь, а учение – древнее вашего, – ответил Саня, обидевшись за джайнов.

– Ну что древнее, не значит истиннее, – сказал как бы вскользь настоятель, приподнимаясь. – Ну, будем прощаться. Да не получилось у нас разговора, а жаль.

– Но вы же гордитесь тем, что ваша вера древнее католической, – сказал Андрей, вставая. Все были уже на ногах.

– Не тем, что древнее, - а ближе к Спасителю и от него воспринята, а не от какого-то Джины.

– Я надеюсь, наш спор не будет иметь последствий для расстриги? – спросил Андрей.

– Для кого? – не понял отец Евгений.