Память льда

— «Недооценивать варваров опасно», — пробормотал Ток. — Это еще покойный император Келланвед говорил.

— На удивление мудрые слова. Кажется, он погиб?

— Да. Его убила женщина с близко посаженными глазами. Но она не была дикаркой… Для напанки — очень даже умная и разносторонне образованная. И она вовсе не происходила из кочевого племени, а родилась и выросла в большом городе, в самом сердце империи.

— Смотри, дорогой, что-то наша Баалджаг забеспокоилась. Надо двигаться дальше. Неизвестно, откуда появятся эти двуногие ящерицы.

— Тлен говорил, что их отделяет от нас не менее двух суток пути, поэтому пока можно не опасаться. Далеко ли еще до Оплота?

— Если надписи на менгирах не врут, завтра под вечер мы будем там.

Наверное, во времена таинственных геностелианцев ездить по здешним дорогам было легко и удобно. Но с тех пор прошла уже не одна сотня лет. Булыжники глубоко вросли в землю и покрылись густой травой. Никто не обгонял путников, никто не попадался им навстречу. На окрестных лугах желтели скелеты коров и овец, давным-давно съеденных волчьими стаями. Судя по обилию костей, стада было некому пасти. Из всех домашних животных вернуться к дикой жизни обычно удается только лошадям и козам.

В разгар дня путники остановились вблизи еще одной опустевшей деревни. Правда, храма в ней не было. Ток в который уже раз осмотрел свое оружие и сердито поморщился.

— Что тебя печалит, любовь моя? — участливо спросила сидевшая напротив госпожа Зависть.

— Бессмыслица здешней жизни. Паннионский Домин хищно расширяет свои пределы. Армии нуждаются в пище. Да и города тоже. Но если в сельской местности не осталось никого, кроме призраков, то кто же тогда кормит этих проклятых паннионцев?

— Увы, я не в силах тебе ответить, — улыбнувшись, пожала плечами госпожа Зависть. — Заботы о хлебе насущном всегда нагоняли на меня отчаянную скуку. Возможно, когда мы придем в Оплот, ты отыщешь там ответы на свои неуместные вопросы.

— Неуместные?

— Да, мой дорогой. Ты прав: Паннионский Домин стремительно расширяет свои пределы. У него есть армии и города. Этого никто не станет отрицать. Но откуда солдатам и горожанам поступает пропитание… Оставь эти заботы здешним чиновникам Паннионского Провидца. Не стоит ли нам сейчас подумать о более важных вещах? Например, о собственном выживании?

Малазанец долго смотрел на женщину своим единственным глазом, потом печально улыбнулся:

— Я и так уже, можно сказать, ни жив ни мертв. К чему мне об этом думать?

— Глупые слова! Ты мне очень дорог, и я не допущу, чтобы ты бесследно сгинул в этих страшных краях. Любовь моя, научись уже мне доверять.

Ток отвернулся. И промолвил:

— Из ответов на вопросы, которые, по-твоему, должны заботить исключительно чиновников, можно почерпнуть массу ценных сведений. Из таких вот осколков слагается целостная картина. Главный закон войны: досконально изучи своего врага. — Он помолчал, а затем продолжил: — И кстати, когда выбираешь себе союзников, тоже важно приглядываться к мелочам. Они способны рассказать гораздо больше, чем все слова и заверения.

— Понимаю твой намек. И что бы ты хотел узнать?

Ток поймал ее взгляд:

— Прежде всего: что именно ты здесь делаешь?

— Какой же ты забывчивый, Ток-младший! Твой дружок т’лан имасс говорил, что секреты Разрыва в Морне можно узнать только в Паннионском Домине.

— И тебе позарез нужно выведать эти тайны? — сердито спросил малазанец. — Не верю. Это лишь повод. Ты ловко манипулируешь всеми нами. Мною, сегулехами, даже Тленом. — Кивком он указал на Гарата. — И наверняка способна превратить своего любимого песика в Гончую Тени.

— Да, способна, — согласилась она. — Только вот ему самому этого очень не хочется.

— Разве тебя волнуют чьи-то желания?

— Дорогой, как же ты легко раздражаешься и приходишь в ярость. Если тебя бросили, словно листок, посреди широкой и глубокой реки — перестань дрожать, расслабься и плыви по течению. Мне эта заповедь всегда помогала, хотя тебе, наверное, и трудно поверить. А что касается «манипулирования», как ты изволил выразиться… неужели ты и впрямь считаешь, что я могу командовать т’лан имассом? С сегулехами дело обстоит несколько по-иному: у нас схожие интересы, а посему ни о каком помыкании не может быть и речи.

— Это пока. А потом… как знать.

Она пожала плечами:

— Честно говоря, у меня нет власти и над Гаратом с Баалджаг. Уверяю тебя, милый.

— Прекрасно. Стало быть, остаюсь только я.

Госпожа Зависть легонько коснулась его плеча:

— А здесь, дорогой, я просто женщина.

Ток-младший резко сбросил ее руку:

— Все твои чары насквозь пропитаны магией. Не пытайся меня уверить, будто это не так.

— Магией? Что ж, можно назвать это и так. А еще — тайной. Чудом. Сердечным трепетом. Надеждой. Новыми возможностями. Желание, мой дорогой, — самая удивительная на свете магия. И против нее у меня тоже нет никакой защиты. — Госпожа Зависть наклонилась к нему ближе и прищурилась. — Я ведь не пытаюсь насильно тебя поцеловать, Ток-младший. Выбор остается за тобой, иначе мой поцелуй и впрямь тебя поработит. Ну, что скажешь?

— Пора двигаться дальше, — ответил Ток и встал. — Надо понимать, честных ответов я от тебя так и не услышу.

— Я только что ответила тебе абсолютно откровенно, — возразила женщина и тоже поднялась.

— С меня хватит! — Юноша подхватил с земли свой мешок. — Я больше не хочу играть в твои игры, госпожа Зависть. Поищи себе для этого кого-нибудь другого.

— До чего ты мне не нравишься… вот таким!

— Отвяжись! — грубо бросил ей малазанец и зашагал прочь. Пройдя немного, он обернулся. — До наступления темноты нужно преодолеть еще несколько лиг. Советую не рассусоливать и поторапливаться.

Госпожа Зависть досадливо топнула ногой:

— Ну и характер! Ты совсем как Аномандер Рейк!

Единственный глаз Тока округлился. Потом малазанцу стало смешно.

— Не драматизируй, красавица.

— Представь: он всегда говорил мне то же самое! Возмутительно! История повторяется. И откуда ты только взялся на мою голову?

Ток снова засмеялся, но уже не зло, а по-дружески:

— Вставай, Зависть. Хватит дуться. Обещаю по дороге нагнать на тебя скуку, подробно рассказывая о своем детстве и юности. Интересного там не очень много, но хоть время скоротаем. Начну с того, что родился я на борту корабля, и случилось это за несколько дней до того, как Ток-старший узнал, что ему предстоит стать отцом. Моя мать приходилась сестрой капитану Картерону Красту, а Краст, надо сказать, обладал весьма крутым и тяжелым характером…

Казалось, что на подступах к городу произошло крупное сражение, причем совсем недавно. Дымились черные головешки сожженных крестьянских домов. Поля напоминали рваные раны на теле. За невысокими стенами Оплота виднелись курганы из белого пепла — остатки больших костров. И нигде вокруг ни одной живой души.

Над убогими городскими лачугами тоже поднимался дым. Выше его серых полос белыми флагами реяли чайки. Их приглушенные крики были единственными звуками, долетавшими до ушей Тока, госпожи Зависти и их двуногих и четвероногих спутников. Едкий дым перебивал запах ила (с другой стороны Оплота находилось озеро). В горячем воздухе густым облаком висела пыль.