Память льда

Дальняя стена купальни освещалась несколькими свечами. Баалджаг, пригнув морду к плиткам пола, двигалась бочком, стараясь не касаться воды в бассейнах. Вода все так же журчала, но теперь она стала кроваво-красной. Над ней поднимались струйки пара. Ток сумел разглядеть четыре трупа в доспехах. Они лежали на дне. Току вдруг показалось, что этих людей… заживо сварили в кипятке.

Малазанец привалился к стене, нагнулся и… исторг из себя все, чем угощал их за ужином страж Домина.

Пол под его ногами сотрясался от ударов в другом конце храма-пирамиды.

«Гарат продолжает свою кровавую охоту. Что, напыщенный Кальт, не ожидал таких гостей?»

— Вот ты где!

Тока продолжало мутить. Он с трудом повернул голову и увидел госпожу Зависть, в белоснежной ночной сорочке. Черные волосы чародейки были стянуты в тугой пучок.

— Вот же не повезло беднягам, — вздохнула она. — Нельзя надевать такие тяжелые доспехи.

Поочередно обведя глазами каждый из четырех трупов, она обратилась к Баалджаг:

— А ты, моя дорогая, поспеши на помощь Гарату и Сену с Турулем. Нужно расправиться с остатками отряда стража Домина.

— Их здесь много? — изумился Ток.

— Человек двадцать наберется. Правда, теперь уже меньше. Кальт был у них одновременно командиром и верховным жрецом. Воин-жрец — самое нелепое сочетание… Дорогой мой, давай бегом в спальню и забери оттуда свои пожитки. Встретимся во дворе.

И с этими словами госпожа Зависть повернулась и вышла.

Току ничего не оставалось, как последовать за ней.

— Тлен не показывался? — спросил он.

— Не видела. Ничего, мы управимся и сами. Больше опасаться некого.

— И ты позволила мне спать, вместо того чтобы позвать на помощь?

— Любовь моя, ты сильно утомился. Разве я могла нарушить твой сон? И потом, Баалджаг в этих делах проворнее тебя… Бери вещи и скорее во двор. Сейчас Гарат будет рушить храм.

— Да, я как раз хотел спросить насчет Гарата…

— Ты, по-моему, еще продолжаешь спать на ходу. Давай поговорим потом, хорошо?

— Ладно, — проворчал Ток, переступая через труп паннионца.

Внутренние помещения храма сотрясались от ударов. В воздух поднимались новые облака белой пыли. Сегулехи снимали с крюков разложившиеся трупы деревенских жителей, нанизывая вместо них тела воинов из отряда стража Домина. Среди них был и Кальт, убитый одним ударом в сердце.

— Он яростно сражался, — сказала госпожа Зависть, кивая в сторону Кальта. — Топор его так и мелькал повсюду. А вот Туруль вроде бы даже и не двигался. Мне никак не удавалось заметить, когда же он успевает отражать удары. Потом он совсем спокойно взмахнул рукой и поразил настоятеля прямо в сердце. Поразительное мастерство.

— Не сомневаюсь, — ответил Ток-младший. — Как ты думаешь, Паннионский Провидец уже знает о нас?

— Определенно знает. Представляю, как его огорчит уничтожение храма.

— Тогда он пошлет против нас армию своих головорезов.

— Вполне вероятно, но если только отзовет часть своих войск с северных границ. У Провидца появится желание отомстить нам, однако вряд ли он сумеет это сделать. Добавлю, что его действия не очень-то помешают нам углубиться в пределы Паннионского Домина.

— Я готов хоть сейчас отказаться от этой затеи.

— Что это ты вдруг засомневался? — изумилась госпожа Зависть.

— Ну, я ведь не сегулех, на которого возложена карательная миссия. Не волчица, которая не сегодня завтра станет Взошедшей. Не т’лан имасс. И даже не собака, готовая примкнуть к стае Гончих Тени. И уж конечно, я — не ведьма, способная одним щелчком пальцев превратить воду в кипяток и заживо сварить в ней людей!

— Ты назвал меня ведьмой? Вот это уже настоящее оскорбление! — Скрестив на груди руки, госпожа Зависть стала надвигаться на Тока. Глаза ее сердито пылали. — Ведьма, говоришь? Да ты хоть раз видел, чтобы я щелкала пальцами? Какая глупость!

Ток попятился назад:

— Это просто образное выражение. Я…

— Успокойся, мальчик!

Она обхватила лицо Тока руками и привлекла к себе. Ее пухлые губы слегка раскрылись. Малазанец пытался вырваться, но чувствовал, что тело ему не подчиняется. Мускулы вдруг словно бы растаяли.

Внезапно госпожа Зависть остановилась:

— Нет. Не буду, пожалуй. Ты мне нравишься… свободным… Да, свободный ты лучше, хотя сегодня ты чересчур сильно испытываешь мое терпение.

Женщина разжала руки, одарив его насмешливым взглядом:

— Надо переодеться… Сену! Когда закончишь, подай мне дневную одежду.

Ток дрожал всем телом. Его кидало в холод при одной мысли о том, чем мог бы обернуться такой поцелуй.

«А поэты еще пишут о цепях любви и думают, что выражаются иносказательно! Ха! Да эта женщина воплощает то, о чем они говорят фигурально. Если бы существовала богиня Желания…»

Мысль оборвалась. Во дворе, из столба пыли, появился Тлен. Т’лан имасс повернул голову и поискал глазами Мока. Тот по-прежнему лежал на волокушах.

— На нас движутся охотники К’елль, — сказал древний воитель.

Похоже, он хотел добавить что-то еще, но передумал и вместо этого вновь исчез в облаке пыли.

— Слышал? — крикнула малазанцу госпожа Зависть. — Теперь ты, наверное, рад, что я дала тебе выспаться?

На перекрестке двух мощеных дорог виднелась пара покосившихся, вросших в землю менгиров. Их поверхность была покрыта затейливыми письменами, уже выцветшими и почти стершимися.

Подперев голову рукой, госпожа Зависть разглядывала буквы.

— Любопытно, — наконец сказала она. — Корни этого языка явно уходят в имарийский. Скорее всего, это его геностелианский диалект.

Ток вытер с потного лба налипшую на него пыль.

— И что здесь написано? Дай-ка попробую угадать… «Всякий явившийся сюда будет рассечен пополам, заживо сожжен, обезглавлен и избит до неузнаваемости».

Госпожа Зависть усмехнулась.

— А у тебя богатое воображение, юноша. Твои догадки не лишены смысла. Однако надпись на менгире куда прозаичнее. Это всего-навсего дорожный столб, и потому на нем написано, что дорога справа ведет в Кель-Тор, а слева — в Оплот. Теперь я могу с уверенностью сказать: когда-то земли Паннионского Домина были геностелианской колонией. Геностелианцы славились искусством мореплавания. Увы, их времена давно прошли. Геностелианский архипелаг находится на другом конце света. Представляешь, какими отважными мореходами были эти люди?

Ток вглядывался в горбатую дорогу, уходившую в сторону Оплота.

— Наверное, эти города тоже основали геностелианцы. Но сами паннионцы изначально были обыкновенными кочевниками. Гоняли стада по равнинам. Враждовали с такими же дикими племенами гадробийцев и даруджийцев. А в один прекрасный момент напали на геностелианскую колонию и завоевали ее.

— Так всегда и бывает, — вздохнула госпожа Зависть. — Цивилизованные народы что-то строят, изобретают, преобразуют мир вокруг себя. А потом являются дикари с близко посаженными глазами и все захватывают и разрушают. Малазанской империи стоило бы иметь это в виду.