Память льда

— Это охотно подтвердит и ваш бог, — хмыкнул Керулий, после чего обратился к Воеводе: — Ну что ж, ответ за ответ. Как вы верно заметили, главнейшей заботой Совета масок следует считать восстановление Капастана. Однако мои собратья являются не только правителями города, но также и служителями богов. Думаю, всем присутствующим здесь известно, что сонм богов переживает не лучшие дни. Вы, Каладан Бруд, носите молот Огни, однако продолжаете противиться обязанностям, которые накладывает на вас ваше положение. «Серые мечи», лишившись одного бога, преклонили колена перед двумя другими — возлюбленной парой, разлученной еще в незапамятные времена. В ходе сражений за Капастан Ворчун, которого я некогда нанимал в качестве командира караванных стражников, преобразился и стал смертным мечом еще одного нового бога. Кланы баргастов тоже обрели своих древних богов, сила и намерения которых нам пока неизвестны. Единственными людьми, никак не связанными с богами, являются двое малазанцев — полководец Дуджек Однорукий и его заместитель, командор Скворец.

Итковиан видел, как помрачнело лицо Каладана Бруда.

«Любопытно. Молот Огни — это что, иносказание? И о каких, интересно, обязанностях вскользь упомянул Керулий?»

Установившуюся тишину вдруг нарушил скрипучий смех седовласого воина в длиннополой кольчуге.

— Вы очень ловко избежали упоминания о себе самом, жрец. Неужели только мне одному это кажется подозрительным? Вы принадлежите к Совету масок, но маски на вашем лице нет. И похоже, остальные собратья вас не больно-то жалуют. Они не скрывают, каким богам служат. А кто ваш бог, позвольте узнать?

Керулий продолжал все так же благодушно улыбаться.

— Дорогой Каллор, проклятие здорово состарило тебя. Скажи, ты по-прежнему таскаешь за собой этот никчемный трон? Да? Я так и думал.

— А я так и думал, что это ты, — прошипел в ответ Каллор. — Ну и жалкий же облик ты себе выбрал.

— Ну, скажем так: телесное воплощение было сопряжено с некоторыми сложностями.

— И я прекрасно знаю, с какими именно. Ты утратил свою силу.

— Вовсе нет. Она… видоизменилась, и мне пришлось приспосабливаться и учиться новому.

Каллор взялся за рукоятку меча:

— Иными словами, я вполне могу убить тебя прямо сейчас…

— Едва ли, — вздохнул Керулий с притворным сочувствием. — Разве что во сне. Но ты ведь уже давно не видишь снов. Правда, Каллор? Каждую ночь Бездна принимает тебя в свои объятия. Забвение и небытие стали твоим постоянным кошмаром.

— Сними руку с эфеса, — не оборачиваясь, бросил Каллору Каладан Бруд. — Мое терпение на исходе.

— Воевода, да пойми ты! Перед тобой вовсе не жрец! — хрипло бросил ему воин в кольчуге. — Это же… древний бог! К’рул собственной персоной!

— Я уже догадался, — вздохнул Бруд.

И опять воцарилась тишина. Пространство под навесом наполнилось потоками магической силы. Итковиан не верил своим глазам. За одним столом со смертными сидел, добродушно улыбаясь, древний бог!

— Правильнее было бы назвать это… частичным воплощением, — сказал Керулий.

— Это точно, — вмешался Ворчун, очень похожий сейчас на разъяренного кота. — Настоящий бог уберег бы Харло.

Улыбка моментально сползла с лица Керулия.

— Мне нечего тебе возразить. Едва ли тебя утешат мои слова, Ворчун, но тогда я сделал все, что было в моих силах. Увы, этого оказалось недостаточно. Мне очень жаль.

— Я тоже скорблю, — отводя взгляд, тихо сказал даруджиец.

— В таком случае вы не имеете права претендовать на членство в Совете масок! — бросил Керулию Рат’Престол Тени.

Скворец вдруг громко засмеялся.

Да и Каменная тоже подлила масла в огонь.

— Интересно, твой бог в курсе, насколько скудный у тебя на самом деле умишко? — спросила она у Рат’Престола Тени. — Что тебя не устраивает в Керулии? Может, он не обменялся с тобой тайным рукопожатием? Или у него чересчур правдоподобная маска?

— Да будет тебе известно, потаскуха, что он бессмертен!

— Ну, тогда это тем более гарантирует ему старшинство среди вас, — заключил Ворчун. — Поскольку все вы рано или поздно помрете, то…

— Нашел себе тему для шуточек, жалкий пожиратель крыс!

— Вот что, приятель, имей в виду: если еще раз скажешь мне нечто подобное или оскорбишь Каменную, я тебя убью, и не посмотрю, что ты жрец… А что касается шуток, то разве это не смешно? Ну подумай сам: мы тут все пытаемся переварить услышанное и сообразить, чего ждать дальше. С чего бы это вдруг древнему богу влезать в дела какой-то империи смертных? От скуки? Вряд ли. Значит, заваруха поднялась еще та, положение куда серьезнее, чем мы думали. А тебя больше заботит членство в каком-то дурацком совете, состоящем из напыщенных идиотов. Представляю, как сейчас корчится от отвращения Престол Тени, если видит тебя.

— Его бог уже привык, — оскалилась Каменная. — Когда принюхаешься, дерьмо не так воняет.

— Вернемся к нашим делам, — одернул их Каладан Бруд. — Мы принимаем к сведению твои слова, К’рул. Паннионский Домин тревожит нас всех. Как боги и жрецы, вы, без сомнения, найдете чем заняться, дабы противостоять тем угрозам, которые он представляет для пантеона и магических Путей, хотя мы оба знаем, что они не напрямую исходят от Паннионского Провидца. А сейчас нам нужно выяснить, какими силами мы будем располагать ко времени вторжения в пределы Домина. Занятие, конечно, рутинное, но необходимое.

— Согласен, — ответил К’рул. И добавил: — Временно.

— Почему временно?

— Я предвижу, что на этой встрече слетит несколько масок, Воевода.

— Итак, — произнес Каладан Бруд, — обсудим, как лучше организовать войска, которые двинутся с нами дальше на юг, вдоль реки, в самое сердце Паннионского Домина.

— Зачем так много говорить о простых вещах? — не выдержал Хумбрал Таур. — Кафал, объясни им.

— Нужно разделить армии. Одна отправится в Сетту, другая — в Лест. Возле Маурика армии вновь соединятся и ударят по Кораллу. Белолицые баргасты пойдут вместе с войском Однорукого. Почему? По двум причинам. Во-первых, потому, что без малазанцев вы бы нас тут не увидели. А во-вторых, моему отцу нравятся шутки этого человека. — Кафал указал пальцем на Скворца. — Да и нашим богам тоже. А вот «Серые мечи», которые сейчас вовсю набирают себе новобранцев из числа паннионцев, пусть идут с Каладаном Брудом. Предупреждаем: Белолицые не потерпят рядом с собой такой швали, как тенескарии.

— Мы согласны, — ответила капитан Норула, — поскольку надеемся, что не вызовем неприязни у Каладана Бруда и его доблестной армии.

— Неужели из тенескариев можно сделать достойных солдат? — удивился Воевода.

— Можно, господин, если взять на себя труд простить тех, кто жестоко оступился, и быть достаточно терпеливыми, помогая им возрождать в себе человечность.

Сказав это, Норула вопросительно посмотрела на Итковиана.

«А ведь она хорошо усвоила уроки, — с удовлетворением подумал тот. — Тогда почему к моей гордости за Норулу примешивается боль? Конечно же, мне больно не от ее слов. От ее веры. Точнее, от того, что в сердце этой женщины сохранилась вера, которую сам я, увы, потерял. Я завидую Норуле, а это уже совсем никуда не годится».

— Думаю, мы поладим, — произнес Каладан Бруд.

Дуджек потянулся к своей кружке.

— Вот и договорились. Все оказалось проще, чем ты думал, Воевода. Что скажешь?

Бруд, не умевший улыбаться так благодушно, как Керулий, обнажил зубы в довольной, но несколько свирепой ухмылке:

— Я согласен с тобой. Ведь в конце концов, все мы в одной лодке.

— Вообще-то, у нас есть и другие вопросы, — подала голос Рат’Огнь, внимательно глядя на Бруда. — Тебе вручили молот — средоточие силы Огни. На тебя была возложена миссия разбудить богиню в час величайшей нужды.