Память льда

Десятки точно таких же великанов с безмятежно детскими лицами поддерживали потолок. Если служители Огни и заметили появление незнакомцев, то не подали виду.

— Она спит, чтобы видеть сны, — прошептала Килава.

Быстрый Бен оглянулся на т’лан имасску, но ничего не сказал. Похоже, маг кого-то ждал.

Паран наклонился к Таламандасу:

— Ты ведь когда-то был баргастом, правда?

— Я им и остаюсь, Управитель Колоды. И внутри меня теперь обитают новорожденные боги.

«По правде говоря, я гораздо сильнее ощущаю в тебе присутствие Худа, нежели новых баргастских богов». Однако эту мысль капитан благоразумно оставил при себе.

— Скажи, Таламандас, это благодаря тебе Быстрый Бен смог перемещаться по магическим Путям?

— Да. Только я умею больше, чем просто уберегать от яда.

— Не сомневаюсь.

— А вот и она, — с видимым облегчением произнес Быстрый Бен.

К ним, опираясь на две палки, ковыляла дряхлая старуха, одетая в лохмотья.

— Добро пожаловать! — крикнул ей чародей. — А я уже начал было волноваться…

— Молодым недостает веры, и ты, Пустынный Змей, не исключение!

Старуха остановилась и, опираясь на одну палку, принялась рыться в складках своего ветхого одеяния. Наконец она извлекла камешек:

— Ты оставил мне этот камешек, помнишь? Я услышала твой призыв, маг… О, какая удивительная компания! Кровожадные яггуты. Т’лан имасска, да к тому же одиночница. Думаю, вы все не просто так здесь собрались. Только не надо ничего мне рассказывать. Меня такие вещи совершенно не занимают.

Ведьма подошла поближе к Провидцу. Цепкие, вовсе не старческие глаза скользнули по яггутской девочке.

— Спящая Богиня выбрала меня тебе в помощь, — сказала она яггуту. — Но сперва ты должен открыть свой магический Путь. Холодом ты победишь заразу Увечного Бога. Холод замедлит разрушение, придав твердость легиону служителей. Омтоз Феллак, яггут. Освободи его. Здесь. Сейчас тебя обнимет Огнь.

Паран поморщился:

— Как по мне, так не слишком удачная формулировка.

Старуха захихикала:

— Главное, чтобы он понял смысл.

— Надеюсь, ты не собираешься его убить?

— Не цепляйся к словам, солдат. Яггут, открывай уже свой магический Путь!

Провидец послушно кивнул и распахнул Омтоз Феллак.

Воздух стал вдруг очень холодным, заполнился изморозью и ледяным туманом.

— Ты не озябнешь, ведьма? — лукаво поинтересовался Быстрый Бен.

— А я сразу поняла, что ты не дурак, Пустынный Змей, — вновь прокудахтала она. — Ишь, сообразил ведь, что к чему.

— Честно говоря, это Хватку надо поблагодарить за подсказку: ведь именно она подала мне идею. В ту ночь, когда я встретился с Увечным Богом. Ну и плюс еще твои намеки на холод.

Однако старуха его уже не слушала. Ее острый взгляд был обращен к Килаве.

— Слушай меня внимательно, шаманка: ни ты, ни твои соплеменники не должны соваться на этот магический Путь. И никому не рассказывай про Омтоз Феллак.

— Я поняла тебя, ведьма. Похоже, здесь начинается моя собственная дорога к искуплению. Я уже столько раз отрекалась от своей родни, что без колебаний сделаю это снова. А сейчас я хочу покинуть это место, — добавила Килава, глядя на Быстрого Бена. — Ты поможешь мне отсюда выбраться?

— Уж лучше пусть нас выведет Управитель Колоды. Тогда мы не оставим следов.

Паран изумленно заморгал:

— Я?! Но как?

— Сотвори карту, капитан. Перед мысленным взором.

— Карту? И какую же?

Чародей пожал плечами:

— Тебе лучше знать. Придумай что-нибудь.

Солдаты отнесли все три тела в сторону и укрыли их простыми армейскими плащами. Возле одного из них стояла Корлат. Ворчун находился с другого конца, ближе к дороге. Труп Итковиана не перенесли к убитым малазанцам. Бывший несокрушимый щит оставался лежать там, где упал. Т’лан имассов рядом уже не было.

К Итковиану медленно приближались уцелевшие бойцы «Серых мечей». Все шли пешком, за исключением одноглазого Анастера. Тот ехал на своей кляче, равнодушно глядя по сторонам. Его не заинтересовала даже накренившаяся базальтовая крепость, что висела сейчас над ближайшей рощей.

На вершине холма, где убили Скворца, теперь стоял Каладан Бруд. Справа от него расположился Хумбрал Таур. Кафал с Хетаной встали слева.

Из арки Северных ворот нестройными рядами выходили воины Дуджека Однорукого. Ворчун ужаснулся, увидев, какие крохи остались от десяти тысяч малазанского войска. Близился закат, а впереди всех ждала долгая, очень долгая ночь.

Малазанские офицеры во главе с Дуджеком подошли к подножию холма. Среди них маячил страж Домина, который представлял капитулировавшую вражескую армию.

Верховному кулаку уже сообщили о гибели Скворца. Ворчун понял это по ссутулившимся плечам старого полководца, по тому, как тот нервно водил единственной рукой по своему морщинистому лицу.

Рядом с Каладаном Брудом открылся портал. Оттуда вышли несколько малазанцев во главе с Артантосом. Лица у всех были суровыми и торжественными. Безупречно чистые мундиры вновь прибывших казались символами далекого, почти забытого мира.

— Смертный меч! — услышал вдруг Ворчун.

К нему подошла женщина из его легиона.

— Чего тебе?

— Мы хотим поднять «детское знамя».

— Не здесь.

— А где?

Он указал на поле перед воротами:

— Там, среди наших павших.

— Но… но это же внутри тьмы.

Даруджиец кивнул:

— Верно. Там и поднимите.

— Будет исполнено, смертный меч.

— И хватит уже повторять этот дурацкий титул! Я — всего-навсего Ворчун, караванный стражник, который временно болтается без работы.

— Но вы не можете перестать быть смертным мечом Трейка, — тихо возразила женщина.

Ворчун сердито прищурился, готовый ответить резкостью. Кивком головы она указала на плац:

— Этот титул куплен кровью, командир.

Ворчуна передернуло. Он нехотя кивнул:

— Ладно, пусть будет так. Но я — не солдат. Я ненавижу войну. Терпеть не могу убивать.

«Довольно с меня сражений», — мысленно прибавил он, не решаясь произносить такие слова вслух.

Женщина молча вернулась к горстке соратниц.

Говоря от имени императрицы Ласин, Артантос — Тайскренн представил собравшимся рослого малазанца, лицо которого покрывали многочисленные шрамы. Этот человек постоянно морщился, словно бы страдал головными болями. Присланного императрицей наместника и правителя Черного Коралла звали Араганом.

Каладан Бруд терпеливо выслушал Артантоса и ответил, что официальные переговоры придется отложить до прибытия Аномандера Рейка, который обещал не задерживаться.

Ворчун заметил, что Дуджек смотрит вовсе не на посланца императрицы, а на Корлат и на три мертвых тела, прикрытых плащами. Дождь все лил и лил, и во влажном воздухе серым саваном повис дым городских пожарищ.