Память льда
Шрифт:
— Драконус…
— Слушай меня. Перед Домами были Оплоты. Перед Оплотами — блуждания.
Это же твои слова? Но ты и прав, и неправ. Не блуждания, но переселения. Сезонные перемещения — циклические, предсказуемые. Казавшееся случайным, бесцельным — на самом деле было определенным, имеющим свои законы. Истина — сила — которую я не замечал.
— Тогда разрушение Драгнипура снова позволит Вратам перемещаться.
— И даст им силу сопротивляться Хаосу. Да. Драгнипур навеки прикован к Вратам Тьмы, вечно сражается за них — но если уменьшится число скованных душ…
— Бой прекратится…
— Последствия фатальны.
— Так что,
— Первое необходимо, чтобы дать нам время подготовить второе. Меч нужно уничтожить. Цель самого его создания была ошибочной. Кроме того, я осознал еще одну истину — и снова слишком поздно. По крайней мере, для меня.
— А именно?
— Если Хаос может защищать себя, даже менять свою природу, получая преимущество в вечной войне — то же может делать и Порядок. Он не привязан к одной Тьме. Он, можно сказать, понимает ценность равновесия.
Паран ощутил озарение: — Дома Азата. Колода Драконов.
Скрытая капюшоном голова пошевелилась. Паран ощутил измеряющий его холодный, нечеловеческий взор. — Да, Ганоэс Паран.
— Дома забирают души…
— И привязывают их к себе. Вне доступа Хаоса.
— Так что не важно, если Тьма проиграет.
— Не будь глупцом. Потери и выигрыши накапливаются, сдвигают уровень, но не всегда в направлении большего равновесия. Баланс нарушен. Порог близок. Эта пленившая нас война, казавшаяся вечной, близка к концу. Что нас ждет, случись это… да, смертный, ты уже ощутил дыхание будущего.
— Нужно поговорить с Рейком.
— Тогда найди его. Конечно, если он все еще носит меч.
— Проще сказать, чем… Постой! Что ты хочешь сказать? Все еще носит меч?
— Именно так, Ганоэс Паран.
— Почему бы он?.. на что ты, во имя Худа, намекаешь? Это же сам Аномандер Рейк, черт подери! Если бы мы были в одной из дурацких сказок про тупоумного деревенского паренька, находящего волшебный меч… тогда потеря была бы возможной. Но… Аномандер Рейк? Сын Тьмы? Лорд Отродья Луны?
Его внимание отвлекло хмыканье Драконуса. На пути лежало тело громадного демона. Его цепь провисла. — Бирис. Когда-то я сам убил ее. Не думал… — Он подошел к черной фигуре, склонился и, к удивлению Парана, поднял ее. — В фургон, — сказал Драконус, — моя старая немезида…
— Кто призвал меня и заставил сражаться с тобой? — спросил демон.
— Я сам удивляюсь, Бирис. Не знаю. И никогда не знал.
— Кто призвал меня, Драконус, и обрек погибнуть от меча?
— Кто-то давно мертвый.
— Кто призвал…
Пока Драконус и лежащий на его плече демон продолжали бессмысленный разговор, Паран отдалился от них, мир вокруг потускнел, картина растаяла… он снова стоял на камнях глубоко под Домом Финнест.
— Аномандер Рейк, Рыцарь Тьмы, из Высокого Дома Тьмы… — Его глаза силились узреть встающий образ вызываемого среди бесчисленных камней пола.
Но образа не было.
Чувствуя внезапный холод в желудке, капитан мысленно потянулся, вопрошая Высокий Дом Тьмы, ища это место, воображая фигуру с черным мечом, к которому прикованы призрачные цепи…
Он не понял, что ринулось ему навстречу, ослепило, ударило по голове — вспышка… забвение…
Он открыл глаза. Вокруг был рассеянный солнечный свет. По вискам текли струйки холодной воды. Потемнело — над ним склонилась знакомое круглое лицо. Глазки впились в него.
— Колотун, — простонал Паран.
— Мы гадали, вернетесь ли вы, капитан. — Он подал
тряпку. — У вас был жар, сэр, но думаю, все прошло…— Где…
— Устье реки Эрин. Ортналский залив. Сейчас полдень — Быстрый Бен ходил искать вас, капитан — рискуя быть замеченным, было утро — и мы просто привязали вас к спине кворла и перевезли.
— Быстрый Бен, — промычал Паран. — Зови его. Быстро.
— Очень легко, сэр. — Колотун поднялся. Махнул рукой.
Появился маг. — Капитан. Мы видели с рассвет уже четырех кондоров — если они охотятся за нами…
Паран покачал головой. — Не за нами. За Отродьем Луны.
— Вы можете быть правы — но это значит, что они его еще не нашли. Очень странно. Как можно скрыть летающую гору? Скорее…
— Аномандер Рейк.
— Что?
Паран закрыл глаза. — Я искал его — через Колоду Драконов, через Рыцаря Тьмы. колдун, я думаю, мы его потеряли. И Отродье Луны. Мы потеряли Тисте Анди, Быстрый. Аномандера Рейка больше нет.
— Устрашающий город! Угрозы уныло ужасных улиц! Крюпп сожалеет по поводу сказанного осмотра сказанного города…
— Как он уже не раз сказал, — буркнул Вискиджек.
— Повсюду зло, все вещи здесь зловещи. Причиною упадка сил послужат эти призрачные улицы и птицы, о, на ужасных крыльях смелые стервятники, свободно столь парящие над Крюпп бедной головой! Когда ж, когда же их сокроет тьма? Когда ж тьма милосердная сойдет, повторно молвит Крюпп, и благотворной слепотою заботливо нас обернет, внушая пожелание все факелы зажечь и тем раскрыть обман обманов, и ловкость ловких рук, иллюзию, лишенную иллюзий, дабы…
— Два дня, — простонала едущая рядом с Вискиджеком Хетан. — Я отняла у него голос… на два дня. Думала, хватит надолго, ведь у него чуть клятое сердце не остановилось.
— Заткни его снова, — сказал Кафал.
— Сегодня ночью. При удаче но не сможет слова вымолвить до самого Маурика.
— Милая подруга, ты не поняла нехарактерное молчание Крюппа. Он молит! Нет, он просто просит, чтобы ты более не уделяла ему свои поистине драгоценные удары и этой ночью, и следующей! Он слишком нежен духом, слишком изранен, поцарапан и выбит из колеи. Крюпп никогда не испытывал ничего ужаснее сказанных заушений, и ни за что не пожелает он повторения такого испытания. Но не в этом объяснение необычайной краткости, сего двухдневного траурного, нет, гораздо более мрачного, чем траурное, молчания, столь несвойственного для почтенного Крюппа. Объяснение! Крюпп, дорогие друзья, думал.
Да, он думал! Так, как никогда раньше не думал. Если раньше он думал, то не так. Думы. Просиявшие славой, столь яркие, что способны ослепить смертных, столь темные, что способны прогнать все темные страхи, оставив лишь чистую отвагу, на коей можно, словно на плоту, заплыть в устье рая!
Хетан фыркнула. — Это были не заушения. Это просто шлепки. Ну да ладно, сегодня ночью я угощу тебя и заушениями, чудо в тапочках!
— Крюпп молит так, как никогда не молил: да не опустится тьма! Стой, милосердная тьма! Да не озарят тебя ужасающие сполохи молниеподобных ударов! Идем вперед, о бравый Вискиджек! И вперед! Без остановки, без привала, без задержки! Сотрем наши ноги до колен, умоляет Крюпп! Ночь за ночью! О ночь! Она манит роковыми соблазнами слабые души — мул уже ощутил это, о, поглядите на бедное животное — оно утомлено тем, что могло лишь видеть, но не остановить! Оно почти умирает от несказанного сочувствия!