Панцирь

Здоровенное тело Мутанта пищало из последних сил.

Еще один удар. Зубы разлетелись в стороны, а нижняя челюсть полукровки сместилась.

В ушах звенело. Судорога скручивала правую кисть и пальцы.

Удар. Лобная кость прогнулась.

Удар. Всюду кровь.

Боль и злоба — мои поводья.

Удар. Дхал растворился.

Радость сбила дыхание.

Опять удар. Радость…

Я наконец-то видел. Его голова — красная мешанина, каша, впалый опустошенный контейнер, сплющенный и слоистый; всюду содержимое.

В момент, примерно после того как дубинка опустилась в пятнадцатый раз, понял, потерялся: лишь тяжело дышал и разглядывал капли крови и грязи, что падали с меня на Мутанта. Потом вновь жужжание модов. Они заработали, и я вернулся.

О, Мать.

Как же плохо.

Эхо злости еще пульсировало в шаблоне; швырнул дубинку в стену.

— Закончил? — с иронией спросил Востр. — Говорят, друг Танцор, дхалы — безэмоциональные машины войны. Получается врут?

— Не буду спрашивать у тебя ничего, хотя увидел достаточно, — моды не справлялись. — Надеюсь и ты не будешь пересказывать мне каждую тупую байку о народе, что ты за жизнь услышал в вонючих кабаках и у взятых человеческих женщин.

Он удивился:

— Такой договор меня более чем устраивает.

Его правый глаз по-прежнему с двух сторон пересекала чёрная полоса.

Я указал ему.

— Все еще? — спросил Востр.

— Да.

— Бездна.

Он закрыл глазницу ладонью и замер.

Я спросил у него:

— Тебя воздух не смущает?

Он отмахнулся:

— Пустяк.

— Всё-таки маска…

— Она вся в грязи, — он кивнул на нее. — Мне что ее так надевать, друг Танцор? Я не гах, а человек. От пары минут не помру. Покашляю — пройдёт.

— Ну, здоровье твое.

— О, друг Танцор, наши отношения теперь на таком уровне, что ты печешься о моем здоровье?

— Очень остроумно, — проворчал.

Выглядел Востр как гуль. Черные мешки под глазами, весь в крови, особенно рот и зубы. Золото волос стало рыжим.

Легионеру он в итоге сломал три пальца, те торчали в разные стороны. Еще умудрился раздробить кадык. Что там у них за танцы в партере были — загадка.

Спросил:

— Нам не нужно убегать?

— Зачем?

Кивнул на труп:

— Легионер.

Востр покачал головой и поморщился:

— Нет, друг Танцор, всё не то чем кажется. Метки на руке нет. Сразу проверил. Просто урод где-то раздобыл форму. И такое бывает.

Я вернул свой пояс. Востр уже взял самое ценное с «мусорщиков». Два миниатюрных капсульных пистолета. Он отмыл маску, залив ее из фляги, оттёр как мог и нацепил. Достал из-под кольчуги и чешуйчатого жилета цепочку с заостренной полосой чёрного металла.

Востр произнёс следующее:

— Ima sangre tehs trash it salar, Мuerto.

Затем прошёлся, проводя полосой по ранам убитых.

— Ima, — повторял он.

Я показал на того, что выключил апперкотом:

— Этот живой.

Востр сорвал с него маску. Покачал головой. Но я уже и сам видел. От удара тот откусил себе язык и помер.

Востр наклонил маску и оттуда должно быть с четверть литра вытекло.

— Чего они вообще прицепились?

— Это за мной, — ответил ему.

— С чего решил?

Пожал плечами:

— Меня били аккуратно. Кто они вообще?

— Кто вот эти не знаю. Но этот, — он пнул Однорукого. — Стрелок из одной промысловой группы. Имя… Фирс, Фирсом — что-то такое. Когти Унгура. Это плохо на самом деле. Группа большая.

— Думаешь не отдельно работал?

— Не знаю. Вообще Унгур всех там в кулаке держит. Работать на сторону его бойцы не будут, так что похоже не отдельно. Похоже приказ получил. Все проверять нужно. И Йоргу сказать.

— Ты двинулся со мной, ожидая подобное?

— Нет, конечно, — возмущения его не было предела. — Знал бы ни в жизнь не пошёл. Я раскрутить управляющую на сладкое хотел.

***

Доковыляли мы только через половину часа. Шли, как сказал Востр, тайными путями, чтоб безопаснее. На вопрос почему нельзя было передвигаться там сразу, чтобы избежать ситуации, где нам плотно прилетает по головам, он ответил, что, если постоянно ими ходить — они и перестанут быть тайными; в этом мол и смысл тайных путей.

Вломились внутрь Иззы, заливая и пачкая все вокруг кровью и грязью. Тас в итоге, отреагировал образцово, позвал Батара и побежал за лекарем.

Яла крутилась вокруг меня, и я указал ей, чтобы она прилипла к Востру. Тот попытался спорить, но уже не мог — совсем обессилел, побледнел, так и свалился возле ближайшего к гермо-двери стола. Били его жестче, чем меня, не заботясь о том переживет ли он удар или нет.

Батар оказал ему какую-то первую помощь, но я уже не следил. Просто сидел, дышал и наслаждался спокойствием. Потом на какое-то время задремал. Очнулся, когда лекарь заканчивал обрабатывать голову и заливал в меня бело-серое содержимое небольшой ампулы.

Я все так же сидел за столом у стойки.

— Двухцветный ихор, — объяснил Йоргос, видя, что я пришёл в себя. — Невероятное лекарство из Нара.

— Через минуту буду в норме? — с трудом ухмыльнулся, губы еле двигались.

Вкус не почувствовал.

Ветеран фыркнул:

— Ничего тупее в жизни не слышал, дхал. Нет, не настолько невероятное, но от заражения не помрёшь. Глядишь еще и мозгами блевать не станешь.

— И кусками почек ссать не буду?

— Не будете, молодой дхал, — это уже лекарь-старичок бормотал.

Не получалось его разглядеть, зал в глазах плыл.

С умным видом насколько мог кивнул:

— Действительно, невероятно. Чтоб почками не ссать — это технологии у вас не слабо разрослись.

По поводу дела Йоргос в итоге ничего толкового не сказал. На вопрос не помешает ли такая ситуация — ответил, чтобы я не думал о мелочах. Конфликты между группами возникают постоянно, и лучше бы я побеспокоился о собственной безопасности. Мол теперь, когда буду выходить, лучше маскироваться; да и вообще поменьше на улицах мелькать.