Панна Эльжбета и гранит науки

?астолкала меня уже Радомила, что с занятий возвратилась .

– Эк тебя проняло. Спишь как медведь в берлоге.

Поглядела я на cоседушку недобро, а после зевнула да рукой махнула. Она-то не со зла насмешничает.

Схуднула за пару дней княжна изрядно, ажно щеки ввалились. ?рех ругаться с тем, кому и без того несладко приходится. И пусть отощала девица – а глаза прежние, бешеные.

– Была бы медведем – сожрала бы тебя сейчас за то, что будишь не ко времени, - ворчу я, а все же поднимаюсь . Пора уже. Занятия-то никто заради меня отменять и не подумает. А так хотелось, что сил нет!

– Да только потравишься, – ответствует Радомила к постели своей подходит и подрубленным деревцем падает. Чай притомилась так, что сил совсем не оcталось.

Поглядела я на соседушку с сочувствием. У нее-то, подикось, тоже денек не задался.

– Живая хоть?

Уткнулась княжна Воронецкая личиком в подушку и бурчит:

– Да не дождутся! Всех переживу и выживу.

Посмеялась я тихомолком, больше с расспросами приставать не стала. Эта уж точно выживет, у? больно сурова княжна молодая.

Отобедала я спервоначалу, а то в животе уже трубы гудели, а после в библиотеку отправилась. Там уж точно премудростям обучаться сподручней, да и задания письменные выполнять – тоже.

В обитель книжную я вошла с особливым трепетом – благодатно там было как в храме и тишина стояла такая, что и словами не описать. И сама я пошла на цыпочках – только бы лишнего шума не навести.

Огляделась скоренько по сторонам – заприметила лица знакомые. Некроманты сидят, науки постигают со всем возможным усердием. Пошла к своим. Знать еще никого ?е знаю, а некромант некроманту всяко глаз не выбьет, поди, не то что прочие факультеты, которые нашу породу особо и не жалуют.

Выложила пергаменты да чернильницу с перьями на стол, сама за книгами пошла.

Возвращаюсь – мать честная! Откуда тут только наследник престола нарисовался?! Слухи-то ходили, что он настолько науками не увлечен, что как бы читать вовсе не разучился. И добро бы один наследник – а разом и все друзья его рядом развалились на лавках. И Свирский тут. Уже без сглаза.

?х ты ж холера… Сняли проклятье мое! Скоренько-то как!

На магов боевых некроманты глядят с недовольством, но возмущаться не спешат. То ли покой библиотеки нарушать не решаются,то ли дела им особого нет до пришлых. Все ж таки места-то не откупленные, любой может садиться, где душа его пожелает.

– Здрава будь, панна Лихновская! – как родной мне обрадовался Свирский.

Ну совсем безголовый! Ничего его не берет!

– Виделись уже, – говорю с недовольством и губы пoджимаю.
– Дня… доброго, панове.

Поприветствовала я уже принца да прочих его друзей, с коими сегодня вcтречаться не довелось . Пусть и не рада, а совсем уж лицо терять не след. Не дикая же, из рода почтенного и старого происхожу.

Поглядел наследник престола на меня взглядом долгим да этак задумчиво, с подвохом.

– И тебе дня доброгo, панна. Юлек говорит, тепереча и ты в старостах. Доверие великое и почет немалый.

Если так, что чего ради Лих?овскую в старосты взяли? Да ещё и без ее на до желания.

– Матушке моей любопытно с такой девицей встретиться. Так что, когда в Академию она прибудет, ты среди приглашенных на прием явиться должна.

Ишь ты!

Слов для ответа у меня вoт так сразу и не нашлось.

С одной стороны любопытственно было на королеву собственными глазами поглядеть. Навроде бы баба и баба, притом, немолодая, чего уж тут? Али баб мне прежде видеть не доводилось? А только все ж таки… королева! Вдруг сыщется в ней что-то этакое?

С другой стороны… а с чего бы мне такой почет оказывать? Не в счет же прапрадедовых подвигов? За них бы скорей голову с плеч снесли.

Так-то значусь я купчихой, пусть и богатой, ещё поищи шляхтича, чтобы побогаче меня был, да только не пo деньгам почет у нас оказывают в королевстве, ой не по деньгам.

– Пан ректор решает, кто на прием к королеве отправится, - по итогу ответствовала я недобро. – А девиц прелюбопытных тут в великом избытке водится. И старосты среди них тоже есть.

Сказав то, в учебники уткнулась и на докучливых молодцев боле не смотрела. И без того уж довольно времени на них извела. А надобно учиться!

Кашлянул принц раз, другой, а я все одно не гляжу на него. Ибо нечего тут пялиться на всяких беспутных, когда дел невпроворот.

Подумаешь, принц! И что с того? ?кадемия – она ?кадемия и есть. Равные мы тут все. ?отя наследник королевский будет ещё похуже других, преподаватели от него горючими слезами умываются.

Однако же, молчание мое принца Леха нисколько не проняло. Так и сидел, болтал о своем с друзьями, меня пытаясь в беседу досужую втянуть. И сколько бы ни смотрели на него некромансеры неодобрительно, не унимался все наследник.

Вот только сколько веревочке не виться, а конец всяко будет. Не вытерпел этакого беспорядка в вотчине своей библиотекарь – к нашему столу явился самолично.

Борода у библиотекаря длинная, пол метет, и сам он вида благообразного. Ну чисто старец святой. Встал перед принцем, брови кустистые нахмурил и перстом перед монаршим носом потряс.

– Студиозус Ягелло! Прекратите шуметь в библиотеке! – говорит.

И навроде знала я и прежде, что король наш из рода Ягелло, а только странно слышать было, как старец почтенный принца запросто по фамилии зовет.

Пытался оговариваться наследник королевский и так и этак, а только пришлось ему убраться – уж больно суров оказался па? библиотекарь и непреклонен. Даже трескотня княжича Свирского его не проняла, отмахнулся словно от мухи.

– А вы панна сидите и учитесь прилежно, - напоследок мне книжный властитель повелел.
– Неча на мужчин отвлекаться, ежели за знаниями явилися.

Заверила я старца, что только за знаниями и явилась, а мужчины мне без надoбности.

Покосились на меня прочие некромансеры с великим недоверием. Оно и понятно – нынче всякая девка, которая в Академию рвется, по принцу сохнет. Целительницы вон на наследника голову сворачивали.

Да толь?о мне какое дело, верят али не верят? Жизнь покажет.

Вечером отправилась я на занятия вместе со всеми прочими студиозусами. На соучеников я глядела неласково. ?жились молодые некромансеры, сторонились меня… чуяли сглаз неминучий, ой чуяли. Особливо седой Соболевский распереживался. Сильный дар, поди.

Спервоначала к профессору Ясенскому за мудростью отправились. ?отя и не хотелось того никому.

Улыбался нам Дариуш Симонович как и прежде ласково как родственникам любимым. А на столе, что посреди аудитории водрузили,тело бездыханное лежало, простынкой скромно прикрытое.