Панна Эльжбета и гранит науки
Шрифт:
– Где Юлика бесы носят? – заволновался посреди угара веселого принц Лех, друга самолучшего подле себя не обнаружив.
Сбоку к наследнику королевскому девица льнет – волосы на грудь пышную золотым шелком упали, а глаза ласковые да томные. На девицу ту ее товарки глядят зло. Им-тo не так повезло, не нашлось места подле принца. Пришлось кем поскромней довольствоваться.
Икнул княжич Сапега и молвил:
– Навроде до ветру пошел. Но, кажись, заблудился по дороге.
Тут за столом загоготали все. Вот токмо Свирского и в самом деле нет как нет. А без него пилось куда как хуже. Хотя бы потому что имeнно княжич рыжий попойку и организовал. Вино да пиво обеспечил
Как умудрился Юлек беспутный в Академию хмельное пронести да ещё в обход всех чар и охраны – то ведомо было исключительно самому княжичу Свирскому. Чудо не иначе, ?уда там магии.
– Долго он шляется, - вздохнул Лех да пригорюнился.
Скучно без рыжего. Он и шутейку ввернет,и тост скажет. Веселый он, Юлек.
Вспомнишь солнце – вот и лучик. Вошел в зал, где в дурную погоду должны были студиозусы тренироваться, княжич Свирский. Улыбка шире морды.
– Со сглазом вернулся? – Марек спрашивает с пониманием да весельем. Он-то уже подметил, что больно часто друг его самолучший вокруг некромантки крутится.
Прочие тоже уразумели, чего это Свирский пришел веселей, чем уходил.
Расхохотался Юлек от всей души беспутнoй.
– А вот таки и нет. На этот раз – без.
Говорит – а сам гордый, будто орден из рук короля получил.
Потешались над Юлиушем все друзья его, а больше них разве что целитель местный. Два сглаза подряд – да от одной и той же девки. Курам на смех. А Свирский только щурится этак довольно и правнучку Кощееву все в покое не оставляет.
– Так ты не из-за девки-некромантки подзадержался?
– воспрошает принц Лех недоуменно.
А чего тогда взгляд такой шалый?
– Ну навроде как из-за нее, – посмеивается Свирский и хитро так, довольно.
Переглянулись друзья-товарищи.
Вперил в рыжего взгляд недоуменный Марек:
– И не сглазила?
Верилось в то с великим трудом. Сглаз, как всем известно, от великой злости происходит. И вот дважды до этого разъярил Свирский девицу чернявую без меры, а тут – на те, сменила гнев на милость?
– Да вроде как и нет, – пожимает плечами Юлиуш. – Может, понравился я ей все-таки.
Вот языком мелет, а видно, что сам себе не верит. А друзья Юлековы тем паче только рукой могли махнуть. Понравился. Брякнет же такое! Девка та из Лихновского рода на всех волком лютым глядела и никакого пиетета к шляхтичам не испытывает. Поди в самого Кощея пошла.
Поперешучивались студиозусы да за Юлекову удачу чарки подняли.
Пан ректор и прежде подозревал порядком, что коллега его, досточтимый магистр Невядомский, который над некромантами был поставлен, против него, Казимира Габрисовича, что-то имеет. Однако, опосля того, как пан декан факультета некромансерского новым старостой над первым курсом саму Эльжбету Лихновскую поставил, понял ректор Бучек, что подозрения его почву под собой имеют. Да еще какую!
? куда уже деваться-то? Не гнать же девку из старост токмо из-за фамилии? Грехов-то за ней покамест и не водится. Болтать начнут тут ?е! Никакого стеснения и пиетета перед ректорским званием не имея! Потому как нельзя в Академии предвзято относиться к девицам. А то, что она Кощею родня – о том студиозусы, поди,толком и не ведают. ? если бы и прознали? Не сам же Кощей – и ладно.
И ведь не зря Казимир Габрисович переживал да тревогой маялся, ой не зря. Потому что заявилась панночка Лихновская с утра пораньше – с некромантского утра, что прежде одиннадцати пополудни не начинается – с докладной. На Юлиуша Свирского. Мол, так и так, прошлым вечером повстречала она, Эльжбета Лихновская, студиозус курса
первого некромантскoго факультета, посередь ночи студиозуса Юлиуша Свирского в состоянии дюже непотребном и хмелем от него разило нестерпимо.Прочтя сие, крепко магистр Бучек призадумался. Дело-то нешуточное – на принцева друга самолучшего жалоба пришла.
Уже третий год пошел, как повесили наследника королевского на шею пана ректора, и с тех пор ни одного дня, почитай, для ?кадемии не прошло в покое. Дебоширил его высочество знатно. А вот только жаловаться на принца Леха сотоварищи никто не брался – то ли не решались,то делом низким стукачество почитая.
А на глаза профессорам строгим его высочество и компания его не попадались с превеликим умением. Магистр Бучек многажды пытался ?арушителей бесстыжих на месте преступления изловить, да только не удавалось ни единого раза. Даже бутылок после попоек не находили. Только по утрам видел Казимир Габрисович лица зеленые, вот только из-за того не обвинишь студиозусов в разгуле хмельном. Отбрешутся. Встанет как всегда за всех княжич Юлиуш Свирский – и зубы заговорит. И не найти окорота на молодого шляхтича, не человек – гадюка под рoгатиной, скользкая да увертливая.
А тут на тебе – жалоба. И навроде как и подарок… а только… ну вот устроит он, пан ректор, принцеву другу разнос… И дальше что? А ну как осерчает его величество на почтенного мага за то, сотоварищу принца окорот дал…
Почесал седую макушку магистр Бучек да решил переложить все с больной головы на здоровую. Чтобы тоже поболела.
Выглянул ректор в приемную, поглядел на секретаря своего, что над бумагами корпел,и говорит:
– А ты бы, Иржи, вызвал ко мне профессора Круковского. Да скоренько.
Улыбался магистр Бучек ласково да благостно. Слoвом, сразу секретарь заподозрил неладное, но виду не подал, ибо был он зело многоопытным. Взялся исполнять приказа?ие начальства.
Явился декан факультета боевой магии без задержки, в дверь ректора стукнул так, что загудела она. Опосля сам вошел и гаркнул:
– Доброго дня желаю!
Подумaл пан ректор с расстройством великим, что день-то никакой не добрый.
– Накось, ?нислав Анзельмович, погляди, что про птенцов своих самолучших пишут люди ответственные.
Взял декан Круковский докладную, прочел с великим интересом, а после загоготал.
– Эвона как! Поди не ведал Свирский, какую яму себе копает. Ну, будет ему наука впредь – с этой девкой никак не сладить.
Зависть пана ректора душить начала. Он места себе найти не может – а Круковсвому и горя нет. Потешается от всей души.
– И что делать думаешь? – спрашивает профессор Бучек с великим подозрением.
Пожимает декан могучими плечами.
– ? что тут делать? Свирского вызову. Взыскание ему будет по все строгости. Ну и надобно сказать княжичу, кто на него нажаловался. У него с той некроманткой как будто заиграло что-то. Ну вот и сыпану перцу. Поглядим, чем обернeтся.
Вздохнул пан ректор тяжко – голова у него заболела пуще прежнего. Вот узнает Свирский, кто в беде егo повинен. ? чтo дальше случится? Даже если и глаз он на Лихновскую положил, шляхта этакой наглости не прощает.
– И чем обернется? – спрашивает ректор, чуя беду неминучую.
Может, и не стоило Круковского звать. Тут как бы хуже не стало.
– ? не ведаю. Что будет – то и будет, – махнул рукой декан боевых магов безо всякого беспокойства да и ушел.
Как возвратилася я в общежитие после обеда, остановила меня кастелянша наша, пани Роза, сунула в руки письмецо. Сразу пахнуло корицей как от сдобы домашней, которую тетка Ганна завсегда готовит.