Парадокс Анны
Шрифт:
Плевать. Лаз вперёд был немного шире, чем лаз назад, и Чет решил пройти ещё немного дальше. Оттуда, к тому же, как будто донёсся глоток свежего воздуха.
Возможно, там есть выход. А если и нет, возможно, он там сможет развернуться.
Скоро Чет шел уже почти свободно, а потом узкий лаз и вовсе превратился в широкий проход. Впереди он разветвлялся.
Начинающий спелеолог решил было, чтобы не заблудиться, каждый раз
Делая заметки шоколадом на поворотах, Чет бродил по пещере ещё довольно долго. Иногда откуда-то издалека доносились звуки то ли музыки, то ли бубна.
Хорошо хоть шагов больше не было слышно. Впрочем, он был настолько увлечен замерами странных полей, что на странные звуки почти не отвлекался.
Никаких сталактитов или каких-то там особых пещерных чудес здесь не было. Но были многочисленные ответвления, большинство из которых заканчивались пустыми нишами или небольшими «залами». Возможно, когда-то здесь ходили старатели и долбили породу, добывая руду. А может быть, лаз был делом сточных вод. Так или иначе, Чету пора было отсюда выбираться.
Но любопытство вновь и вновь побеждало благоразумие и страх.
К тому же, сделанные уже записи грозили произвести к взрыву — если не в научном сообществе, то как минимум, в его, Чета, голове.
И тут вдруг приборы перестали показывать что-либо вообще. Тут же погас и фонарик, и Чет остался в полной темноте. Он слышал, что такое бывает там, где магнитные поля аномальны. Батарейки очень быстро разряжаются, иногда вообще моментально. Это ничего. Будет что рассказать. С теми, кто рассказывал об этом, ничего не случилось. Вот только что, если были те, кто уже не смог ничего рассказать? Да и как искать дорогу назад по следам шоколада в полной темноте, он не подумал. На запах? Может, на вкус? Облизывать стены?
Между тем, музыки больше не было. Не было и шагов. Зато появился странный грохот — будто удары со всей мощи по стенам. Так могли бы рубить топором проход в скалах древние рудокопы. Если это был ручей, то это был очень страшный ручей. Когда увлекательное наблюдение за приборами исчезло, остался страх.
Чет закрыл глаза. Задумался. Иногда надо просто постоять тихо и подумать, чтобы принять правильное решение.
И решение пришло само, тоненькой струйкой свежего воздуха, то появляющейся, то пропадающей откуда-то справа.
Чет, потихоньку передвигаюсь руками по стене, боясь упустить это почти незаметное движение воздуха, пошёл в его сторону. Грохот слышался все реже и вскоре вовсе стих.
Чет с облегчением увидел слабенький свет там же, откуда шёл воздух. Он бросился туда. Ещё некоторое количество шагов — и он услышал разговор, совсем близко. Говорили мужчина и женщина.
— И не забудь про Булыжечника. Полный контроль должен быть восстановлен, — сказал мужской голос.
— Конечно, милый. Пока! — сказал женский голос, показавшийся Чету знакомым. Воображение дорисовало ему звук поцелуя. Фи.
Он бросился туда, откуда услышал голоса, готовый уже кричать о помощи, пока они не ушли.
Послышался стук копыт. Чет набрал было воздуха, чтобы закричать — да вдруг понял, что помощи не понадобится — выход замаячил перед ним, и он был достаточно большим.
Чет вылез через лаз, выходящий из-под земли между двух камней в кустах терновника — и вылез чуть ли не под ноги девушки. Неужели! Это была Анна. И она оказалась немного напугана его появлением из кустов. На груди ее (это почему-то сразу бросилось в глаза) был его кулон. Кулон Алькантара. Медная штучка с зеленым камушком внутри.
— Я делал измерения, — сказал Чет Орельеву. Следователю этого будет более чем достаточно. — Забурился черти куда. Увлекся. Вышел — там она. Она, должно быть, испугалась, что я появился неожиданно из кустов.
— А можно поподробнее?
— Да, я измерял… — и Чет с удовольствием пустился в пространные объяснения поведения магнитных полей.
— Так! Не об этом, — отмахнулся Орельев. — Когда вы встретились, что произошло?
— Да ничего особенного. Я извинился, что напугал ее. Она сказала, что ничего страшного, здесь все теряют ориентацию и бегают по кустам, когда начинают мерить поля. Я сказал что-то в том духе, что так перенапрягся, что начал путать напряжение с напряженностью…
Орельев делает заметки после разговора с Четом
— Так…
— И после этого мы немного прошли вместе, пока нам было по пути.
— А вам, видимо, было по пути, куда бы она ни шла.
— Да бросьте. Она шла в поселок, и я направлялся туда же. Не стоит меня обвинять в том, что я клеюсь к замужним женщинам.
Орельев смотрел на него с видом человека, готового обвинить его кое-в-чем гораздо худшем:
— И что же произошло по дороге в поселок?
— Да ничего. Немного поболтали. Она рассказала легенду о восьми сестрах. А потом она довольно скоро свернула, и дальше я шел уже один.
— Вы рассказывали ей об этих своих полях?
— Немного, — признался Чет, — и ей было интересно, что бы вы там об этом не думали. Она свернула, потому что ей пришло какое-то сообщение.
— Что за сообщение? Она как-то его прокомментировала?
— Нет, просто сказала, что ей надо срочно зайти в одно место.
— Можете показать, где это было? — Орельев извлек из стола олдскульную топографическую карту и Чет с удивлением уткнулся в нее носом. Там, где Анна по его воспоминаниям, свернула, никаких тропинок изображено не было. Но это-то ладно — никаких «одних мест», в которые Анна могла бы зайти, свернув там, в том направлении не прослеживалось.
Может, это просто старая карта. И если даже нет, разве все изображается на картах? Может, там вообще просто палатка геологов, или измерительный прибор стоит на постоянке. Может, ей тоже надо было снять какие-нибудь показания. «Не обманывай себя, Чет ты просто надоел ей», — одернул он сам себя.
— Кажется, здесь, — ткнул он пальцем. — Но здесь, вроде, никаких тропинок не нарисовано.
— На месте показать сможете? — уточнил Орельев.
Чет сказал «да», и они договорились, что Орельев позвонит. Уже положив руку на ручку двери, Чет вдруг обернулся. Но нет, ну его. Уж очень бесил его это Орельев. Открыл дверь. И все-таки развернулся.
— Кое-что еще. Вдруг это важно. За минуту перед тем, как я испугал Анну, выскочив из кустов, я слышал, как она разговаривала с каким-то мужчиной. Но его самого я не видел. Когда я подошёл, его уже не было.