Параллельные

— А самому слабо? — зачем-то фыркнула я, в тайне надеясь, что мой голос не дрогнул и не выдал волнения.

— Слабо, — устало подтвердил он.

В трубке повисла гнетущая тишина. Мне столько всего нужно было сказать ему, но нужных слов никак не находилось, видимо, как и у него для меня. А может быть, он просто начал ненавидеть меня, и эта мысль отчего-то пугала.

Градус напряжения между нами упрямо полз вверх, поэтому я не придумала ничего лучше, чем спросить:

— Как там Егор?

Получилось на удивление легко.

— Зачем спрашиваешь? — с ноткой недоверия уточнил Нечаев.

— Просто.

— Дань вежливости?

— Да нет, мне правда интересно, — не соврала я.

Он ещё немного поколебался, после чего сухо признался:

— Неплохо. Идёт на поправку после операции полным ходом. Его выписали из цетра месяц назад, теперь они с Кариной учатся жить новой жизнью.

Упоминание Карины странным образом не вызвало никаких эмоций.

— Какие прогнозы?

— Осторожные, но оптимистичные…

— Тогда я рада. Действительно рада за… вас.

Он издал странный звук, а я не стала уточнять, что именно имела в виду.

— Я лечу в Израиль на следующей неделе, — словно чего-то ожидая, сообщил муж, пусть почти и бывший.

— Ну и лети, — надулась я и скинула звонок.

***

Я сидела на работе и ждала Пашку, когда же тот решит объявиться в ФАПе. В последнее время он почти каждый вечер пропадал у своих друганов, живших на соседней улице. И пусть всё в посёлке находилось рядом, я не рисковала оставлять его одного шататься по зимним улицам. Обычно он доходил до моей работы, и мы уже вместе неспешно шлёпали по сугробам домой. Но сегодня он задерживался, а я болтала с Юлькой, позвонившей мне по видеосвязи.

Ей было лучше, заметно лучше. Сейчас она проходила курс реабилитации и уже буквально через пару месяцев должна была вернуться домой. Я ждала этого… и грустила, не представляя, как смогу расстаться с Пашкой.

Этой зимой мы несколько раз навещали Юлю. И у меня не было сомнений в том, что эти двое абсолютно точно любят друг друга. Но, если честно, я боялась Юлькиной бестолковости. Впрочем, перенесённое заболевание всё же заставило её повзрослеть. Теперь в её взгляде читался опыт и… груз ответственности, всё-таки лёгший на её плечи.

Вот уже минут десять она пытала меня, выспрашивая самые мелкие и, казалось бы, незначительные подробности нашей жизни.

— Он так вырос! — воскликнула она после моего рассказа о Пашиных успехах в школе. — И это всё… благодаря тебе.

— Нет, — покачала я головой, — всё благодаря ему самому. Мне оставалось лишь подтолкнуть.

Но прилив гордости за своего подопечного я всё же испытала. Мы поболтали ещё немного, пока на крыльце послышались шаги.

— Ладно, Юль, Пашка пришёл. Он тебе из дома позвонит, а то, если сейчас прочухает, что я с тобой разговариваю, мы застрянем здесь на час, а на улице уже совсем темень.

— Обними его за меня, — попросила приятельница и отключилась.

Я встала из-за стола и выгнулась в пояснице, хрустнув суставами. В последнее время спина всё больше давала знать о себе.

Ребёнок всё ещё топтался в сенях, я же, не дожидаясь его, начала собираться домой, сменила халат на тёплый вязаный кардиган, а рабочие туфли на те самые валенки, заправив внутрь штаны.

Наконец от входа потянуло прохладой, и я всплеснула руками:

— Павел, ну где ты ходишь, время уже…

Так и не договорила, ибо вместо Юлиного сына на пороге моего кабинета материализовался незнакомец в дутой куртке с надвинутым на лицо капюшоном.

— Ой! — от неожиданности едва не подскочила я. — Извините…

— Добрый вечер, хозяюшка, — с лёгкой наглецой проговорил незваный гость, так и не открыв лица.

Напряглась. Тут же засосало под ложечкой, сигнализируя об опасности. И вроде бы в мужчине не было ничего такого, разве что беспардонность, но во мне всё будто бы подобралось.

— Извините, — как можно более мягко начала я, — но мы уже закрылись. Если у вас ничего срочного, то можно…

— У меня как раз-то очень срочное, — по голосу было слышно, что мужчина улыбался. И добродушия в этой улыбке не ощущалось ни на грамм.

— Вас что-то беспокоит?

— Да, знаете ли, боли в спине. Сорвал пару лет назад, теперь вот… мучаюсь постоянно.

Сделала вид, что поверила.

— Тогда я вряд ли чем-то смогу помочь вам. Вы, наверное, лучше моего знаете, что делать в таких ситуациях, если боли в спине наблюдаются несколько лет.

— Сегодня, знаете ли, как-то особо… невмоготу. Приехал к родственникам, чистил снег, и всё, — он развёл руками, — накрыло.

Я старалась держаться ровно, ничем не выказывая своего волнения, считайте, что страха.

— Как неосмотрительно, — изобразила я беспечность. — А что вы принимаете в таких ситуациях?

— Да доктор в своё время что-то там выписал.

— То есть вы несколько лет принимаете лекарство и сами не знаете какое?

Возражение вырвалось самой собой, притворяться, что я ничего не замечаю, оказалось сложнее, чем я предполагала.

— Это не так уж важно, — с неожиданным нажимом в голосе, констатировал мужчина, — они не помогают. Мне нужно что-то посильнее.

— Боюсь, что не смогу вам помочь… — в этот момент дыхание незнакомца участилось и стало больше напоминать гневное сопение. — Видите ли, это фельдшерский пункт, и наличие тех или иных лекарств здесь регламентировано. Никаких сильных обезболивающих…

Решила говорить на его языке, избегая терминологии.

— Да брось ты, я ж страдаю, — ухмыльнулся он и вдруг сделал шаг в мою сторону, поднимая во мне волну паники. Едва сдержалось, чтобы на автомате не прижать руку к животу в защитном жесте.

«Не смей показывать своего страха!» — требовал внутренний голос.

— Хорошо, давайте я вас осмотрю. Как вас зовут?

— Ой, давай без этого.

— Но я не смогу вас принять без документов, — тянула я время, надеясь неизвестно на что и убеждая себя в том, что мне просто показалось. И на самом деле никакой опасности нет.

— Значит, придётся, — устало вздохнул мужчина, как если бы я его смертельно достала, и откинул капюшон. Наверное, он ожидал какого-то эффекта, но я молчала, слегка оцепенело рассматривая его. Когда-то молодое и привлекательное лицо выглядело потасканным. Недельная щетина, обветренная кожа, потрескавшиеся губы и лихорадочный блеск глаз, наводящий на не лучшие мысли.