Параллельные

Она подошла ко мне в тот день, когда они с Егором должны были отправиться домой.

— Хочешь, я скажу ей, что это я во всём виновата?

Медленно поднял голову на Павлову, удивлённо уставившись на неё.

— Придумаю что-нибудь? Ну, что я тебя там… опоила, угрожала или ещё что-нибудь.

— По-моему, ты перечитала женских романов.

— Я не читаю женские романы! — вспыхнула она, но быстро взяла себя в руки под моим тяжёлым взглядом. — Без разницы. Я найду что ей сказать.

Усмехнулся.

— Нет, не хочу.

— Илья, я хочу помочь…

— Нет, я сказал, — повторил куда с большим нажимом. — Я вообще хочу, чтобы ты с этого дня обходила мою жену за километр.

— Я… я не хотела причинять ей вред. Наверное, у меня окончательно снесло крышу после встречи с матерью. Но мне правда… очень жаль. Я должна хоть как-то тебе помочь.

Снова качнул головой.

— Нет, Карин. Мне не нужно помогать. Ибо во всём, в первую очередь, виноват лишь я один…

***

Нина

Настоящее время

Наш круг замкнулся. Теперь вся наша странно-страшная история лежала у меня как на ладони, со всеми своими невероятными совпадениями и подробностями.

— Она всё равно пришла.

— Знаю. Извини…

— Прекрати! Прекрати, — стукнула от души по коленям. — Я больше не могу слушать твои извинения, и тон этот… Илья… мне от твоего осознания вины абсолютно не легче. Даже наоборот. Это украденное счастье. «Я переспал с ней случайно, хотя мог и не делать этого». А я теперь что должна? Роптать на судьбу, что лучше бы ты смог…

Он с чувством провёл руками по лицу.

— Теперь ты знаешь всю мои историю. Добавить больше нечего, кроме того, что, несмотря на нагромождение лжи, я всегда был честен по отношению к тебе в своих чувствах.

— Лучше бы не добавлял, — вздохнула я. — Хотя… Ещё вопрос. Зачем ты прислал мне ту психологиню?

— Кого?

— Ну ту фифу-психолога, которая решила учить меня жизни и позитивному мышлению.

— Когда это было?

— В больнице.

Он завис, после чего медленно проговорил:

— Я никого к тебе не отправлял. Твоего терапевта не было в стране, но и я сам чувствовал, что ты… вывозишь. Правда, твои слова перед операцией напугали меня до чёртиков, но после ты была вполне в себе. Злилась, ненавидела… но это было лучше слепой апатии после… смерти мальчиков.

Его слова меня удивили. В последнее время мне нравилось думать, что он меня совсем не понимает, а тут… вон, целая порция проницательности.

— Так, а психологиня-то откуда взялась?

— Я не приводил, — повторил он. После чего глубоко задумался. — Наверное, это Костя. Больше некому. Там всё время охрана дежурила, и никого чужого бы не пропустили.

Я не удивилась. Костя? Пусть будет Костя.

Мы ещё немного помолчали, глядя на восходящее солнце. А потом я медленно поднялась на ноги.

— Я пойду.

***

После его рассказа на душе остался горький осадок. Но такой… словно приглушённый и не очень яркий. Наверное, я перегорела, потому как особо сильных эмоций от рассказанного Ильей у меня не возникло. Лишь лёгкое чувство растерянности: «А что дальше? Вот сейчас, когда все карты вскрыты и никаких тайн больше не осталось или почти не осталось. Что дальше?»

В нашей прежней жизни была поставлена жирная точка, и теперь каждого ждал свой путь. Передо мной лежал весь мир с его возможностями, а Илью… Илью ждали Карина и Егор. Мысль эта мне не нравилась — словно бы я проиграла сражение сопернице, — но с ней приходилось мириться. С тем, что мой муж (всё ещё муж) уже принадлежит другим людям, и я априори ничего не могу с этим поделать.

Стало вдруг обидно, хоть и не настолько, чтобы совсем уж раскисать из-за этого или лить слёзы. Просто… Чёрт возьми, конечно же, я его любила! Любила много лет и имела полное право на то, чтобы по-своему тосковать по этой сволочи.

Мысли путались, приводя к полной сумятице в голове и вместе с тем заставляя ускорить шаг. В итоге до коттеджа я практически добежала. Благо что на горизонте уже вовсю царствовало солнце, освещая мне путь и позволяя не свернуть шею.

— Нина Евгеньевна, всё в порядке? — выросла непонятно откуда тень охранника.

— Да, — смущенно бросила я, всё ещё не привыкшая к тому, что мы можем иметь охрану, и шмыгнула в дом. Здесь стояла полнейшая тишина. Слава богу, Пашка всё ещё спал. Метнулась к лестнице и, преодолев её в несколько шагов, скрылась в выбранной мною неделю назад комнате. Сердце как ненормальное громыхало в груди, затрудняя дыхание, но отнюдь не из-за травмы или скорости шага.

Прижав ладонь к основанию шеи, всё пыталась успокоиться, никак не понимая, из-за чего так переполошилась. Разве я не готовила себя к тому, что признания мужа не пройдут для меня бесследно?

В качестве ответа дверь в спальню резко распахнулась. Наверное, даже стукнула бы о стену, но в последний момент Илья придержал её.

— И это всё?! Всё, что ты мне можешь сказать, — «я пойду»?! — возмущению Нечаева не было предела. Впрочем, как и моему.

— А что ты ещё от меня хочешь?!

Ругались мы громким шёпотом, невольно подстроившись под тот факт, что в соседней комнате спит не в меру впечатлительный ребёнок. Со стороны это, может быть, выглядело смешно, но на деле меня не покидало желание огреть его чем-нибудь тяжёлым. Хотя, судя по лихорадочному блеску в глазах Ильи, он бы тоже не отказался свернуть одну конкретную шею.

— Не знаю, хоть что-нибудь! Тебе не кажется, что я тоже в этой истории заслужил хоть какой-нибудь обратной связи?!

Я задохнулась от возмущения. За все годы брака он всего лишь несколько раз разговаривал со мной таким обвиняющим тоном. И то последний из этих раз выпал на сцену раздела имущества.

Фыркнула.

— Ты издеваешься надо мной? Какую ещё обратную связь?

На мгновение он стушевался, но быстро взял себя в руки, нагло заявив:

— Например, что эти годы тоже для тебя что-то значили.

Мои брови медленно поползли вверх:

— Ничего не перепутал? Вообще-то, это ты разрушил наш брак!

— Да я и не отрицаю. Но это не говорит о том… что я не люблю тебя и не нуждаюсь в твоей любви.

Оторопело моргнула. И лишь сильно позже до меня дойдёт, что для Нечаева это был целый подвиг — заявить о своих желаниях и уж тем более о своих потребностях.