Параллельные
Шрифт:
— Карина, отпусти её! — заорал я Павловой на ухо, перехватывая её руки, но у той, похоже, была самая настоящая истерика, придавшая ей сил. Но больше меня пугала вероятность задеть Нину, ибо Карина яростно сопротивлялась, пару раз пнув меня в голень. Боли особой не ощущалось, но злости мне это предало, и я, со всей силой сжав её запястья, явно делая той больно, наконец-то оттащил эту ненормальную от своей жены. Смотреть на Нину было страшно.
— Чего стоишь?! — успел я рыкнуть Косте. Тот тут же подлетел к моей женщине и попытался увлечь её в сторону от меня и Карины, зажатой в
— Идиотка, да успокойся ты! — заорал на Павлову, отпихнув её, та полетела на пол и ошалело уставилась на меня, словно впервые видя. — Какого х… ты творишь?!
Она не ответила, лишь мотнула головой и разревелась.
— Хер с тобой, — бросил ей и метнулся к Нине.
Жена стояла у стены, согнувшись пополам, и хрипела, шепча что-то невнятное:
— Такое бывает. Это типично…
Хотелось схватить её в охапку и спрятать от всего остального мира, но я даже дотронуться до неё не мог, с ужасом осознавая, что сейчас случилось.
— Нина, тебе плохо? — несколько раз повторил я, прежде чем она хоть как-то отреагировала на мой вопрос. Её вид был настолько пугающим, что меня переполнил животный ужас.
Я подскочил к ней, пытаясь поймать её.
– Что вы там стоите?! Сделайте что-нибудь! — приказал врачу, который всё это время непонятно чем занимался, должно быть, наблюдал за нашей «маленькой» семейной драмой.
Нина опёрлась локтями на чьи-то руки. Её трясло — и меня вместе с ней. Как в замедленной съёмке она подняла голову на меня.
— Нина, Нина, слышишь меня?! – не оставлял я попыток докричаться до неё. Она попыталась что-то сказать мне, но покачнулась и чуть не полетела вперёд, поймал её, прижав к своей груди.
Она зашлась судорожным кашлем, который я ощутил буквально всем телом. Каждая клеточка во мне наполнилась липким ужасом от того, что сейчас происходило с женой.
У меня никак не получалось разобрать её слова, кашель и хрипы сотрясали её тело, а я держал её в своих объятиях и молился, лишь бы с ней всё обошлось, попутно ненавидя всех врачей этой чёртовой больнички, которые неизвестно где пропадали.
Наконец-то кашель перестал терзать её, и Нина словно замерла, чтобы… из её приоткрытого рта толчком выплеснулась кровь. Алые капли хлынули на мои ботинки.
— Бл… — завопил я на всю палату, — врача!
Толпа людей в медицинских пижамах всех цветов тут же материализовалась рядом. Я всё ещё сам продолжал держать Нину, и именно в этот момент она окончательно обмякла. Во мне мгновенно что-то умерло, и даже когда доктор мягко, но настойчиво попробовал забрать её у меня, я не отдал, лично аккуратно перенеся жену на каталку.
Они мчались по коридору. Я не отставал и всё время беспомощно молил:
— Спасите её. Пожалуйста! С ней не должно ничего случиться!
Любимая вдруг закашляла, и каталка резко остановилась на месте.
— Нина Евгеньевна, вы меня слышите? — позвал её врач. Жена шевельнулась, реагируя на чужой голос.
— Хорошо. Мы везём вас в операционную, у вас внутреннее кровотечение, судя по всему, гемоторакс. Нужно срочное оперативное вмешательство.
— Нет, — выдохнула она, чем окончательно добила меня.
— Что значит нет?! Нина, всё
будет хорошо…— Нет, — мотнула она головой, едва ворочая языком. — Я.. не даю… согласия…
Накатила очередная волна паники, путая мысли и сметая всё на своём пути. А в центре всей этой вакханалии лишь одно чёткое — что бы не случилось, она должна выжить.
— Я всё объясню.
Безумная кровавая улыбка проступила на её губах.
— Иди ты на хер… — неожиданно чётко проговорила Нина и потеряла сознание.
***
Операция шла несколько часов, на протяжении которых я полоумно метался по коридору. Долго убеждать врачей в том, что операция должна состояться при любом раскладе, не пришлось.
— Мы сделаем всё от нас зависящее, — заверил меня главный из них и закрыл дверь, оставив нас с Костей в коридоре. Мне столько всего хотелось ему сказать, но нужных слов никак не находилось.
— Я должен был предупредить, — виновато покаялся он, — но вы были недоступны.
На друга было страшно смотреть.
— Это, — после долгой паузы выдал я, — не твоя вина. Я сам всё разрушил.
Я отходил лишь раз, чтобы найти медсестру, которая бы присмотрела за Егором и вколола успокоительного Павловой, после того как сквозь стиснутые зубы поклялся придушить её, если с Ниной что-то случится.
— Я… Я не хотела, — заикалась Каринка, безостановочно теребя край блузки и не глядя мне в глаза. — Просто всё выглядело так… как…
— Я тебе всё сказал, — процедил сквозь сжатые зубы.
***
Новость о том, что операция прошла успешно, была самой счастливой и в тоже время самой горькой в моей жизни. Больше всего на свете я боялся, что сломал её окончательно.
***
Дни в больнице тянулись невыносимо долго. Я проводил часы, просто просиживая возле палаты жены, боясь отвлечься хотя бы на час. Казалось, что за этот час случится что-то непоправимое.
— Не сходи с ума, — требовал Костя, — она под охраной.
Он не понимал, что в жизни имеются такие опасности, от которых не способна сберечь ни одна охрана.
Я уезжал лишь пару раз. Первый раз чтобы взглянуть в глаза человеку, похитившему моего сына и наехавшему на Нину. Я бил его долго и с каким-то зверским упоением. Парень стенал и молил прекратить. Я не был зверем, но страх за любимых выбил из меня остатки человечности.
— Девчонку в дурку, лечиться.
— А этого?
— Ментам, пусть закроют… без разницы, за что, главное, чтобы Нину ни одна сволочь не потревожила.
С неё уже меня хватит.
***
Нина выжила. И пусть не желала меня видеть, я решил воспринимать это как хороший знак. Значит, в ней были силы сопротивляться, и я знал, что если это так, то моя девочка обязательно справиться со всем.
Егора активно готовили к выписке, врачам пришлось продержать его в больнице какое-то время, стабилизируя состояние ребёнка — пережитый стресс заметно отразился на его состоянии.
Все эти дни я старательно игнорировал присутствие Карины поблизости, даже когда ненадолго заглядывал к сыну. Впрочем, она и сама не особо добивалась моего внимания, виновато опуская голову каждый раз, когда я появлялся на пороге палаты.