Пари

Утром мы и в самом деле поехали подавать заявление. Но, как оказалось, не всё так просто. Подать его на «через месяц» было невозможно из-за моего возраста. Подать за месяц до дня рождения — тоже: я должен был быть в туре. Мы излазили с Машей всю страницу, где на сайте было выложено расписание туров по дням и городам больше чем на полгода вперёд, но найти даты в интервале тридцати дней, чтобы совпало моё пребывание в родном городе, удалось только на апрель. Оно бы, в общем, и ладно, но написанное гигантскими буквами «в графике гастролей возможны изменения и дополнения» несколько смущало и сбивало с толку.

— Давай я к тебе куда-нибудь приеду! — предложила Маша.

— Ага, — хмыкнул я. — А потом через месяц нам вместе придётся вернуться в тот город.

Идею заверить моё заявление у нотариуса и прислать его по почте или передать с Машей работники ЗАГСА зарубили на корню, ибо «не положено».

Я снова полез в интернет и принялся изучать графу «изменения сроков» на сайте ЗАГСа. Беременность невесты… Не подходит. И слава богу. Наличие одного или нескольких совместных детей… Не то. Тяжёлая или неизлечимая болезнь… Нет. Вот оно: служебная командировка!

И я принялся звонить Ксюше.

— Привет, ты можешь мне выдать справку с графиком гастролей?.. Зачем?.. Надо. Заявление в ЗАГС подаю. А двух совпадающих дней в пределах тридцати дней не найти.

И тут… Тут раздался восторженный ах. А за ним — вопль:

— Дима! Сам Дмитрий Сергеев! Ой! А я ходила на ваши шоу! А-а-а! О-о-о! А можно с вами сфоткаться?! А автограф вы дадите?

Мадама без возраста, не желавшая доселе входить в наше положение, изумлённо воззрилась на двух молоденьких девочек, ворвавшихся в её кабинет.

— Вы к нам жениться, да?

— Да, — ответил я. — Только нас не хотят регистрировать.

— А почему? У невесты справки нет, да?

— Какой справки?

Девочки хихикнули в унисон.

— О беременности.

Мне показалось, что Маша сейчас схватит со стола тяжёлую кожаную папку с железными уголками и хорошенько приложит по голове сначала одну щебетунью, затем — другую, а потом — для общего количества и меня.

В общем, нам было велено привезти справку с датой гастролей (за которой мы тут же смотались), я сфоткался сначала с одной щебетуньей, потом — с другой. Маша всё это время сверлила работниц ЗАГСА взглядом, под которым обе девицы быстро сникли, пискнули “Спасибо!” и оперативно слиняли.

По возвращении со справкой (мы заодно прихватили и оплаченную квитанцию) мы принялись выбирать день. Следовало учесть несколько факторов: дата должна была быть после моего дня рождения, я должен был быть в городе, и выбранный нами день не должен был быть выходным.

Выяснилось это в тот момент, когда я заикнулся о том, что нам нужно только расписаться, что нам категорически не хочется слушать пафосные речи с насквозь лживыми интонациями, придыханием и фальшивым закатыванием глаз.

И вот мы выбрали одиннадцатое ноября и радостно свинтили на улицу.

Из ЗАГСа мы поехали домой к Маше забирать подсолнухи. Потом я обнаружил, что телефон сел, и пошёл домой за зарядкой и ноутом. Мне повезло. Дома никого не было, и мне не пришлось ни в чём отчитываться перед родителями или отвечать на дурацкие вопросы Эллки.

Когда я вернулся к Маше, мне на пороге был вручён новёхонький ключ.

Как только я сунул вилку зарядного устройства в розетку, телефон принялся трезвонить и выдавать бесконечные списки тех, кто пытался со мной связаться. В списке были в основном родительские номера. А сейчас звонила бабушка.

Мне было велено не обращать на папу внимания, делать то, что я считаю правильным, и в наикратчайшие сроки предъявить бабушке Машу.

Нами было решено поужинать и ехать к бабушке с утра.

Чтобы ужинать, еду ещё надо было купить и приготовить. И вот тут-то началось самое интересное. Выяснилось, что готовить Маша не умеет. СОВСЕМ. Я это понял, когда в квартире что-то грохнуло. Вбежав на кухню, я увидел перепуганную Машу, немного помятый алюминиевый ковшичек на плите и подозрительные жёлтые брызги на потолке. Это Маша варила яйцо для салата.

Пока я аварийно оттирал потолок, Маша жарила яичницу, смотрела на меня и давала ЦУ. Разумеется, яичница сгорела.

После того, как я слез с потолка, я снова заказал пиццу, а в голове у меня начали крутиться фразы из какого-то старого фильма «Ты без меня пропадёшь!» и «Это мой крест, и нести его мне!»

========== Часть 21. Женюсь! ==========

За чуть меньше чем два месяца между подачей заявления и бракосочетанием чего только не успело с нами случиться!

Мы посетили бабушку. Они с Машей сразу нашли общий язык. Впрочем, в бабушке я не сомневался никогда.

Я тайно вынес из дому «Книгу о вкусной и здоровой пище», второе издание, 1953 год, фактически антиквариат. Дома она всё равно никому не нужна. Папа с Эллой не готовят, а мама и без книги умеет. Отсутствия фолианта никто и не заметил. А я со временем его верну.

Как-то раз, когда Маша ушла в институт, а я уже не спал, но продолжал валяться в полудрёме, перемежая её потягушечками, в коридоре раздался скрежет ключа, и появился Александр Евгеньевич, Машин папа. Вот оно, ощущение неловкости, когда ты лежишь голый под одеялом, одежда валяется в паре метров от кровати, и в комнату входит отец твоей вроде как будущей супруги.

Разговор с Александром Евгеньевичем вышел достаточно странным. Раньше он, как мне казалось, чуть ли не сватал и не навязывал мне Машу, а теперь всячески выведывал, что у нас, да как, и что мы планируем делать.

В итоге всё кончилось тем, что я ему немного нахамил (когда вопросы, на мой взгляд, начали переходить грань дозволенного). Я порекомендовал Машиному папе завести себе вторую Машу, а ещё лучше парочку, и непременно научить их готовить.

К возвращению Маши из института в дверь квартиры был врезан ещё один замок, и ключ Маше в этот раз вручал уже я.

Маша призналась, что её мама изначально не верила в далеко идущие планы дочери и считала их не стоящей внимания блажью. Теперь же крайним оказался папа. Поскольку вовремя не пресёк, не остановил и не доглядел.

Вот уж не думал, что не только мне, но и Маше придётся сидеть как сычу и прятаться от собственных родителей!

Во время установочной сессии ребята уехали в тур без меня. Сессия только подтвердила то, что я и так уже знал: фанатки следят за тобой, и интернет и соцсети им в помощь. Было выдвинуто не менее пяти абсолютно абсурдных взаимоисключающих теорий моего отсутствия: я женюсь, любовница бросила меня с младенцем на руках, уйдя к любовнику, я уволился сам, я был уволен за голубизну, я временно не способен выступать, поскольку ушёл в запой.