Пари

Разумеется, с утра пораньше Роман, тоже разбуженный ночным переполохом, пришёл с инспекцией. Ему скромно предъявили останки сложенного в угол плафона, от которого предварительно отвязали шнурки, и вежливо пожаловались на нерадивость работников гостиницы, заселяющих людей в номера с толком не прикрученными к потолку осветительными приборами.

Роман хмыкнул, но ничего на это не сказал.

При выезде из гостиницы перед нами извинились за неисправность электроприбора и цветисто приглашали приезжать ещё.

А вот на фанатской страничке ни слова о плафоне и ночном переполохе не появилось. Зато всплыл опус о том, что Дима Сергеев всегда селится в одном номере с Вадиком Анисимовым, и что подушки и одеяла после их выезда из гостиницы уже в который раз обнаруживаются в одной кровати.

Кто-то тут же вспомнил мой летний «роман» с Лёшей Смирновым, и фанатствующая «губерния» пошла упоённо писать…

Я почему-то не подумал, что Маша тоже порой заходит на фанатскую страничку, и потому устроенный ею публичный «каминг-аут» наших с ней отношений оказался для меня полной неожиданностью.

========== Часть 27. Если б не было тебя… ==========

Следующим городом в гастрольном списке была Рязань. Остаться мы в ней должны были на две ночи. Вечером после шоу мы заселились в гостиницу, а выехать из неё должны были утром через день. Целые сутки у нас должен был быть свободный день, то есть, выходной.

Через пару минут после входа в номер, который нам с Вадиком опять достался на двоих, раздался стук в дверь. На пороге мы обнаружили Машу и чемодан.

— Вадик, ты бы погулял где-нибудь? — с порога начала она.

Вадик двинулся на выход.

— Погулял до завтра, — договорила фразу Маша. — Лучше даже до послезавтра. У Игоря с Альфом в номере кресло есть. Раскладное. Я узнавала.

Вадик потрясённо застыл.

— Маш, ты вообще… — начал я, но Вадик покачал головой, хмыкнул, отодвинул меня в сторону, вернулся в номер и вышел из него уже с сумкой.

— Спокойной ночи и приятных сновидений, — фыркнул он. — Игорь с Альфом в котором?..

— В триста пятом, — спокойно ответила Маша и, легонько подтолкнув меня в глубь номера, захлопнула дверь.

***

Потом мы с ней лежали, обнявшись и по уши накрывшись двумя одеялами и обоими покрывалами. Минус двенадцать на улице при незаклеенных деревянных рамах без половины ручек и батареи, прогретой до температуры 36,6, простора для фантазии нам не дали. Скажу сразу: заниматься сексом, следя за тем, чтобы одеяло не съезжало — полный отстой.

Я уже засыпал, когда Маша вывернулась из покрывально-одеяльного кокона и принялась рыться в сумочке. Снова устроившись рядом, она попросила:

— Дим, сюда посмотри.

— А? — с трудом разлепил глаза я.

Маша по-всякому пристраивала над нами телефон, чтобы сделать селфик. Я показал телефону язык. Маша ткнула меня локтем в бок. Отщёлкав несколько кадров, Маша снова почти полностью скрылась под одеялами.

Утром мне никуда не надо было спешить, не надо было вскакивать и бежать. Я, стараясь ненароком не высунуть руку или ногу из-под одеяла, потянулся.

— Лежи смирно… — сонно пробормотала Маша.

Я, что для меня нетипично, осторожно перевернулся, подтянул к себе Машу и обнял. «Какая же я всё-таки сволочь, — подумалось тогда мне, — я ведь ей даже ни разу не сказал “Я тебя люблю”».

— Маш?..

— М-м-м-м-м?

— А почему я? — продолжая лежать, уткнувшись ей носом в плечо, поинтересовался я.

— В смысле?

— Почему? Почему ты тогда привезла меня к себе?

— Ну я же ещё тогда сказала: ты мне понравился, — Маша обхватила меня руками. — Ты красивый, умный, у тебя чувство юмора… С тобой хорошо… Ты классный…

— начала перечислять она.

— Маш, а почему ты тогда приехала?

— «Тогда» — когда?

— Когда в кровать ко мне залезла.

— Тебя потерять боялась, — фыркнула мне в макушку она.

— Так я — вот он я… Куда б я делся… — невероятно информативно ответил я и вздохнул. — Слушай, а кроме меня, их у тебя сколько было?

— Кого?

— Ну парней… — уточнил я.

— Чего-о-о?! — Маша спихнула меня с себя и даже немножко потрясла. — Боже… Какой же ты глупый…

— А только что говорила, что умный, — не смог удержаться от того, чтобы не вставить шпильку, я.

— Ты один и был, — ответила она. — А то ты сам не понял. Я как вспомню, как я тебя в гостинице соблазняла, так смешно становится.

— Подожди… Но как?

— Как что?

— А кровь?

— Какая кровь?

— Ну у девушек… — начал я.

— Ну не знаю… — пожала плечами Маша. — Может, у тебя член слишком маленький? Я у других его, прости, не видела.

Я поперхнулся таким “комплиментом”. После длительного молчания я спросил:

— То есть, я один был, правда?

— Правда.

— Слушай, Маш…

— Ну чего?

— Я ведь тебе так и не сказал… Ну и вообще… У нас всё не как у людей… А вдруг это не любовь?

— А что?

— Ну не знаю… Дружба… Привычка… Удобство… Я, похоже, подкаблучник полный… Меня всё устраивает: знать, что ты есть, и что я к тебе вернусь.

Маша недовольно пошевелилась рядом.

— Нет, это здорово, что ты есть, — продолжил я. — Я даже не знаю, как бы всё было, если б не было тебя… Просто…

— Просто что?

— С тобой всё ровно, спокойно и просто.

— А ты хочешь сложно?

— Нет… Но Вадик говорит, что я многое упускаю…

— А ты что, попробовать хочешь? С Вадиком или с кем другим?

— Тьфу на тебя! — возмутился я. — Я же не в этом смысле!

— А в каком? Я в тебя кефиром как-то запустила. И батоном стукнула…

— А потом сама стену от кефира отмывала, — хихикнул я.

— Ну было дело… Я б не сказала, что всё просто и спокойно. Ты, похоже, маму мою забыл. И папу своего…

Я вздохнул.

— Ну вот представь: мы живём-живём… И тут — бац! И я влюбляюсь в какую-нибудь… Ну не знаю… Элеонору Зибульвег.

— В кого-кого?

— Да не важно в кого. Представь: страсть, скандалы, перехлёст эмоций… Как-то у нас с тобой всё слишком спокойно… — я уже и сам был не рад, что из меня выплеснулся этот поток сознания. — Вот что тогда делать?