Пари

Дженна утвердительно кивнула.

– На самом деле это ее вторая номинация. Видимо, она заслужила это. Все, что она делает - просто потрясающе. Еще она помолвлена с тем горячим парнем из шпионского сериала. А я, встаю каждый день в шесть утра, работаю по восемь часов в день, разливая кофе, и каждые выходные играю небольшую роль в никому неизвестном спектакле для десяти человек. Каждый раз, когда я вижу ее по телевизору, рассказывающую о том, как она живет, как делает то, что любит, или смотрю на нее на красной дорожке, встречаемой тысячами людей, - все, о чем я могу думать, что на ее месте должна быть я.

– Иди сюда, Дженна, - я встаю и обнимаю ее.

– Ты же не хочешь сказать, что жалеешь, что так поступила?

– Честно говоря, я даже не знаю. Я просто хочу, чтобы ты слушала свое сердце, была всегда во всеоружии. И ты должна понимать, что если у тебя появится шанс, он может перевернуть всю твою жизнь, и этот шанс будет единственным.

Я заметила, что ее глаза расширились, увидев кого-то у двери.

– Хотя, похоже, у тебя появился второй шанс.

Я оборачиваюсь, и в силуэте у двери безошибочно узнаю Брандо, настолько огромного и мощного, что кофейня становится как игрушечная. Дженна сжимает мою руку и уходит в заднюю комнату. Когда Брандо приближается, я замечаю изменения в его лице - нет больше выражения всезнайки. Выглядит он даже смущенным.

– Я искренне надеюсь, что ты пришел, чтобы заказать кофе, - говорю я, пытаясь не реагировать на то, что он еще более красив, когда такой серьезный.

– Я бы заказал, если бы был уверен, что ты ничего не подсыпешь в него.

Я нахмурилась.

– Скорее всего, я так и поступлю.

Брандо начинает смеяться, и я тоже улыбаюсь, против своей воли.

– Послушай, - говорит Брандо.
– Ты права. Я наделал ошибок. С песней, студией, с тобой.

– Да, это так.
– Я скрещиваю на груди руки. Он у меня на крючке. Я мысленно благодарила Бога, что не успела подписать контракт, иначе я была бы связана обязательствами и должна была выполнять все его условия.

Брандо смотрит на меня глазами потерянного щенка, и я чувствую предательское ощущение тепла внизу живота. Интересно, сколько женщин пыталось заманить его к себе домой.

– Я просто хотел извиниться, мне очень жаль - но поскольку у меня лучше получается делать, чем говорить, я хочу тебе кое что показать.

Он снимает что-то с плеча, то, что я бы ни за что не заметила за его широкими плечами и мягко кладет на барную стойку. Это чехол. И я уже догадалась что это. Но я не позволяю себе об этом думать и жду, когда он справится с защелками и с нежностью откроет его.

Это гитара из красного дерева.

Я перестаю дышать. Сначала я осматриваю элегантные линии гитары, провожу пальцами по грифу, затем смотрю на Брандо.

– Осталось добавить, что, если женщина чего-то хочет, - мурлычет он, - и остается со мной - она всегда получает то, что хочет.

Я смотрю на него с подозрением.

– Ты мне ее даришь?

– Это Martin 0-17 1940. Я бы тебе сказал, сколько она стоит, но боюсь ты не станешь на ней играть после этого.

– И в чем подвох?

Он разводит руками.

– Никакого подвоха. Просто пообещай, что дашь нашим отношениям - нашим деловым отношениям - еще один шанс. Мы сделаем все, как ты скажешь. С чистого листа. Никаких автонастроек, хай-тековых студий, никаких покупных песен…

Я скрещиваю руки на груди и изучаю его лицо. Он выглядит искренним. Я добавляю:

– И никаких стилистов.

Брандо замялся.

– Ну?
– требую я.

– Просто … каждый раз, когда я тебя встречаю, ты всегда в одной и той же кожаной куртке. И, честно говоря, я думаю, что стилист обязательно должен быть.

Я одариваю его свирепым взглядом.

– Но ты сама выберешь себе стилиста, - говорит он с улыбкой.

Я опускаю голову, чтобы мои волосы скрыли улыбку. Этой техникой я частенько пользуюсь, особенно когда мне надо еще и подумать. Но в этот раз мне не пришлось долго думать. Я поднимаю голову и откидываю волосы.

– Ок. По рукам.

Брандо протягивает свою руку, я пожимаю ее, удивляясь насколько у него мягкая рука. Он долго не отпускает мою руку, передавая мне тепло через ладонь, и по руке ко всему телу. Я отворачиваюсь, чтобы скрыть свой румянец. Это всего лишь бизнес, напоминаю я себе. И только.

– Ну, сказано - сделано, - говорит Брандо. Он собрался уходить, но вдруг остановился, чтобы последний раз тоскливо взглянуть на гитару.

– Заботься о ней, она прошла через ад.
– Затем он переводит взгляд на меня.
– Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе об этом.

Я, не в силах пошевелиться, провожаю его взглядом. Я знаю Брандо всего полнедели, и мы за это время и спорили, и целовались, и танцевали, и даже дважды становились деловыми партнерами. Но он все равно остается для меня тайной.

– Ну, по крайней мере, - пробормотала Дженна за моей спиной, помешав мне любоваться идеальным задом Брандо, - это придаст тебе вдохновение для написания новых песен.

Брандо

Мне нравится действовать быстро, с напором. Я люблю конкуренцию и сложности. Я всегда играю так, словно это мой последний шанс, чтобы попасть в финал; всегда беру самый тяжелый вес в спортзале, будто от этого зависит вся моя жизнь; трахаюсь так, будто я в камере смертников. Я ненавижу фразу “быть на пределе”, потому что для меня не существует предела. Для меня жизнь это череда барьеров, и за каждым я получаю то, что хочу. Некоторые используют свои мозги, чтобы пройти мимо них, некоторые бьются о них головой, пока они не сломаются, а большинство людей, как правило, сдаются и полностью меняют свое направление. Я же набираю скорость и делаю все, чтобы пробиться с первого раза. Никаких раздумий, никаких сомнений и никакого промедления.

Есть правда одна проблема - если жить так, как я - рискуешь попасть в неприятности.

Итак, у меня с Хейли начался новый старт. Я попробовал жесткий и быстрый подход, но ничего не добился; теперь настало время делать, как скажет она. И это меня чертовски пугает. Я просто обязан победить. Мне нужна эта рыжая сучка, чтобы отыграться. Но для этого мне придется доверять Хейли, что очень трудно, потому что, честно говоря, я не доверяю даже себе.

Я обдумывал, что будет, если я проиграю. Десять тысяч для меня не проблема. Потеря артиста более сложна для меня, потому что другие мои артисты и те, кто еще будут со мной работать - могут запаниковать. Мое унижение - хуже всего. Я упущу шанс вернуть Лекси, а это убьет меня. Каждый раз, когда меня посещает эта мысль, я начинаю отжиматься или, стиснув челюсть, начинаю отбивать ближайший дверной проем.

И тогда начинает происходить то, что я никак не ожидал. Последние несколько дней мы с Хейли разговаривали по телефону, обменивались сообщениями. Она послала мне несколько своих песен, а я давлю на нее, чтобы она решала, как будет их записать, что будет в клипе. Она ссылается на альбомы, которые вышли еще далеко до ее рождения: на культовую классику и на забытые шедевры. Мне казалось, что о них помнят только любители такой музыки и старшее поколение.

– А что если как Марвин Гэй?

– Ты уверен?
– говорит она на другом конце телефонной линии, и я слышу ее улыбку.