Пароль остается прежним

— Эй!— окликает Бородуля.

Человек останавливается, заискивающе смотрит на Бородулю. Бородуле это льстит. Он напускает на себя суровость:

— Где почта?

Человек неуверенно показывает вправо.

Бородуля кивает. Идет вправо. Оглядывается: того, кто только что ему повстречался, уже след простыл.

Бородуля усмехается: ишь, какой прыткий.

Он идет, а почты всё нет и нет. Бородуля начинает сердиться, Спрашивает у какой-то старушки:

— Где почта?

— Эко, миленький, тебя занесло,—сокрушенно вздыхает она. Почта, оказывается, совсем в другой стороне.

Бородуля быстро идет назад и страшно злится на человека, который решил подшутить над ним и показал неверное направление.

Когда Бородуля принес, наконец, конверты и вручил старшине Пологалову, Назаров спросил строго:

— Почему задержался?

Бородуля засопел:

— Кто-то пошутил и заставил меня колесить по городу.

Он не сразу понял, почему вдруг командир отделения и старшина заинтересовались этим человеком. А они прямо закидали вопросами:

— Где ты его встретил?

— Что спросил?

— Что он ответил?

— Какой из себя этот человек?

— Во что был одет?

— В какую сторону пошел?

Какой из себя? Во что одет?

А Бородуля не помнит. Ну, человек и человек... Мужчина, одним словом. В брюках...

— Зачем же ему надо было обманывать? — недовольно спросил Назаров.

— Так и я удивляюсь, — пожал плечами Бородуля.

— А, может быть, он не знал, где почта?

— Может быть, человек нездешний? — наседали Пологалов и Назаров.

— Может быть,— согласился Бородуля,— Ну и что?

Ответ на этот вопрос он получил через полчаса, когда перед ним снова стоял «тот самый встречный». Его задержали дружинники.

Оказалось, человек приехал в пограничную зону с просроченным паспортом. Приехал к родным, ничего злоумышленного совершать не собирался. Но нарушил пограничный режим.

— Что теперь с ним будет? — спросил Бородуля.

— Оштрафуют и вышлют за пределы пограничной зоны,— ответил Назаров.

— А почему? — опять спросил Бородуля.

— Пусть приведет в порядок документы, а уж потом приезжает,— это сказал Пологалов.

— А-а,— протянул Бородуля. Конечно, он понимал, что неизвестный мог оказаться нарушителем границы.

Старшина Пологалов «накачивает» дежурного.

Кто это сегодня дежурит? А, Шарапов... Бородуля ничего не имеет против Шарапова. Но Шарапов тоже моряк, и значит, пусть ему всыпает старшина за милую душу. А Шарапов, глядишь, Кошевника «надраит». С Кошевником у Бородули старые счеты.

Он подходит ближе.

— Светлая у тебя голова, Шарапов,— говорит старшина Пологалов.— Давай, готовь самодеятельность.

Бородуля останавливается в нерешительности: вот тебе и «накачка». Нет, старшина Пологалов, явно, не на своем месте. Какой же это старшина, если никого не «накачивает»? Даже его, Бородулю, вроде все на заставе «накачивают», а он нет.

Бородуле вдруг страшно хочется, чтобы старшина его «накачал». Он стоит и ждет.

— Бородуля!

Наконец-то...

— Слушаю, товарищ старшина!

— Что же вы, рядовой Бородуля? — говорит Пологалов, и это «что же» кажется Бородуле песней.

— А что я? — немедленно лезет он в амбицию.

Но голос у старшины мягкий, и слова вовсе не обидные. А Бородуля обязательно хочет обидеться.

Пологалов говорит:

— Идите, товарищ Бородуля, в канцелярию, получите свое денежное содержание.

«Не то!» — думает Бородуля и спрашивает:

— А зачем?

— Положено,— улыбается старшина.

— А я потом,— почему-то говорит Бородуля.

— Ну, как знаете,— отвечает старшина и идет в канцелярию.

Бородуля ждет. Жаль, что Пологалов больше не окликает его.

Старшина не задерживается в канцелярии. По дороге в складское помещение Бородуля перехватывает его. Говорит, словно делает одолжение:

— Ладно, товарищ старшина. Идемте за деньгами. А то вам, действительно, некогда.

Пологалов опять улыбается:

— Правильно, Бородуля. Ну так идите в канцелярию.

— А вы? — недоумевает солдат.

— Мне действительно,— Пологалов подчеркивает слово «действительно»,— некогда.

— А что же я там один буду делать?

— Возьмете деньги.

— У кого?

— На столе возьмете и распишетесь в ведомости.

Бородуля заинтригован. Он недоверчиво смотрит вслед старшине и идет в канцелярию. Осторожно стучит. Тихо. Открывает дверь — никого. На столе капитана Ярцева лежит пачка денег и ведомость. Бородуля нерешительно подходит к столу.

Много денег — и никого.

Он находит свою фамилию в ведомости.

Так что же, так самому и брать деньги? Он протягивает к ним руку и сразу отдергивает, потому что слышит шаги.

Кошевник...

— Привет, Бородуля!

— Привет, ефрейтор,— бурчит Бородуля и отходит от стола.

— Старший матрос,— поправляет Никита, расписываясь в ведомости. Отсчитывает положенную сумму денег и прячет в карман. Насмешливо приглядывается к Бородуле:

— А ты чего не берешь? Боишься?

Опять — боишься!

Бородуля презрительно усмехается и тоже расписывается в ведомости.

Ну и порядочки на заставе: приходи сам и бери деньги!

А что, если Кошевник взял больше, чем ему полагается, а потом свалит на Бородулю?

Он подозрительно смотрит на Кошевника.

ВТОРАЯ ТЕЛЕГРАММА

— Мы будем вам очень обязаны, Зоенька,— сказал капитан Харламов,— если вы доставите еще одну телеграмму по тому же самому адресу.

Зоенька вспомнила, какой страх охватил ее месяц назад в безлюдном переулке, когда Василий Васильевич окликнул ее, чтобы вернуть телеграмму, и вспыхнула.

Капитан Харламов понял это по-своему:

— Да вы не бойтесь, Зоенька, мы вас в обиду не дадим.