Пасхальные стихи русских поэтов

Красота

Одна есть в мире красота — Любви, печали, отреченья И добровольного мученья За нас распятого Христа.

***

Колокол дремавший Разбудил поля, Улыбнулась солнцу Сонная земля. Скрылась за рекою Бледная луна, Звонко побежала Резвая волна. Кладбище мирное Млеет цветами, Пение клирное Льется волнами. Светло-печальные Песни пасхальные Сердцем взлелеяны, Вечным овеяны.

Владимир Бенедиктов (1807–1873)

7 апреля 1857

Христос воскрес! Воскресни ж все – и мысль и чувство! Воспрянь, наука! Встань, искусство! Возобновись, талант словес! Христос воскрес! Возобновись! Воскресни, Русь, в обнове силы! Проснись, восстань из недр могилы! Возникни, свет! Дел славных высь, Возобновись! Возникни, свет! Христос во гробе был трехдневен; Ты ж, Русь… Творец к тебе был гневен; Была мертва ты тридцать лет, Возникни, свет! Была мертва! На высоте, обрызган кровью, Стоял твой крест. Еще любовью Дышала ты, но голова Была мертва. Дышала ты, — И враг пришел, и в бранном зное Он между ребр твоих стальное Вонзил копье, но с высоты Дышала ты. Вонзил копье — И се: из ребр твоих, родная, Изыде кровь с водой Дуная И враг ушел, в тебя свое Вонзив копье. И враг ушел! Воскресла б ты, но, козни сея, Тебя жмет нечисть фарисея, Чтоб новый день твой не взошел, А враг ушел. Твой новый день Взойдет – и зря конец мытарствам, Ты станешь новым, дивным царством. Идет заря. Уж сдвинул тень Твой новый день. Идет заря. Не стало тяжкого молчанья; Кипят благие начинанья, И на тебя с чела царя Идет заря. И се – тебя Не как Иуда я целую, Но как разбойник одесную; «Христос воскрес» – кричу, любя, О Русь, тебя. Христос воскрес! И ты, земля моя, воскресни, Гремите, лиры! Пойтесь, песни! Отчизна! Встань на клик небес! Христос воскрес!

Сергей Бехтеев (1879–1954)

Великопостное

Господи Владыка живота моего!..

Ты нас учил любить врагов, Не мстить, не гнать за зло злодеев, Прощать корыстных должников И опасаться фарисеев. Ты завещал закон блюсти, Не забывать в скорбях о Боге И крест безропотно нести По дебрям жизненной дороги… Но Боже, Боже, как для нас Твои слова невыполнимы, Как каждый день и каждый час Мы духом злобы одержимы! И, прелесть мира возлюбя, Творя распутство до могилы, Как далеки мы от Тебя, Как близки к князю темной силы!

Пасха 1936 года. Ницца

Воскресенье

Христос воскресе, сестры-братья. Прошла печаль и скорбь поста, Раскроем жаркие объятья, Сомкнем горячие уста!.. Сегодня праздник Воскресенья, Сегодня благовест гласит О дне великом всепрощенья, Забвенья горя и обид. Ликует лес, поля и долы, Весенней негою дыша, И слышит тайные глаголы Благоговейная душа. И эта радость Воскресенья Звучит и в рокоте ручья, И в каждом шорохе растенья, И в каждой трели соловья.

1924. Старый Футог

У Креста

Шумит народ, тупой и дикий, Бунтует чернь. Как в оны дни, Несутся яростные крики: «Распни Его, Пилат, распни! Распни за то, что он смиренный, За то, что кроток лик Его. За то, что в благости презренной Он не обидел никого. Взгляни – Ему ли править нами, Ему ли, жалкому, карать! Ему ли кроткими устами Своим рабам повелевать! Бессилен он пред общей ложью, Пред злобой, близкой нам всегда, И ни за что к Его подножью Мы не склонимся никогда!» И зло свершилось! Им в угоду Пилат оправдан и омыт, И на посмешище народу Царь оклеветан… и… убит! Нависла мгла. Клубятся тени. Молчат державные уста. Склонись, Россия, на колени К подножью Царского Креста!

1921

Александр Блок (1880–1921)

Вербная суббота

Вечерние люди уходят в дома. Над городом синяя ночь зажжена. Боярышни тихо идут в терема. По улице веет, гуляет весна. На улице праздник, на улице свет, И свечки, и вербы встречают зарю. Дремотная сонь, неуловленный бред — Заморские гости приснились царю… Приснились боярам… – «Проснитесь, мы тут…» Боярышня сонно склонилась во мгле… Там тени идут и виденья плывут… Что было на небе – теперь на земле… Весеннее утро. Задумчивый сон. Влюбленные гости заморских племен И, может быть, поздних, веселых времен. Прозрачная тучка. Жемчужный узор. Там было свиданье. Там был разговор… И к утру лишь бледной рукой отперлась, И розовой зорькой душа занялась.

1 сентября 1903. С.-Петербург

***

И Дух и Невеста говорят: прииди.

Апокалипсис

Верю в Солнце Завета, Вижу зори вдали. Жду вселенского света От весенней земли. Все дышавшее ложь – Отшатнулось, дрожа Предо мной – к бездорожью Золотая межа. Заповеданных лилий Прохожу я леса. Полны ангельских крылий Надо мной небеса. Непостижного света Задрожали струи. Верю в Солнце Завета, Вижу очи Твои.

22 февраля 1902

Александр Боровиковский (1844–1905)

***

Мы были там. Его распяли, А мы стояли в стороне И осторожно все молчали, Свои великие печали Храня в душе своей – на дне. Его враги у нас спросили: «И в вас, должно быть, тот же дух?! Ведь вы его друзьями были!» Мы отреклись… Нас отпустили… А вдалеке пропел петух… Нам было слышно: умирая, Он все простил своим врагам; Он умер, их благословляя, Открыв убийце двери рая… Но… он простил ли и друзьям?!

14 марта 1877, ночью

Валерий Брюсов (1873–1924)

Крестная смерть

Настала ночь. Мы ждали чуда. Чернел пред нами черный крест. Каменьев сумрачная груда Блистала под мерцаньем звезд. Печальных женщин воздыханья, Мужчин угрюмые слова, — Нарушить не могли молчанье, Стихали, прозвучав едва. И вдруг он вздрогнул. Мы метнулись, И показалось нам на миг, Что глуби неба распахнулись, Что сонм архангелов возник. Распятый в небо взгляд направил И, словно вдруг лишенный сил, «Отец! почто Меня оставил!» Ужасным гласом возопил. И римский воин уксус жгучий На губке протянул шестом. Отведав, взор он кинул с кручи, «Свершилось!» – произнес потом. Все было тихо. Небо черно. В молчаньи холм. В молчаньи дол. Он голову склонил покорно, Поник челом и отошел.

1911

Павел Булыгин (1896–1936)

«Что есть истина?»

(Ин. 18:38)

«Что истина?» – Пилат Ему сказал И руку поднял высоко над головою, И, говоря о том, слепец не знал, Что Истина пред ним с поникшей головою. В томлении изменчивых путей, Блуждая в темноте усталыми ногами, Об истине тоскуем мы сильней, Не зная, что Она всегда, везде пред нами.

Иван Бунин (1870–1953)

Вход в Иерусалим

«Осанна! Осанна! Гряди Во имя Господне!» И с яростным хрипом в груди, С огнем преисподней В сверкающих гнойных глазах, Вздувая все жилы на шее, Вопя все грознее, Калека кидается в прах На колени, Пробившись сквозь шумный народ, Ощеривши рот, Щербатый и в пене, И руки раскинув с мольбой — О мщеньи, о мщеньи, О пире кровавом для всех обойденных судьбой — И Ты, Всеблагой, Свете тихий вечерний, Ты грядешь посреди обманувшейся черни, Преклоняя свой горестный взор, Ты вступаешь на кротком осляти В роковые врата – на позор, На пропятье!