Пастух медведей

* * *

Против меня — много, Рядышком — никого… Ночь уставилась строго: Трое — на одного. Трое, как на параде… Что ж, перейдем на «ты». Первый обходит сзади, Внюхиваясь в следы. Тот, что второй, — он скромен. Что ж, и таких берут — Будут стоять на стреме, Ну, а при случае — пнут. Третий… Ну, тот махина! Встал на дороге — стоп! Этого можно сдвинуть Только снарядом в лоб… Где ж ты, былая завязь Дружеских теплых рук? Зло. Равнодушье. Зависть. Вот и замкнулся круг. Может, я что не понял, — Было не до того. Но эту ночь запомнил: Трое — на одного.

ДИАЛОГ

— Уйди. — Уйду… но все к твоим ногам — Все, от полночных звезд до славы липкой, Все, что в душе и что в руках, — отдам, И ничего — взамен. Даже улыбки. Всю душу выгребу — нигде ни закутка, Чтоб затаиться чувству или слову, Чтоб не была протянутой рука, В которую ты вложишь камень снова. Чтоб мысли вновь — прозрачны и легки, И чтоб всегда — прекрасная погода. Чтоб знанья жизни не были горьки И сердце вдруг не спотыкалось с ходу… — А что ж тебе? — А мне — горячий чай, Чтоб от тоски в душе не захлебнуться. Чтобы тебя не встретить невзначай, А встретив вдруг — спокойно отвернуться. Чтоб жить — ни на ноже, ни по ножу, Чтоб — нелюбим, так уж хотя бы понят… — Уйди! — Уже полжизни ухожу, Но в спину снова гонят, гонят, гонят! И глуше шаг, и в жилах вязнет кровь, И незачем во всем искать основу, — Уж если это мы зовем «любовь», Зачем нам «жизнь» и «смерть» — Два лишних слова.

* * *

Зима… Опять зима: деревья, как игрушки, И самый чистый снег ложится в грязь дорог. А у виска свистит шальным ядром из пушки Случайно кем-то брошенный снежок. Вон, девушка прошла и улыбнулась будто, Но я прибавил шаг: торопят сотни дел. А вдруг это судьба вот этим самым утром Мне улыбнулась вслед, а я не разглядел? К героям прошлых лет не стоит и тянуться. На душах ставим крест и надпись «гололед»… Я сам не соглашусь вот, прям сейчас, рехнуться, Копье наперевес, меч в зубы и вперед! Как много в мире зла, как мало Ланцелотов… Как много пышных фраз, как мало просто слов. И острый дефицит бродячих сумасбродов, И не хватает струн, и песен, и стихов. А может, все не так? Ведь сердце бьется вроде. А может быть, сейчас, не глядя, в сей момент — Ту девушку догнать, спросить хоть о погоде И отпустить один старинный комплимент? Я с места взял в карьер, причем, довольно лихо. Надежды никакой, но все-таки успел! Взглянула, не дыша, потом назвала психом И улыбнулась так, что я чуть не запел. …Зима, опять зима. А печь трещит о лете. Безверье и тоска уносятся в трубу. И коль в твоей душе хоть искорка, да светит, Надвинь на брови шлем и — встреть свою судьбу.

* * *

Жду звонка. А вечер в тучах тонет… Жду звонка. А телефон молчит. Кресло подо мной скрипит и стонет, Предъявляя перечень обид. Вновь вздохнет басовою струною Белая гитара у стены… Уведет старинной ворожбою Гумилев в загадочные сны. Мир волшебный, трепетный и робкий Тайной слов чарует и манит… Я же расшибу эту коробку, Если вот сейчас не зазвонит! Как дурак, сижу весь вечер дома: Тишина — как будто бы назло. «Позвоню…» О боже, как знакомо! Аж от скуки скулы повело… Обещала в шесть, а скоро десять. К черту и угрозы и нытье! Но терпенья чашу перевесит, Если… Зазвонило! Да?.. Але?! Да, квартира… Да… А что за дело? Маму? Да, пожалуйста. Прошу-с… Все. Довольно. Хватит, надоело: Я устал, я просто спать ложусь. …От трезвона трубка как подскочит! Я спросонок хриплый и — суров: — Ты сума сошла? Двенадцать ночи! Спать пора, какая там любовь… Бросила… Ну все… пошла топиться?! Впрямь дурак — ничто не излечит… Завтра извинюсь… Сейчас не спится? Нету сна… И телефон молчит.

* * *

Ты просила написать? Будь по-твоему. Окунемся, так сказать, в дебри прошлого. Вот и память брызжет болью утроенной, И плохое помнит все, и хорошее. Понимаешь, ты такая красивая, Нет семнадцати и жизнь беззаботная. А моя душа — не небушко синее, Хоть, конечно, и не тина болотная. Понимаешь, просто сердце — как выжжено Ожиданьями, молчаньем, разлуками. В клетке ребер бьется горько-униженно, А лечу его я сказками глупыми. Было время — сам глядел ясным соколом, Сам судьбу ковал и мог — невозможное. Только встретилась одна, невысокая, Сразу стал ручным и стреноженным. Было время, вешний град в спину выстрелил, И последние снега птицы выпили… Душу под ноги ковром ей так и выстелил, — Вот об этот-то ковер их и вытерли. Даже обуви не сняв: эка невидаль! Эх, дурная голова, масть бубновая… Старых песен голоса тают медленно, А смогу ль назвать тебя песней новою? Целоваться-то и то — не обучена… А играть с тобой себе не позволю я. Что же сердце так и точит, и мучает? Или жаль чего, иль так — меланхолия? Нелегко на свете жить, как распятому… Впрочем, кажется, привык и не жалуюсь. Но — со мной иль не со мной — дело пятое, Будь счастливой… Будь счастливой! Пожалуйста…

* * *

Все одной тебе — Весь свой мир отдам: Пусть во сне — да твой, Не ничей… Облака смешав, Я воздвигну храм В позолоте степных лучей. Все везде успев, Все и вся любя — До шальной волны краток срок, — Из песка дворец Вылью для тебя, Ах, какой на Волге песок! И на дне морском Звезды все собрав, И на небе — мне хватит сил, — Все к твоим ногам… А уж прав — не прав? — Весь вопрос лишь в том: Мил — не мил? Только я его не задам тебе, Может, кто другой и спросил… Ну, а мне бы знать, Что в твоей судьбе — Был ли я вообще? Я ли был?..

ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО

* * *

Вот выйду, взгляну на небушко, А сердце в печали екает. Ведь где-то ждет меня девушка Прекрасная, но далекая. Там в дымке у моря синего, А в ясный день бирюзового, Закаты плывут красивые. Но вырвусь туда ли снова я? Там ходят гнедые лошади, И птицы поют возвышенно. Там тают в платанах площади, И спят облака над крышами; Там горы стоят косматые В уборе дерев смешавшихся. Там парни под маскхалатами Хранят любовь к недождавшимся. Подъемы в ружье привычные, Но потом удача мерится. И в полосу приграничную Всерьез-то не сразу верится. Вернуться туда б… Да где уж там… Повязан делами, строками. А где-то ждет меня девушка Прекрасная, но далекая…

* * *

На мостовой играют солнца блики, А на душе снега метет зима. Цветы разлуки — желтые гвоздики Несу тебе и не схожу с ума. Как это странно, глупо и нелепо И, главное, не надо даже слов. Несу букет, слепой, безумный слепок Твоих любимых бархатных цветов. Зачем гадать, что будет, что не будет, — На сто вопросов лишь один ответ. И мне сейчас совсем чужие люди С неясной грустью молча смотрят вслед. В твоих глазах ни радости, ни муки, И я не понял, ты или не ты: Взгляд был спокоен, но дрожали руки, Когда ты в вазу ставила цветы… Расстались, как и не были знакомы — Двух гордых душ могучая стена. Приехал ночью, глянул, а над домом Цветком разлуки — желтая луна. Но тишина внезапно раскололась, И я не верил слуху своему, Услышав в трубке твой далекий голос: «Ты напиши. Я все теперь пойму…»

* * *

Он странный был парень. Всуе Порой совершал грехи. Другим дарил поцелуи, А ей посвящал стихи. В каком-то хмельном угаре, Опять-таки не как все, Другим играл на гитаре, А ей заводил Бизе. Познав мастерства секреты, Игривым резцом Буше Другим рисовал портреты, Ее же ваял в душе. И был он на самом деле, И совесть храня и честь, С другими — каким хотели, Лишь с нею таким, как есть. Ее воспевал он имя, Молился ее глазам. Других принимал земными, Ее вознес к небесам. А ей так хотелось ласки, Огня, поцелуев, слов. Но он, как в старинной сказке, Любил лишь свою любовь…

* * *

Девушка из третьего купе — Чудо с бирюзовыми глазами. Как герой великого Распэ, Я играю жизнью и стихами… Низведу запретное табу, Упиваясь радостью открытий. Сам себе придумаю судьбу, Сам себе направлю рок событий. Оседлаю черного коня В стиле паладинов и эмиров, Вознесу на кончике копья Званье королевы всех турниров. Положу венец у ваших ног И, звеня изрубленной кольчугой, Навсегда исчезну в ритме строк Менестрелей с пламенного Юга. Все вернется — хлеб и молоко, Жизнь сольется в годы и мгновенья… Рыцари уходят так легко В даль, в небытие и в сновиденья… Стук колес иллюзию создаст, А быть может, просто не заметит Отраженье бирюзовых глаз… Стук копыт на стыке трех столетий…

ВСТРЕЧА

Тебе казалось: это очень просто — Как жемчуг, обронить десяток слов… А знаешь, ведь Земля всего лишь остров Средь тысячи вселенных и миров. И мы на ней лишь гости — на мгновенье Пришедшие в движение планет По высшему чьему-то вдохновенью Лишь только раз, чтобы увидеть свет… Не чудо ли, что в этой яркой вспышке Столкнуло нас в горниле звезд и чувств, Не где-то, не шутя, не понаслышке — Глаза в глаза, смешав дыханье уст? Мы встретились… И не сказав: «спасибо» Судьбе, укрывшей нас, как двух котят, Слепых и глупых, от бетонной глыбы, Которую, разлукой окрестят Другие люди. Те, что будут следом, Что разберут сюжет, характер, жанр: Что было с этим раненым поэтом И с девочкой, направившей удар? Они поймут, что было между нами. Оценят вес поступков и обид. Напишут трехметровыми словами, Что золото не все, мол, что блестит. …А мы, на них взглянув, как в кинозале, Из тьмы своих ухоженных могил, Вдруг вспомним просто вечер на вокзале — Один лишь вечер… Пусть один — но был! И было — все… И не хотела стрелка Часов вокзальных двигаться вперед. Все, что потом, — так пусто и так мелко… Все, что потом, — отчаянье и лед! До этих строк потомкам что за дело? И у свечи так робок огонек… Любовь была. Но ты не разглядела. Я не судья. Прости, что не сберег…