Пастух Земли
Шрифт:
Шаррукину, располагавшему внушительным флотом, ничего не стоило завоевать острова. Если бы не одно обстоятельство — Мелухха. Там всегда считали Дильмун своей вотчиной — и на то были основания: и внешне, и по языку, и по обычаям здешний народ походил на млеххов. Даже царская семья по крови давно уже была млеххами — по причине традиции брать в жёны знатных девушек из этой страны. И уже не меньше ста лет на самом большом острове Дильмуна существовала огромная фактория Мелуххи. Разумеется, действовали тут и люди жуткого ордена Невидимых, но их никто и не видел, хотя они влияли здесь на многие важные дела.
С другой стороны, и люди из Двуречья чувствовали себя тут, как дома — и не только из-за того, что Дильмун
Бхулака вновь пронизала боль в спине, вызванная, возможно, свежим ветерком и сыростью с моря, пробиравшими тело в предутренние часы. Настало самое прохладное время суток перед влажной духотой, обычно окутывавшей остров почти круглые сутки. Эмиссар плотнее закутался в шерстяной плащ и вновь погрузился в свои мысли — больше делать ему пока было нечего.
Сами жители Дильмуна смотрели на борьбу вокруг своих островов с философским спокойствием — они прекрасно знали, что земля эта принадлежит лишь им, и не собирались отдавать её ни царствам Двуречья, ни Мелуххе, ни ещё кому-либо. Но вот правительство их всегда проявляло чудеса хитрой дипломатии, чтобы и сохранить самостоятельность, не поссорившись при этом с могущественными и враждующими соседями.
До поры, до времени это удавалось, но с появлением на материке империи Шаррукина, всё стало гораздо серьёзнее. Сейчас он завоёвывал царства Мари и Эбла, мечтая ограничить свою новую державу лишь Великим Верхним морем, а может, плыть и дальше — до сказочных земель севера. Но рано или поздно он оттуда вернётся, и тогда его корабли с войсками прибудут к Дильмуну. Но тогда же тут появятся и огромные боевые суда млеххов. Ничем хорошим для небольшого царства закончиться это не может, что прекрасно понимала правящая ныне островами царица Шадая.
Кстати, о царице…
«Эа-насир!» — мысленно позвал Бхулак.
«Я слышу, отец», — отозвался местный купец, которому Бхулак спел свою песню почти сразу после того, как прибыл сюда.
«Где ты?»
«Во дворце, с царицей, как ты и велел».
«С ней всё в порядке?»
«Да, млеххов здесь нет, дворец охраняет стража. Что в городе?».
«Всё ещё идёт резня, но мы пока держимся… Ладно, я скоро буду, но, если что-то случится, зови».
«Да, отец».
Бхулака, который последние несколько лет всячески поддерживал Шаррукина в деле строительства его царства и стал одним из его приближённых, тот сюда и прислал. Конечно, он понятия не имел, что ту же самую задачу поставил перед Бхулаком и его истинный хозяин — Поводырь. Как всегда, тот просто озвучил задание в потаённой комнате разума, никак не поясняя его, но Бхулак уже достаточно поднаторел в его стратегиях, чтобы понимать: если млеххи захватят Дильмун и получат контроль над всей торговлей в этой части мира, страна их настолько усилится, что станет равным, а то и сильнейшим, соперником Аккадской империи. Рано или поздно это приведёт к столкновению, исход которого Бхулак предсказать не мог — но мог Поводырь, и, очевидно, прогноз этот не вписывался в какие-то его далеко идущие планы. Потому и от Шаррукина, и от Поводыря у Бхулака был один приказ: любыми средствами противостоять захвату Дильмуна млеххами.
Сначала всё шло гладко: он инициировал несколько своих детей из местной месопотамской колонии и местных жителей, они стали группировать вокруг себя людей, собирали информацию, выявляли сторонников Мелуххи, скупали оружие — Бхулак слишком хорошо знал жизнь, чтобы надеяться на мирный исход дела…
По всему выходило, что главным шпионом Мелуххи был Римум, настоятель храма Инзака,
бога финиковой пальмы. Храм этот, наряду с царским дворцом, был, фактически, вторым центром управления страной. И именно к его главному жрецу вели нити и из колонии млеххов, и с огромного городского рынка, на котором тайно орудовало множество Невидимых.Бхулак сознавал, что они не станут дожидаться появления на островах кораблей Аккада: его шпионы доносили ему, что с купеческих судов Мелуххи тайно сгружаются связки копий и дротиков, тысячи стрел и зарядов для пращей. И ещё — много духовых трубок с отравленными стрелками. А в городе всё чаще мелькали жестокие лица невысоких курчавых чернокожих дикарей, из которых Мелухха вербует наёмников. Вот-вот должно было полыхнуть, и отряды самообороны, спешно сколачиваемые Бхулаком и его людьми, сами с этим явно не справятся. Надо было заручиться поддержкой местных властей. И Бхулак, устроив через своих людей аудиенцию у царицы, отправился во дворец. Это было вчера.
«Отец!»
Его мысленно звал другой его сын — в обычной жизни приказчик почтенного урукского торгового дома. Бхулак сразу почуял, что с ним неладно.
«Что с тобой, Нанни?» — спросил он.
«Я ранен… Мы укрепились в лавках на южном конце рынка и пока сдерживаем их, но их всё больше! Много наших ранены и убиты! Мы долго не простоим».
«Нужно продержаться, — ответил Бхулак. — Хотя бы несколько часов».
Он очень надеялся, что этих часов хватит. Если море будет спокойно…
«Да, отец», — ответил Нанни.
«Сейчас посмотрю, чем вам можно помочь», — ободрил его Бхулак и стал мысленным взором искать других своих детей. В паре кварталов от рынка он нашёл небольшой отряд самообороны, во главе его стоял один из инициированных им дильмунцев.
«Упери, что у вас?»
«Только что отбили атаку дикарей, отец, — ответил тот. — У нас двое убитых, но остальные целы».
«Хорошо. Идите сейчас на южную сторону рынка. Млеххи осадили там наш отряд. Ударьте им в тыл и выведите наших».
«Повинуюсь, отец!» — ответил Упери.
Бхулак пытался как можно полнее использовать своё единственное преимущество перед противником — возможность координировать отряды сопротивления из одного центра. Враги действовали куда более разобщённо. Именно поэтому сразу после ранения он скрылся в порту — сегодня он обещал быть безлюдным: купцы отвели корабли подальше, опасаясь высаживаться на берег, а стражники и чиновники таможни разбежались. Оставались лишь стойкие ловцы жемчуга — которые, впрочем, уже отплыли на промысел.
Ещё утром он надеялся, что события будут развиваться иначе — но разве же что-нибудь когда-нибудь идёт точно по плану…
…Он впервые видел так близко Шадаю, царицу Дильмуна, сумевшую удержать власть после смерти своего отца Яглиэля — для чего ей пришлось убить брата. Впрочем, теперь эпизод этот тут вспоминать не принято. Полная дама со жгучим взглядом карих глаз, оливковой кожей, высокой причёской, вся в неправдоподобно крупных местных жемчугах, привозном лазурите и сердолике, неподвижно и прямо сидела в высоком кресле посередине зала. Кроме неё и Бхулака здесь были лишь несколько слуг и молчаливых воинов с копьями и в устрашающих шлемах-масках змеи — дворцовая стража носила их, чтя очень древний обычай.
Бхулак пришёл в царский дворец как официальный представитель Шаррукина — нужные таблички с подтверждающими это записями у него, конечно, имелись, но он до поры никому не показывал их, изображая простого купца. Однако теперь скрываться смысла уже не было. Сейчас царица держала эти глиняные таблички в руках, молча слушая его рассказ о заговоре млеххов. По её лицу невозможно было понять, как она относится к услышанному.
— Значит, твой царь обещает нам покровительство и защиту, а Мелухха хочет захватить нашу страну? — спросила она, когда он закончил свою речь.