Паучий случай

— Ам! — послышался задорный голосок паукана. Он вскочил. И обрадовался. Нет, не папе. А тому, что нашелся смелый и сердобольный человек, который отважился доесть его кашу.

— Капку ам! — радовался паучонок. И смотрел на папу, как на героя.

Этот пример мужества и отваги навсегда останется перед глазами малыша. И быть может спустя десятки лет старый король вспомнит: «Я видел в этой жизни много страданий. Но самое страшное было…»

— Ам! — улыбнулась я, нагребая ложечку побольше.

Плотно сжатые губы разжались. И пропустили еще одну ложку.

— Вы проголодались после совещания. А у нас как раз кашка нетронутая стоит. Вот удача! — улыбнулась я.

И убрала крошечку каши с плотно сомкнутых красивых губ.

— Вот, смотри, как папа кушает кашу! И ты должен кушать кашу! — назидательно произнесла я, выбирая студень позабористей. Каша покачнулась на ложке.

Губы папы сжались в черточку. Тревожную и строгую. Она даже дрогнула.

Огромная ложка каши направлялась в напряженное депо. Но ей не давали ей проезда. Губы снова дрогнули. Глаза посмотрели на меня напряженно.

— Мммм! Какая вкусняшечка! — нежно продолжала я. — А папа, видимо, хотел откупиться золотом и бриллиантами! Но нет. Он будет кушать полезную и вкусную кашку!

На слове «вкусная» губы сжались окончательно.

— А кто у нас такой упряменький? — закусила я губу. Ложка ехала медленно. Давая в полной мере насладиться содержимым. — Ну! Открывайте ротик? Ам!

— Ам! — радостно мстил маленький принц, взобравшись мне на плечо.

— А няня просто хочет, чтобы папа каждый день уделял сыну пятнадцать минут драгоценного времени, — начала я список требований.

— У меня много дел, — послышался мрачный голос. Вот зря он открыл рот! Вкусная каша уже очутилась там.

Нервно проглотив кашу, он сделал глубокий вдох.

— Папа каждый день уделяет сыну пятнадцать минут, — настаивала я. Ложка просилась в стиснутые губы. Она стучала, но ей не открывали.

— Хорошо, — выдохнул Риордан. Его глаза скосились на новую ложку.

— Это первое. Второе. Ребенок растет. Ему нужна просторная, красивая комната. И в этой комнате должны быть игрушки, — невозмутимо продолжала я, набирая огромную ложку каши.

Ложка была настолько огромной, что послышался звук стиснутых зубов.

— Малышу понадобится одежда. Сменные пеленки. Подгузники, — продолжала я, поднося кашу прямо под ровный красивый и немного хищный нос.

— И, разумеется, разнообразие в меню. Иногда даже пирожные, — убеждала я.

Паукан залез мне на голову. Первое знакомство с папой проходило успешней, чем я планировала.

— Хорошо, — сквозь зубы выдохнуло его величество. Он взглядом отследил полную тарелку каши. Да, у него сегодня не самый лучший день.

Я понесла ложку обратно.

— Учтите, пока все не съедите, вы отсюда не уйдете, — сладко произнесла я.

Черные красивые глаза закрылись. Скулы дернулись. Зубы заскрежетали.

— Помните, вы пообещали! — улыбнулась я. И локтем столкнула тарелку с кашей на пол. Чав! Бдзень!

— Ой! Какой кошмар! Разбилась наша любимая каша! — покачала я головой. — Горе-то какое!

Судя по лицу, этот день можно смело считать государственным праздником.

Я попыталась слезть с кровати, но меня привлекли к себе. Я честно старалась не смотреть в глаза.

Риордан встал и направился к двери. Банк по имени «Няня» проводил взглядом почетного алиметщика.

Я только собиралась устроиться с книгой, как вдруг дверь открылась. Моя рука спешно засунула книгу под подушку.

Почему-то я нервно подскочила. И случайно наступила на покрывало ногой. Оно съехало вниз, обнажив лишнее.

— Я отдал распоряжения, чтобы вас перевели в другую комнату. Ту, которая рядом с моей, — послышался голос, и осекся на полуслове.

Я допустила страшную ошибку. Я испуганно посмотрела ему в глаза.

Я открыла глаза в тот момент, когда нежный поцелуй скользнул по моей шее вниз. Я была прижата к стене и вдыхала запах чужих волос. Мои руки упирались в чужие плечи. А все это казалось самым сладким сном на свете.

Звуков не было. Был только мягкий свет, падающий из узкого окна. И опьяняющий поцелуй в губы. «Нельзя!», — лениво вращалось в голове одно-единственное слово. И тут же тонуло в сладкой неге.

«Нельзя!», — повторяла я себе. Рука нежно вела по изгибам моего тела. Одеяло лежало под ногами. Мое тело мне не принадлежало. Разум существовал отдельно, а тело отдельно.

«Останови его!», — кричала я себе. Но мое тело податливо таяло в чужих руках.

Он мог делать со мной все, что ему захочется. Я не в силах была даже шевельнуть пальцами. В абсолютно черных глазах читалась только одна мысль.

«Помогите!», — мысленно кричала я. — «Кто — нибудь!».

Но маленький паукан спал на подушке. Дверь была закрыта. И шансов на спасение не было.

— Пусть случиться чудо, — твердил мой разум, пока я послушно подставляла шею под страстные поцелуи. — Пусть кто-нибудь войдет!

«Ага, кто-нибудь сейчас как раз и войдет!», — пронеслось в голове.

— Не на-до, — шепотом, по слогам произнесла я. В ушах стоял звон. Мир растворялся в немного грубых руках.

Внезапно раздался стук в дверь! Стучали громко и отчетливо. Да что там стучали? Барабанили!

Я почувствовала, как от меня отпрянули. Мои дрожащие, все еще непослушные руки, поднимали с пола покрывало.

— Почему ты меня не остановила? — послышался яростный шепот.

За дверью был кто-то очень слабонервный. Поскольку всем телом бросился на двери. И влетел в комнату.

— Беда! — заорал старый добрый волшебник Элуард. — Великий Хухл! Ты говорила с ним! Поговори! Попроси его смилостивиться.

Я откровенно не понимала, что происходит. Ровно до тех пор, пока мне под нос не сунули телефон.

— Он меня… меня… избрал своей жертвой!

Я прищурилась, глядя на самое неудачное селфи на свете.

Глава шестнадцатая. Папа мия!

Риордан молча вышел за двери. А мне в нос тыкали собственную фотографию.