Печать Грязных Искусств

— Интересно, сколько человек он убьёт ради тебя? Для начала закажу ему двоих, но, возможно, прибавлю ещё несколько.

Она смотрит на меня и шепчет, еле шевеля губами:

— Ты пожалеешь… идиотка…

Ну какая же дура. Моя рука сама собой хватает её за горло.

— Не надо мне угрожать, когда стоишь перед ножом Девы Справедливости. Ты ничего мне не сделаешь.

Ведьма пялится на меня, не отводя бешеного взгляда.

— Я, может, и не сделаю, — хрипит она и улыбается. — Зато он сделает. Ты даже не представляешь, с кем связалась.

Я бью рунную тварь по лицу. Еле сдерживаюсь, чтобы самой не спустить нож и не отсечь голову этой заносчивой сучке.

Она пристально смотрит на меня, так пристально, что я тону в её ведьмовских глазах, погружаюсь в темноту и прохладу. Запах пыточной камеры вдруг сменяется ароматом садовых цветов и влажной листвы…

…На этом меня вышвырнуло из воспоминаний Сильвии, и впервые было так болезненно покидать чужую память.

Я убрал ладонь с её лба и поднялся, посмотрев на девушку сверху вниз.

Сильвия постепенно приходила в себя после действия руны. Повела плечами, глубоко вдохнула, открыла глаза и, увидев меня, чуть не заверещала от испуга, но сдержалась и зажала рот сама себе.

— Господи-Боже… — пробубнила она в ладонь. — Ты надел Печать?..

— Одевайся. Прогуляемся.

Глава 4.6

Сильвия без промедления кинулась к платью.

На одевание у неё ушло минут десять. Возилась она долго, хоть и торопилась — ленты, шнуровка, застёжки, пуговицы — всё это занимало время.

Я терпеливо ждал, не сводя с неё глаз.

Надев платье, Сильвия посадила на голову парик из белоснежных волос, поправила причёску и натянула на лицо свою золотистую маску.

Когда девушка, наконец, была голова, я грубо ухватил её за предплечье и вытянул из беседки.

— Если ты покинешь дворец во время маскарада, то не пройдёшь ритуал, — напомнила мне Сильвия.

Она могла бы об этом не говорить — правила я отлично помнил. Первое. Не покидать маскарад. Второе. Получить благосклонность дамы. Третье. Не попасться на поступке, порочащем род Рингов, ну и в конце снять маску.

Все эти правила мне были до одного места, а вот случайно засветиться не очень-то хотелось. Рановато. Пусть Ринги думают, что я у них под боком.

Вместо того чтобы пойти в сторону дворца и воспользоваться дверьми, я направился в конец сада, в самый тёмный его тупик, к высоченному каменному забору с частоколом острых пик.

— Куда мы?

Сильвия запаниковала. Возможно, она подумала, что я ищу укромное место, чтобы её всё-таки прибить и бросить труп в кустах.

— Прогуляемся, — повторил я с равнодушием.

— Но я тебе ничего ещё не рассказала.

— Так рассказывай.

Я прибавил шагу, Сильвия засеменила рядом, бормоча на ходу:

— Ты всё же залез ко мне в голову, да? Тео… послушай, Тео… я не виновата. Это всё случайность. Это безумная страшная случайность. Я лишь пыталась отравить Георга, но он не умер и заподозрил меня. А Теодор… тот прошлый Теодор, который не ты… так вот он взял вину на себя, понимаешь? Он взял мою вину на себя. Фердинанд не простил ему покушение на своего сына и пообещал отомстить, после чего приказал Херефорду придумать максимально жестокое наказание, ну а тот предложил идею с реинкарнацией. Узнав обо всём, Тадеуш узрел в этом политическую выгоду. Ты понимаешь? Не злись на меня. То, что с тобой случилось… всё это — дурная случайность, просто случайность…

Я горько усмехнулся.

— Это не случайность. Это цепь событий, которую ты запустила. Если бы Теодор за тебя не заступился, ничего бы этого не было. Но, похоже, ты единственная, кого он по-настоящему любил и защищал. Как брат. В этом я его отлично понимаю. Наверное, я поступил бы точно так же, будь на твоём месте моя сестра.

Сильвия всхлипнула.

— Ненавижу свою семью, ненавижу их всех. Я бы хотела, чтобы ты их убил. Убей их, Тео. Даже если ты самозванец, убей их.

— Даже Эльзу?

— Ну… — Сильвия замялась. — Нет, Эльзу не надо. Она ещё малышка. Эльзу можно оставить, а всех остальных убить. И мать, и отца, и деда, и бабку, и двоюродных братьев, и тёток. Всех. Убей их всех, Тео. Взойди на трон Рингов.

На это я ничего не ответил. О чём беседовать с больной на всю голову алкоголичкой?

Хотя кое-что я всё-таки спросил:

— Ты не видела у кого-нибудь из родственников похожий перстень?

— Видела. С пауком, — ответила Сильвия. — Он сейчас в Музее под охраной трёх патрициев.

— Нет, я не про паука. Может, ещё какой видела? Льва, например.

Девушка задумалась.

— Льва не видела.

Ничего удивительного: Сильвия — не тот человек, который хоть что-то замечает вокруг своего носа, и мыслит здраво.

— Зато слышала о нём, — добавила она загадочным голосом.

Я замер на месте, не дойдя до стены метров десять. Притянул Сильвию ближе и спросил шёпотом:

— И что слышала?

Её безумные глаза заблестели в прорезях маски.

— Ты же не веришь ни единому моему слову. Сам говорил.

Недолго думая, я обхватил её за шею.

— Мне ничего не стоит ещё раз заглянуть в твои мыслишки, только тебе будет больно. Очень больно.

— Ладно, ладно… — задёргалась она, — я слышала мельком… случайно. Из разговора между Тадеушем и Горацием. Тадеуш сказал: «Лев притаился в траве. Он следит за охотой гиен, но ни одна из них ещё не знает, что будущая добыча им уже не принадлежит». Я тогда ещё подумала, что за странная фраза.

— Это всё?

— Всё, — хрипнула Сильвия.

Я прищурился, давя на неё взглядом.

Значит, Тадеуш разговаривает иносказаниями. Ну и что? Подобную фразу мог произнести кто угодно, не имея в виду Печать со львом.

Я отпустил шею Сильвии и продолжил путь к стене, потянув девушку за собой.

Доверия она не вызывала, но чтобы найти конкретное воспоминание в её голове, пришлось бы потратить время, а у меня его не было. К тому же, имелась ещё одна проблема.

Печать на моём пальце.

Она опять причиняла боль. Левая рука ныла и порой немела так, что я не чувствовал её до самого плеча, пальцы еле гнулись. Дальше становилось только хуже, однако снимать Печать со скорпионом я всё равно пока не собирался.