Печать Равновесия

Он кивнул. Конечно, в клане Змеи не были в чести такие благородные вещи, как самопожертвование, более того, если бы у Лаймы было больше шансов спастись, бросив его, она сделала бы это, не задумываясь, но понимала, что ребенку не задержать Сокола даже на несколько лишних мгновений.

Круг – это точка, в которой этот мир пересекается с каким-то другим, где наиболее слаба межпространственная стена. Правда, что ждало их там, за Кругом не знали ни Седрик, ни Лайма. По ту сторону могли мирно порхать бабочки, а могла поджидать стая голодных луперов… Но хуже, чем Соколы ни в одном из миров напасти не существовало, поэтому и терять было нечего. В этом мире змеелюды проиграли – окончательно и бесповоротно, вряд ли вообще кто-то, кроме них двоих, остался еще в живых…

Впереди уже показались островки серых скал, когда тень от огромных крыльев на мгновение закрыла солнце.

– Беги! – Лайма яростно толкнула мальчика в спину – так, что он едва удержался на ногах – и, резко развернувшись, встретила удар. Сверкнувший на солнце меч, не причинив особого вреда, с отвратительным скрежетом скользнул по серебристо-черной чешуе.

Добежав до камней, Седрик обернулся. Раньше ему не приходилось видеть Соколов, а для многих его сородичей это зрелище становилось последним, так что описать птицеоборотней в деталях мало кто мог. Крылатое существо почти во всем напоминало человека – во всяком случае, человеческих черт было куда больше, чем у превратившейся в изящную черную змейку Лаймы. Если бы не эти крылья…Хотя, приглядевшись, мальчик понял, что у птицеоборотня совершенно нечеловеческие глаза – сплошная чернота под мутной пленкой третьего века без белков и зрачков.

А еще Седрик очень ясно осознал, что Лайма обречена: пока она совсем неплохо отражала атаки, но не имела никакой возможности ни атаковать в ответ – едва нанеся удар, ее противник взмывал в небо, ни отступать к спасительным скалам – Сокол всегда пикировал ей навстречу, отгоняя все дальше и дальше от камней. Надо было уходить, пока крылатый воин не покончил с ламией и не обратил внимания на него, но мальчик продолжал смотреть, сжимая в руке кинжал и чувствуя, как ужас перед Соколом уступает место обжигающе – холодной ненависти.

Если бы Лайма могла еще раз сменить облик, создав себе крылья, это дало бы маленький шанс – нет, не победить, в небе Соколам нет равных – но спастись, выжить… Но трансформация сделала бы ее уязвимой на несколько мгновений – вполне достаточно для того, чтобы Сокол успел ее прикончить.

Должно быть, о Седрике птицеоборотень и правда просто не знал, потому что никто в здравом уме не стал бы подставлять спину змеелюду – сколько бы лет тому ни было. Сокол как раз заносил меч для решающего удара, когда брошенный кинжал глубоко вонзился в его шею.

– Ты не мог выжить! – ошарашено пробормотал Седрик, отступая вглубь коридора. Он никогда не был суеверным, но, пожалуй, хуже, чем столкнуться с просто кровным врагом, было только столкнуться с врагом, которого абсолютно точно отправил в лучший мир много лет назад! Или Кондракар – и есть этот лучший мир?

– Нет, не мог. Ты убил меня тогда. Но многие оказываются в Кондракаре – если они здесь нужны – уже после того, как погибнут в своем родном мире.

За спиной что-то загремело и тихо неумело выругалось. Обернувшись (уж Сокол-то в спину бить не станет), Седрик увидел Джено, с несчастным видом сидящего на полу в окружении рассыпавшихся свитков. Надо было бы быть очень невезучим, чтобы найти, обо что споткнуться на идеально ровной ковровой дорожке!

– Что здесь происходит? – испуганно спросил парнишка.

– Ничего особенного, – Седрик с мягкой улыбкой подал ему руку – мальчишка шарахнулся, уронив все рассыпавшиеся свитки, что успел собрать. Опять из головы вылетело, что многие существа почему-то начинают слегка нервничать при виде зубов змеелюда в боевой ипостаси! – мирно беседуем. Я вообще противник лобовых атак – в них нет изящества! Моя стихия – удары из-за угла и без лишнего шума.

Сокол нахмурился еще сильнее.

– Ты обязательно попытаешься сбежать, змееныш, я знаю. Тогда мы и потолкуем. В МОЕЙ стихии.

Картинно раскрыв крылья, он взмыл вверх с балкона.

– Ну-у… а я и не ожидал, что будет легко! – скорее сам для себя пробормотал Седрик. – Слушай, Дженни, а ты кто такой? Ты же не волшебник, верно?

– Нет.

Кажется, кое-кто тут заразился от Сокола немногословием!

– Здесь это не имеет значения, – решил все-таки уточнить Джено. – любая магия в Башне блокируется, воздействовать можно только снаружи. Ваши трансформации не в счет, потому что это не столько магия, сколько природное свойство оборотней.

– Непредусмотрительно. А если я тебе голову откушу? Крылатый не успеет прийти тебе на помощь.

Свитки в третий раз запрыгали по полу в разные стороны.

– За-зачем?!

Змеелюд в задумчивости поскреб когтем острый подбородок. Почему практически во всех мирах люди были свято уверены, что оборотни, да и вообще чудовища, предпочитают питаться исключительно человечиной – для него самого всегда оставалось загадкой. Видимо, вообразившие себя венцом творения (или – по выбору – эволюции) искренне считали, что даже в гастрономическом плане превосходят всех остальных.

– Перефразируем вопрос: а если я буду угрожать, что откушу тебе голову, если меня отсюда не выпустят в обмен на твое спасение? – с вежливым интересом уточнил Седрик, неторопливо заключая побледневшего, как полотно, парнишку в сплошное кольцо змеиного тела. Паника на лице Джено моментально сменилась комичным выражением мрачной решимости.

– На это можете не рассчитывать! – видимо, постаравшись вложить в голос всю возможную твердость, сообщил он.

– Естественно, – усмехнулся змеелюд. – что бы светленькие ни болтали, пешками они жертвуют, не больше колеблясь, чем мы. Но просто спросить стоило, извини, если напугал, Дженни.

Совершенно детское изумление, граничащее даже с разочарованием, надо было видеть! Обломали мальчику эффектную, возвышенную и прямо-таки героическую кончину! Джено-то, поспорить можно, всегда так и обитался в Кондракаре на почетной должности “подай – принеси – пошел вон, не мешайся” и громкие подвиги совершал разве что в своих заветных мечтах! У этих положительных героев определенно мозги промыты – все они тайком мечтают о венце великомученика!

– Раз уж вы передумали, вы не могли бы принять нормальное обличье. Стыдно признаться, но я с детства панически боюсь змей и ничего не могу с этим поделать, – почему-то извиняющимся тоном попросил Джено. Уважение Седрика к парнишке слегка возросло, еще князь говорил когда-то, что истинно смелые люди – вовсе не те, кто не испытывает страха, а те, кто умеют его признать и преодолеть.

– У нас с тобой явно разное представление о том, что считать нормой. Почему же Оракул тебя ко мне приставил? Вот уж кого не заподозрил бы в интеллектуальном садизме.

– Нет! Просто пленникам прислуживаю только я, заменить меня было бы некем.

– Что же в тебе такого особенного?

– Я же сказал вам – ничего. Просто каждый занимается своим делом. Тем, для которого и был призван в Кондракар.

Что-то тут явно было не так, но времени поразмышлять у Седрика было даже больше, чем хотелось бы, на память змеелюд тоже не жаловался – проанализировать разговор можно было и потом.