Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Печать Равновесия
Шрифт:

– Он имеет право считать так.

– Пусть «считает», прикусив язык! – Ватек снова сорвался на рык. – А подобные разговоры подтачивают уважение других к королевской семье…

– И много мой брат вернул уважения укорачиванием языков?! – зачем-то зажмурившись, выпалила Элион. Ватек тяжело вздохнул, не став спорить. Как обычно. Мало кто спорил напрямую. Но все меньшему количеству подданных нравилось, что слова – да и не только слова – остаются теперь безнаказанными. Славя милосердие новой правительницы, никто как-то и не помышлял о том, что милосердие это распространится и на преступников, почти не скрываясь, заполонивших город, в которым запальчивым указом четырнадцатилетней девчонки «больше не было тюрем» (о том, что среди заключенных в большинстве были не «жертвы княжеского режима», а настоящие преступники, в голову тогда не пришло) и на разбойников, в которые шли высланные

из столицы. Даже среди мятежников, когда-то не меньше Стражниц сыгравших роль в восхождении Элион на трон, отнюдь не все оказались сторонниками Калеба, теперь составившими новую королевскую гвардию. Борьба некоторых не завершилась, были и те подпольщики, что вовсе мечтали избавить Меридиан от власти потомков пришельцев-иномирян, те, для кого королева была ничуть не лучше князя… И никакого колдовского могущества не хватало на то, чтобы постоянно сдерживать недовольство… Не хватало, если ты не готова карать.

Элион неопределенно пожала плечами.

Большая часть залов и комнат в замке Фобоса выглядели так, словно в них не то что никто никогда не жил – заглядывали-то редко. Но библиотека была исключением. Грандиозная библиотека, какой не было ни у кого в мире и, наверное, в других мирах тоже. Здесь даже не было того щемящего холода, что прочно обосновался в замке. Даже сейчас, при давно уже погасшем камине и осевшем всюду слое пыли, в библиотеке присутствовало даже некое подобие уюта. Князь любил книги. Даже ему хоть что-то в жизни необходимо было любить. Говорят, зимой под снегом может быть тепло… Огромная библиотека казалась сердцем холодного пустого замка, словно эти холод и пустота защищали ее от мира.

“Князь, уж извини, был самым обычным эгоистом и сволочью, и не нужно искать в этом красивости”

Сейчас, впрочем, было не до князя и даже не до книг. Сволочь или нет – а Фобоса, по крайней мере, хоть кто-то искренне уважал! В отличие от нее! И обвинять в этом было некого, кроме самой же себя. Иначе, наверное, и быть не могло, разве могут свалившиеся откуда-то корона и магическая сила в одночасье изменить человека? Такое только во всяком фэнтези бывает! Элион как была робкой тихоней, абсолютно ни в чем не умеющей быть лучше всех остальных, так и осталась. Только если в школе можно было спокойно себе существовать в тени Корнели (вот уж у кого сейчас бы не было подобных проблем!), то теперь ее выдернули за шиворот на всеобщее обозрение.

Забравшись с ногами в кресло перед погасшим камином, девочка сжалась в комочек и дрожала от злости на собственную беспомощность. Обижаться на казначея было глупо – он абсолютно прав!

“Вы все с ума посходили, если всерьез воспринимаете, как приказы, слова девчонки, не отличающей управление государством от игры в куклы”

– Ненавижу! – едва слышно проговорила Элион, глядя в пустоту перед собой. Сквозь судорожно сжатые кулачки. – Ненавижу!

Ногти до боли вонзились в ладони.

В полумраке библиотеки что-то серебристо замерцало. Подняв заплаканные глаза, Элион увидела над камином, там, где раньше была ровная серая стена, слабо фосфорицирующий символ – не то руну, не то иероглиф. Когда девочка коснулась его, часть стены вместе с камином мягко уехала вглубь и в сторону, открыв проход в еще один зал. По сравнению с библиотекой – совсем небольшой. Шестиугольное помещение мягко освещали три хрустальных шара, похожих на огромные жемчужины. Над гигантской чашей в форме цветка, стоящей в самом центре зала поднималось и растворялось в воздухе зеленое марево. Элион ощутила странное покалывание на коже, такое же, как при любом колдовстве. В стоящем перед ней изящном котле кипела магия в чистом виде, магия, пока еще не оформленная в какое-либо колдовство.

У Элион, да и у Фобоса, в принципе, тоже, был совершенно другой метод работы с энергией, чем у Стражниц, черпающих Силу напрямую из стихий. Трудно сказать, в лучшую или худшую сторону. С одной стороны, они ни от каких стихий не зависели и не теряли своих способностей в изоляции, с другой – владели все же ограниченным резервом энергии, которому после серьезного выброса требовалось время на восстановление. Или время, или вот такая волшебная чаша, из которой можно было черпать чистую Силу.

Саму чашу, подставки хрустальных шаров и даже стены украшала причудливая вязь каких-то иероглифов. Решив рассмотреть их получше, Элион зажгла магический светильник. Некоторые из символов были ей знакомы, некоторые похожи на что-то знакомое, некоторые девочка видела впервые… как и странную руну, открывшую ей путь в это странное место. В общем-то, значения это не имело, потому что разобрать смысл надписей возможным не представлялось. Однако

странные письмена увлекли Элион настолько, что она не обратила внимания на то, что небольшой светильник разгорается все больше и все ярче, а когда заметила, особого значения этому не придала: небольшой зал был наполнен магией и наверняка существенно усиливал любое происходящее здесь колдовство – только когда чересчур яркий свет начал резать глаза, девочка попыталась погасить светильник… и ничего не вышло. Магия нарастала, словно летящий с горы снежный ком, готовый вот-вот перерасти в настоящую лавину и накрыть неумелую волшебницу с головой. Ослепительное сияние заполнило все помещение, совершенно ослепив Элион, а потом…

Наверное, она потеряла сознание.

========== Глава Первая. Сломанная Руна. Фобос ==========

Мой Меч – мое проклятье и мечта,

И продана душа за бесконечность.

Пускай внутри тоска и пустота,

Но я иду вперед, шагая в вечность.

В. Малков

Боль и ненависть – как огонь. Холодное черное пламя, которому, как и любому другому пламени, нужна пища. Когда нечего становиться жечь, оно погасает, оставив в душе лишь серый пепел. Пустыню серого пепла под таким же серым низким и тяжелым небом.

Скучно.

Не тоскливо, не одиноко – одиночество-то князь всегда любил – просто скучно. Даже по полыхающей здесь недавно черной буре сжигающей заживо ярости. Когда ярость не на что выплеснуть, она кислотой разъедает душу изнутри, так, что даже давно мертвой душе становится больно. Душа – вообще вещь противоречивая, ее нет, но все равно она иногда болит. Бывает, что люди, лишившиеся руки, много лет спустя чувствуют несуществующую боль в несуществующей конечности.

Так почему бы не болеть иногда душе, которой нет? Если она была раньше.

Фобос помнил, как умерла его душа. Помнил, как наконец-то вздохнул свободно, потому что жить с пустотой внутри все же лучше, чем чувствовать, как что-то в тебе гниет заживо. По боли он еще мог скучать, но не по этой мерзости!

В сущности, если не считать скуку, все было неплохо. Давно-давно, в похожем на сон детстве, матушка как-то заметила: “Один пустой мир для тебя одного – кажется, это было бы для тебя идеальными условиями!” Идеальными. Да, пожалуй. А Седрик утверждал, что жить в идеальных условиях – скучно. В ответ на шутливое заявление принца о том, будто, если бы не прадедушка Седрика Уиг, человечество до сих пор бы жило в Раю.

” – Разве вы хотели бы жить в Раю, господин?

– Я? Нет, пожалуй. Уж лучше в Аду, честное слово!

– В Ад вас точно не возьмут. Зачем же Люциферу конкуренты?

– Ох, смотри, Седрик, дошутишься!”

Пожалуй, Седрика, с его дурацкими шутками, немного недоставало. На втором после книг месте, весьма почетный статус для какого-то там слуги! Тень князя… всего лишь тень, но ЕГО. Пожалуй, Седрика можно было бы считать другом, существуй вообще возможность того, чтобы у князя были друзья. За отсутствием такой возможности, это был просто весьма толковый подхалим. Пожалуй, даже чересчур умным – для подхалима, но это терпимый недостаток. Седрик иногда осмеливался спорить с князем – в тех случаях, когда действительно был прав, в этом Фобос всегда убеждался позже, уже успев доходчиво объяснить змеелюду, что: а) господин всегда прав; б) если господин не прав см. пункт “а”. Седрик на доходчивые разъяснения не обижался, у него вообще не было чувства собственного достоинства, то есть, нет, конечно, было, но змеелюд умел его отключать при желании, как и любое другое чувство, которое ему мешало. Князь даже завидовал иногда этому умению, изобразить-то невозмутимость он и сам умел прекрасно, но чтобы по-настоящему отключить какую-нибудь эмоцию…

Впрочем, сейчас и отключать-то нечего. Кончились эмоции. Даже тлеющих углей не осталось, пепел один. Скучно…

Интересно, что случилось с Седриком после того неудачного переворота в Кондракаре? Уж змееоборотень не стал бы предаваться холодному ясному отчаянию вроде того, что заставило князя сделать шаг в бездну. Такому, как он, уж лучше извернуться и без чести выжить, чем пасть с гордо поднятой головой. Князь даже немного удивился, когда помощник не попытался предать его, не переметнулся на сторону маленькой королевы, помимо своего бесконечного милосердия сохранившей еще и остатки неравнодушия к змею-наставнику. Особенно вспоминая, как много для Седрика значил Меридиан. Для таких вообще много значит твердая опора… Но Седрик не предал. Даже после того, как предателем оказался сам князь, змеелюд явно предпочел сговориться с ним, а не с… другой стороной. Вряд ли из верности и какой-то сентиментальной привязанности.

Поделиться с друзьями: